Запрещаю тебе уходить - Алиса Ковалевская

подбирать правильные слова. И опять Никита до невозможности напомнил мне своего отца. Как скоро Женя поймёт? Его обвинения в измене намертво засели в сердце обломком ржавого металла. Ирония заключалась в том, что на роль возможного любовника у меня был только один претендент. Голубоглазый блондин, как и я сама.

– Жизнь состоит не из одних только развлечений и удовольствий, Никит, – ведя сына по знакомому двору, вздохнула я. – Я пообещала тебе, что мы сходим в твой городок, мы сходим. Если будешь себя хорошо вести, может быть, ещё на мультик сходим. – Он было воодушевился, но я тут же строго повторила: – Если будешь себя хорошо вести.

– Я буду.

– Вот и посмотрим, как ты будешь.

К моменту, когда я забрала у вымученно улыбающейся девушки на кассе коробку с коньками, единственным моим желанием было растянуться на постели и со стоном накрыть лицо подушкой. Выбрать хорошие, подходящие для четырёхлетнего ребёнка коньки за адекватные деньги было той ещё задачей.

– Теперь в городок? – с надеждой спросил замученный Никита.

Выхода не было, пришлось исполнять данное обещание. В прошлое воскресенье я и так вынуждена была провести дополнительную тренировку. Сезон начался не так давно, но первые важные соревнования, где мне предстояло выводить свою ученицу, планировались уже на неделе.

Сдав сына аниматорам, я села за столик в ближайшем кафе. Заказала кофе и набрала Люсе.

– Ты в порядке? – сразу же спросила она.

– Да, всё хорошо, – прозвучало дежурно, конечно, но объяснять было бы слишком долго.

Люська молчала. Мне вдруг стало совестно. Сколько раз она меня выручала, не сосчитать. Сколько поддерживала, сколько просто выслушивала… А я как называла её соседкой, так и продолжала называть. Какая она мне соседка?

– Это очень долгая история, Люсь. Мы с Женей… В общем, мы давно знакомы. Я тебе попытаюсь рассказать, когда встретимся.

– Попытаешься?

– История так себе. Так что попытаюсь.

– Ощущение, что для этой попытки нам нужно будет что-то крепче чая.

– Наверное, – согласилась я и хотела сказать, что в следующие выходные я постараюсь выкроить целый день, но тут на стол передо мной опустилась чашка кофе, а телефон из руки исчез.

– Она тебе перезвонит, – сказал Женя и, нажав на отбой, убрал телефон в карман. Он положил ладонь мне на плечо, предупреждая попытку встать и, склонившись, коснулся губами уха. – Значит, решила перерезать горло маникюрными ножницами? – от его дыхания руки покрылись мурашками. Он говорил, губы его шевелились, и я не слышала – чувствовала каждое слово. – Посмотрел бы я на это, – пальцы на плечах сжались и исчезли.

Выдвинув стул, Женя сел напротив. Положил ладонь на стол и убрал. На столе остались билеты.

– Сеанс через полчаса. Хороший диснеевский мультик.

Я мельком посмотрела на билеты. Уловила движение – у дверей стояли двое в чёрном. Один из них развернул собравшуюся занять столик девушку. Я заставила себя унять сердцебиение. Выдержала взгляд мужа.

– «Леди и Бродяга»? – выдавила я с трудом. – Но… Его не показывают.

– Теперь показывают. Всегда любил барбоса, приударившего за сладкой Жучкой. Только долго этот парень с ней возился. Надо было сразу заняться делом, – холодный взгляд, ямочка на щеке. – Капучино, – он показал на мой кофе. – А раньше был только чёрный. Ты позволяешь себе много, Насть. Даже слишком, – выговорил он, глядя мне в глаза, и кофе это не касалось.

От слова «совсем».

***

Пустым был не только зал, в который вошли мы, – в кинотеатре не было ни души. Ни зрителей, ни персонала – никого. Только мы и охрана.

– Ты настолько не любишь людей? – покосилась я на Женю, когда мы подошли к стоящей перед дверьми в зал тележке с едой и напитками. Само собой, ни о каких продавщицах, как и о контролёрах на входе, речи не шло.

– Предпочитаю отдыхать от них, когда есть возможность.

Возможность! В выходной, в кинотеатре торгово-развлекательного комплекса, возможность отдохнуть от людей у него конечно же была! Миллиард, мать его, возможностей!

Я стиснула зубы. Женя взял с тележки стакан с попкорном и стакан с кофе.

– Это можно так брать?! – Никита привстал на цыпочки, задрал голову, разглядывая разложенное.

– Нет!

– Да.

Наши с Воронцовым взгляды встретились.

– Нет, – повторила я.

Женя взял ещё один, самый большой стакан и отдал сыну. Моему, чтоб его, сыну, обесценив моё «нет» дальше некуда! А Никита даже не подумал спросить разрешения. Обхватил стакан обеими руками и, до невозможности довольный, крепко его держа, опять задрал голову.

– Это мы тоже возьмём, – Воронцов сунул в карман пару пакетиков с воздушными зефирками. – И…

Он протянул мне бутылку негазированной минералки. Если бы не Никита, я бы вылила её в его стакан. Из-за сына пришлось умерить пыл.

– Не люблю, когда решают за меня, – я вернула ему воду и забрала попкорн. – Я сегодня не обедала. Так что могу позволить себе много. Ты и представить себе не можешь, как много, Воронцов. Я теперь вообще многое себе позволяю.

Он хмыкнул. Опустив взгляд на сына, я увидела у него в руках два шоколадных батончика. Да Боже ж мой! Когда только успел?! Выглядел он ещё более довольным, чем раньше.

Мысленно махнув рукой, я пошла к дверям. Никитка обогнал меня и чуть ли не вприпрыжку влетел в зал.

– Осторожнее, Никит! – крикнула я ему вдогонку. – Там лестница!

– Не волнуйся, – прозвучало сзади. – За ним проследят.

Ах, да! Как я могла забыть про следующего по пятам за своим хозяином Ивана и его сотоварищей? Стук собственных каблуков раздражал, насмешка Жени, которую я чувствовала буквально кожей, просто бесила. У входа в зал я развернулась, намереваясь сказать ему всё, что думаю о его смешках в спину, но наткнулась на совершенное равнодушие. Вот же сволочь!

Так ничего и не сказав, я вошла в оформленный в благородно-синих цветах зал. Никита ждал нас на середине лестницы.

– Куда садиться? – громко спросил он, так и обнимая стакан с попкорном.

– В кресло, – ответил ему «мистер Остроумие».

– Ему четыре, тебе тридцать четыре, ­– сказала я тихо, спускаясь в зал рядом с Женей, – а чувство, что вы ровесники.

– С чувствами у тебя всегда было слабо. С чутьём и интуицией тоже.