Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса - Jamique

— Да, учитель.

— Таким образом, никто тебе это не говорил, сам ты это не вычислял, а просто почувствовал неизмеримую тяжесть, которую опознал как то, что испытывал в молодости?

— Неизбежность, — кивнул Вейдер.

— И полгода — это твой расчёт своей собственной прочности.

— Да, повелитель.

— А моей?

— Но вы связаны со мною!

— А что, разве оттуда тебя твоими джедаями зацепило?… — через секунду Вейдера огрел яростный взгляд: — Говори: зацепило или нет, неуч проклятый?!

— Я не неуч…

— Ты безрассуден и неосторожен, — совершенно успокоившись, сказал Палпатин. Ответ на свой вопрос он получил в тоне ученика. — И всегда был безрассуден и неосторожен. Слишком горячая голова…

— Это у меня-то?

— Не у меня! Вейдер, — испытывающий взгляд императора вскрыл его до самых печёнок, — ты ведь хотел придти на помощь сыну. Зацепиться за него и помочь. Ещё до того, как понял, что ему ничто не угрожает.

— Я о вас вспомнил.

— О, — хмыкнул Палпатин. — Я тебя умоляю. Как это трогательно.

Вейдер покачал головой и стал смеяться — который раз за день.

— Повелитель…

— Что? — поинтересовался Палпатин.

— Послушайте…

— Я слушаю тебя очень внимательно, — с преувеличенной вежливостью откликнулся император. — Что ты хочешь мне сообщить?

— Я… я вас люблю, — выпалил Вейдер.

— Я сделаю запись твоих слов, — кивнул император. — И буду давать тебе прослушивать всякий раз, когда помутнение снова обрушится на твой роскошный шлем.

— Император!!!

— Ха-ха, — ответил император. — На случай, если у Амидалы ещё были дети.

— ???

— Ну, если она родила не двойню, а тройню, — пояснил Палпатин деловито. — Твои дети в последнее время размножаются, прости, как семейство грызунов-травоядных. Так что я жду всего…

— …когда я всё-таки задохнусь, — прерывистым от судорожных вдохов голосом сказал Тёмный лорд, — это будет ваша вина. Мне нельзя смеяться. Столько смеяться.

— Вдогонку за четыре года, — суховато сказал Палпатин. — А когда откашляешься, сообщи мне, деловито и подробно, что ты видел… Нет. Лучше покажи мне. А потом мы посмотрим, что нам с этим делать.

Дом-2

Рядом с огромной газовой туманностью медленно дрейфовал корабль. Космос был тих. В космосе всегда тишина. Полная и окончательная. Те первые, кто прокладывал дорожки в Дальний космос, говорили, что теперь знают, как пахнет смерть. Она пахнет тишиной. И одиночеством. Более тотального одиночества, нежели здесь, не найти.

Корабль был домом для тех, кто жил на нём. По отношению к туманности он был пылинкой. По отношению к галактике его не было. По отношению к Вселенной он никогда не существовал. Как для человека не существует возникшего на микронную долю микромгновения сгустка положительного или отрицательного заряда в крошечном силовом поле, которое люди для простоты решили назвать атомом.

Космос завораживает только тех, кто сидит на планетах. Те, кто выходит в него, его не замечают. Привычка из разряда инстинктов самосохранения.

Человек отвернулся от широкого обзорного иллюминатора и слегка наклонил голову, приветствуя высокую рыжеволосую женщину в белом, которая быстрым шагом вошла в зал для совещаний. Сейчас они были в нём одни. Не считая охраны, которую она привела за собою. Человек усмехнулся про себя. Эту охрану он мог бы уничтожить за пять секунд. Не больше. И если она хотела показать своё недоверие к нему, то показала только страх.

— Вы не выполнили ваши условия сделки, — сказала Мон Мотма.

— А вы — ваши, — улыбнулся он, распрямляясь.

Рыжие обычно легко краснеют. Жёсткое лицо женщины перед ним даже не дрогнуло.

— Я сделала так, как вы мне рекомендовали, — отчеканила она. — И вместо обещанной вами феерической победы мы потерпели сокрушительное поражение. Я потеряла почти весь свой флот. Нам придётся начать всё почти заново. Срежиссированная вами авантюра обошлась нам настолько дорого…

— Бросьте, — насмешливо оборвал её человек.

Женщина едва заметно вздрогнула, а лицо её заледенело.

— Что?

— Бросьте, госпожа Мотма, — он нагловато ей улыбнулся. — Вы загнали только основной флот Альянса. Ваши собственные заначки остались неприкосновенны.

— На каком основании…

— Я торгую информацией, мадам. Моя профессия — знать всё и обо всём.

Мотма задумалась. Безо всяких способностей он видел, как женщина перед ним прикидывает, дать ли ему уйти или, не поворачиваясь к охране, движением руки отдать им приказ…

— Не рекомендую, мадам, — сказал он любезно. — Вам придётся искать других телохранителей. А при ваших потерях, сами знаете, сколь трудно найти и обучить новых людей…

Мотма поколебалась и расслабилась. Охрана за её спиной — тоже.

— Вы говорили, — сухо произнесла она, — что план со Скайуокером сработает.

— Мадам, я вынужден освежить вашу память, — насмешливо ответил он. — Я сказал: огромная вероятность того, что это сработает. Вы, люди, принимаете желаемое за действительное. Огромная вероятность — не стопроцентная. Пусть даже девяносто девять из ста. Всё равно. Есть риск, что сработает именно один процент. Он и сработал.

— Это говорите вы.

— А у вас есть какой-то иной источник информации об этом?

— В том-то и дело, — он в упор взглянула на него. — Я вынуждена вам верить, не задавая вопросов, откуда вы знаете то или иное. Вполне возможно, вы работаете на Империю…

Он вежливо засмеялся.

— Иначе я не понимаю, откуда у вас такие сведения о том, что творится там в высших эшелонах власти.

— Это от того, что вы ещё ни одного своего шпиона подсадить туда не смогли? — любезно предположил он. — И потому считаете, что любая другая агентурная сеть потерпит то же фиаско?

— Я ничего не считаю, — эту женщину было невозможно сбить или вывести из себя. — Я лишь хочу сказать, что мой кредит доверия к вам исчерпан.

— Следует ли понимать это, мадам, что в дальнейшем вы намерены обходиться без нашей помощи? — спросил он предупредительно.

Мотма заколебалась. Он стоял, усмехался про себя и ждал. Милая рыжая дама перед ним прекрасно знала, что вся информация, которую они ей поставляли, была неизменно достоверной. И ни из каких иных источников они взять её не могли. Провал у Эндора объяснялся не качеством информации. Он объяснялся всего лишь неточным психологическим расчётом.

Мадам сама загнала себя своим высокомерием в ловушку. Посмотрим, как выбираться будет.

— Нет, — ответила она, и он мысленно ей зааплодировал. Уязвлённая гордость, похоже, стояла у неё на втором месте после практической выгоды. — Так мои слова понимать не стоит. Я чрезвычайно ценю все те сведения, которые поставляет нам ваша организация, — она царственно кивнула. — И буду рада получать их вновь. Однако с этих пор я сама постараюсь рассчитывать наши ходы и комбинации. На основании вашей информации.

— Даже если наши ходы и комбинации будут предполагать использование наших профессионалов?

Мон Мотма сглотнула.

— Я никого пока не видела, кроме вас, — ответила она твёрдо. — Ни одного вашего профессионала. Из вашей организации мне известны только вы. И хотя в своё время вы довольно внятно объяснили мне, почему ваше объединение решило помочь именно Альянсу и обозначили нашу совместную выгоду, я всё же хочу вам заметить, что я никогда не могу быть уверена ни в мотивах ваших действий, ни в том, что вы в конечном счёте не используете и нас…

— Все используют друг друга, мадам, — отозвался он непринуждённо. — Это аксиома. И каждый считает, что в итоге именно он будет использовать всех прочих. То, что вы не видели ни одного из наших профессионалов, закономерно. Наши профессионалы и друг друга не знают.

— А вы знаете?

— Свою часть. Скажем так, свой сектор. Не более, — он вновь обнажил зубы в улыбке.

Мотма мельком подумала, что улыбается он как хищный зверь, который не дополучил куска мяса.

— Итак, вы здесь, чтобы предложить совместную операцию? — уточнила она.

— «Операция» — слишком конкретно, — ответил он ей. — Ряд совместных действий. Как всегда, информацию.

— Почему ваша организация борется против Империи?

— Мадам, почему боретесь против неё вы?

Мотма промолчала.

— Вот видите. В приличном обществе такие вопросы не задают, — усмехнулся он.

— И в чём именно заключается ваше предложение? — она решила проигнорировать замечание.

— Мы с вами говорили и раньше: погибнут эти двое — рухнет Империя. Такова на данный момент историческая реальность. Как ранее, так и сейчас я намерен действовать именно в этом направлении.

— Чем?