Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин

С левой стороны валил дым. По курсу вертолёт болтало из стороны в сторону. По высоте он проседал и взмывал. Вертолёт пытался клевать носом, но его снова и снова вытягивали. Не представляю, что там творилось в грузовой кабине.

На стоянке всё внимание заходящему на посадку. Полосу ни один самолёт не занимал. Машины уже столпились на магистральной рулёжке, чтобы по команде подъехать к борту. Вертолёт прошёл торец полосы. Начинает садиться без зависания, иначе лётчику не удержать вертолёт. Попадёт в левое вращение и рухнет.

У самой полосы экипаж выровнял вертолёт, и он коснулся основными стойками шасси бетона. Слегка подскочил, повторно отделился, но снова приземлился.

— Расшибётся! — кричал кто-то из толпы.

Ещё раз Ми-8 отделился от полосы, и опять его притирают к ней. Теперь уже надёжно и без повторного прыжка.

— Ох, спасибо советским сталеварам! — схватился за голову тот самый инженер, что не пускал в вертолёт Хрекова.

Как мне показалось, этот парень за время вылета постарел на пару лет.

Освободив полосу, вертолёт остановился и стал выключаться. И тут же полосу стали занимать самолёты, чтобы уйти на задание.

Я обогнал Валеру и нескольких техников, чтобы одним из первых увидеть героев этого боя. Из грузовой кабины по одному вылезали уставшие и израненные бойцы. Кого-то тут же укладывали на носилки и несли в УАЗ «таблетку». Даже издалека видно, насколько сильно забрызган кровью пол грузовой кабины вертолёта. Фюзеляж похож на дуршлаг. Даже на лопастях видны пробоины.

Досталось и кабине экипажа. Блистер со стороны командира вертолёта был прострелян.

— Сюда! Врача! — кричал бортовой техник. — К генералу! Быстрее!

— Отставить сказал! — послышался хриплый голос Хрекова.

Тут же из проёма сдвижной двери показалась знакомая физиономия. Слегка задранный кончик носа Хрекова появился первым после его слегка выпирающего живота.

— Живой! Живой! Не посадят теперь, — чуть не плакал от счастья инженер вертолётчиков.

Генерал держался за левый глаз, который сильно кровоточил. Плечо песочного комбинезона стало бордовым, а сам он еле-еле стоял на ногах. Мы с Валерой подлетели к лестнице, чтобы помочь Хрекову слезть.

— Да я сам, ребятки. Отбомбились? — спросил он.

— Так точно. Всё в цель легло, — ответил Валера, поддерживая генерала подмышку.

— Товарищ генерал, ложитесь и в госпиталь быстрее, — подбежал к нему один из врачей с двумя бойцами и носилками.

— Да погоди ты! — слегка оттолкнув доктора, он сел на край лестницы грузовой кабины.

— Надо к врачу, Андрей Константинович, — сказал я.

Послышался визг тормозов командирского УАЗика. Появился и наш Томин, который только что вылез из кабины, если судить по его мокрому комбинезону.

— Где этот инженер? — спросил генерал, осматривая своим здоровым глазом всех собравшихся.

— Я здесь, товарищ генерал, — ответил инженер, быстро появившийся рядом с докторами.

— О! Нормальный вертолёт. Тащи журнал сюда… — произнёс генерал и потерял сознание.

Глава 5

За генерала стало страшно в первые секунды его отключки. Все кинулись ему на помощь, обступив вертолёт. Кто-то из раненых отряда «Каскад» даже попытался рвануть от медсестры и помочь с переноской раненого Андрея Константиновича.

— Так, надо быстрее в госпиталь. Несите, — сказал доктор, взглянув на рану Хрекова.

Мы с Валерой тут же принялись выполнять указание медика.

— Расступились! Живо! — кричал Томин, собственноручно отталкивающий людей с дороги, когда мы с Гаврюком несли Хрекова в машину.

Он повис на наших с Гаврюком плечах. Главное — генерал был жив. Правда, взглянув на его раненый глаз уверенности в сохранении жизни не было.

— Аккуратнее. Не заденьте рану, — сказал позади нас доктор, показав нам, куда поднести Хрекова.

Кровотечение было сильным. Правая сторона моего комбинезона в пятнах крови. Я ещё раз посмотрел на рану Хрекова. В глазу, торчал небольшой осколок.

Мы аккуратно уложили генерала на носилки и двое бойцов-санитаров в белых халатах затащили его в один из УАЗ-452 модели «таблетка». Как только двери закрылись, машина тронулась с места и помчалась в сторону госпиталя. Доктор просачивался сквозь толпу народа к своей машине, не отвечая на многочисленные вопросы о состоянии здоровья генерала.

— Я не знаю, — прошёл он мимо нас, отмахиваясь от одного из бойцов «Каскада». — Ну не осматривал я его ещё! — воскликнул он, когда кто-то со спины громко спросил о том, всё ли будет в порядке с Хрековым.

— Доктор, ну, погоди. Он же дышит. Значит, не должен быть летальный исход? — спросил Гаврюк, перегородив путь доктору.

— Капитан, вы чего все ко мне пристали? Как будто сами не видели, какое ранение у генерала! — нервно крикнул доктор, но его за плечо отдёрнул Томин.

— Так, медик, быстро своё экспертное мнение, — спокойно сказал командир, картинно поправляя воротник халата доктора. — Что думаешь?

— Товарищ полковник… — нервничал доктор.

— Тебе можно просто Валерий Алексеевич. Говори, что с генералом? — снова спросил Томин, к которому подошёл тот самый командир «каскадёров» Буханкин, с которого ещё не осыпалась вся пыль.

— А вас, значит, только лётчики интересуют? — иронично спросил доктор.

— Своих я проверил. Они жить будут. Что с генералом? — громко спросил Буханкин, который раньше критично относился к авиации.

Доктор посмотрел по сторонам. Народу подошло много, и каждый молчал в ожидании ответа. Тишину нарушил только очередной взлёт пары МиГ-21, уходящих на задание, на форсаже.

— Жить будет. Крови потерял, но не смертельно. Вот только глаза, скорее всего, лишится, — сказал доктор и пошёл в машину, когда его отпустил Томин.

Новость одновременно и хорошая, и печальная. Похоже, что генерал Хреков навсегда простился сегодня с полётами. И как мне кажется, он ни секунды об этом не жалеет.

Смотрю я сейчас на бойцов «Каскада» и экипаж вертолёта. Уставшие, измазанные, кому-то тяжело сдержать слёзы. Выжили ребята, а ведь мы с Валерой чуть было не взяли большой грех на душу. И в этот момент я вспомнил про авианаводчика. Хоть раз бы увидеть этого Тороса.

— Командир, — подбежал я к Томину, который беседовал с Буханкиным, отойдя в сторону.

— Ну ничего себе у вас с субординацией проблемы! — воскликнул разведчик.

— Это ж Родин, — махнул рукой Валерий Алексеевич. — Он всегда такой простой. Чего хотел?

— Я собственно к товарищу Буханкину. Где мне можно найти Тороса? Ну, авианаводчика вашего.

— В госпиталь повезли. Контузия, ранение небольшое, плюс оглох. А в остальном, жить будет! — похлопал меня по плечу Буханкин и я спросил разрешения идти.

Пройдя несколько шагов, услышал, как за спиной Томин говорит обо мне и Валере.

— Это они? Блин! Родин! — окликнул меня Буханкин.

Когда я повернулся, разведчик уже шёл ко мне быстрым шагом.

— Я, товарищ…

— Неважно, — сказал Буханкин и протянул мне руку. — Спасибо за помощь!

Странно. Как сейчас пожать руку человеку, которого я чуть не похоронил под ударом целой тонны