Одолевая дьявола - Юлия Вакилова

Но не успела я облегченно выдохнуть, как она притронулась к моим волосам и недовольно поморщилась. Уже боясь что-либо спрашивать, я обреченно позволила ее рукам, в которых удивительным образом появился резной гребень, заняться моими спутанными локонами.

Проворно уложив непослушные волосы в замысловатую прическу, она подвела меня к висящему на стене зеркалу в старинной раме, позволив оценить плоды ее усилий, как в этот момент я скорее почувствовала, нежели услышала, что в комнате появился кто-то третий. В следующую секунду раздался спокойный безразличный голос, хриплое звучание которого уже было мне знакомо:

– Оставь нас.

Мы одновременно вскинули головы, но если на моем лице мелькнула и тотчас же исчезла вспышка страха, то в ее глазах светилось неприкрытое чувство обожания и готовность угодить. Я следила за их выражением через зеркало, боясь даже подумать, что через пару мгновений окажусь наедине с тем, от кого сейчас всецело зависела моя жизнь. Не произнеся ни звука, девушка тенью выскользнула из комнаты, неслышно притворив за собой дверь.

Повисло тягостное молчание. Я не хотела облегчать ему задачу, а он, казалось, ничуть не тяготился напряженной тишиной – все с тем же бесстрастным выражением рассматривал меня, и в глазах его привычно плескалась тьма.

Я мысленно похвалила себя за небольшое достижение – я уже научилась смотреть ему в лицо и при этом не вздрагивать от вспышек страха, что пронзали мое тело при виде этих пугающих глаз. Наконец, я поняла, что ему совсем не надоедает бесконечно наблюдать за мной, и, набравшись храбрости, негромко спросила, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

– Кто вы?

Выражение его лица ничуть не изменилось, лишь тьма в глазах даже на расстоянии обожгла резкой вспышкой темного пламени.

– А ты все еще не догадалась? – он неторопливо обошел меня, направляясь к широкому креслу. С удобством устроившись в нем, мужчина лениво продолжил:

– Это довольно странно – разговаривать с тобой, в то время как ты все еще не знаешь меня и смотришь, пытаясь скрыть свой страх. Не нужно скрывать его, Аселайн. Обычно люди опасаются смотреть мне в глаза, боясь, что одним только взглядом я смогу забрать их душу. Наивные! Они даже не подозревают о том, что сами добровольно отдают мне себя – по кусочкам, по каплям, частицам, каждый день, каждую минуту, – он произносил эти слова с бесстрастным выражением лица, словно рассказывал мне о давно прочтенной книге.

Я жадно ловила каждое произнесенное им слово, невольно начиная впадать в некий транс от вкрадчивого звучания его низкого голоса – чуть с хрипотцой, с едва уловимой бархатистостью, которая заставила меня задрожать. Несмотря на то, что я никогда не любила своего полного имени, в его устах оно звучало иначе – тягуче, плавно, совсем незнакомо. Словно и не мое имя это было вовсе.

– Но мы не будем продолжать наш разговор, пока ты не поешь, – он резко прервал свою речь, и в тот же миг, словно только дожидаясь этих слов, дверь отворилась, впуская в комнату двух молчаливых слуг, несущих в руках несколько блюд. Темнота с любопытством заглянула в образовавшийся проем, но свет, идущий от свечей, помешал ей скользнуть вслед за вошедшими. Недовольно прошипев что-то на понятном только ей одной языке, она свернулась незаметным клубком у входа, продолжая настороженно наблюдать за мной сквозь неплотно прикрытые створки.

Слуги испарились столь же неслышно, как и вошли, оставив на небольшом круглом столике, рядом с которым находилась пара высоких крепких стульев, принесенные ими блюда. Я недоуменно взглянула на мужчину, пытаясь понять, к чему такая забота. Уловив мои мысли, он негромко произнес:

– Я хочу, чтобы ты поела. Ты ведь сделаешь это для меня, Аселайн?

Я даже и не думала возражать, но от его низкого голоса, как и в нашу первую встречу, по коже вновь пробежала легкая дрожь.

С опаской присев на краешек стула, я сосредоточила внимание на приготовленных блюдах – так непривычно было видеть любимую мной с детства еду в этом странном месте. Попробовав всего по кусочку и убедившись, что стряпня здешнего повара по вкусу оставила далеко позади все, когда-либо мною пробованное, я потянулась за высоким кубком. Пригубив прохладную жидкость и с изумлением узнав в ней мое любимое миндальное молоко, я вновь задалась вопросом – как хозяин замка или его слуги смогли угадать мои вкусы? Или же это было простым совпадением?

Я гнала от себя эти назойливые мысли, пытаясь не смотреть в сторону мужчины, который продолжал наблюдать за мной с тем же странным выражением лица. Как я не билась, не могла его разгадать.

Странные слова, произнесенные хозяином замка, предательски жгли разум. Сколько бы я ни старалась убедить себя в абсурдности собственных догадок, мысль о том, что мой новоявленный господин может оказаться живым воплощением самых сильных людских страхов, коими церковь усиленно стращала свою паству, не желали покидать мою голову.

Я, как могла, оттягивала момент продолжения разговора, нарочито маленькими глоточками цедя напиток, но когда дольше тянуть стало невозможно, решилась: поставив кубок на стол, встала из-за стола и подошла к окну, сквозь которое за происходящим равнодушно наблюдала холодная луна.

– Ты ведь уже поняла, кем я являюсь.

Низкий вкрадчивый голос словно проник в мои мысли, каким-то волшебным образом расставив все по местам.

Это был не вопрос, это было утверждение. И я не могла ему возразить – он был прав. Я действительно знала, кто Он.

– Почему?

На секунду дьявол в человеческом обличье – а в том, что это был именно он, у меня не осталось никаких сомнений – замешкался, сбитый с толку внезапным вопросом. Наверное, он ожидал, что я впаду в истерику или же наоборот, сбивчивые слова польются из меня неудержимым потоком, но все, чего хотела я сейчас, так это знать, за что моя жизнь была отдана ему.

– Что именно ты хочешь знать? – слегка нахмурившись, произнес извечный враг людского рода, одно упоминание которого вызывало священный ужас. Зато теперь я точно знала, в чем причина леденящего душу страха, что в эту минуту затаился в глубине сердца, выжидая удобный момент, чтобы вновь вырваться наружу, разом лишив меня возможности связно мыслить.

Пользуясь мимолетным порывом храбрости, я громко спросила, гоня от себя уже ставшие привычными сомнения:

– Почему моя душа стала расходной монетой в удовлетворении алчных стремлений отца? И коль уже невозможно ничего изменить, могу ли я узнать, за какое его желание я буду расплачиваться перед вами своей душой?

– Дэриан.

– Что? – я непонимающе нахмурилась в ответ на сухо брошенное им слово, которое никак не могло являться ответом на вопрос, и отвернулась, стараясь не показать, сколько усилий пришлось приложить, чтобы не позволить отчаянию и страху взять надо мной верх.

– Называй меня так. Когда-то давно это было моим именем.

Его голос на последней фразе странным образом замедлился, отчего я, против воли, вновь повернулась в его сторону. Черные глаза внезапно подернулись дымкой, и мне почудилось, что клубящаяся тьма на миг отступила и показалось легкое изумрудное сияние – так яркий солнечный луч пронзает толщи грузных облаков, чтобы всего на секунду притронуться к земле нежным касанием. Но прежде чем я смогла пристальнее всмотреться в лицо мужчины, и понять, не привиделось ли мне это, он скупо промолвил, возвращаясь к сухому бесстрастному тону:

– Ты желаешь узнать правду? Что же, я в состоянии удовлетворить твое маленькое любопытство. Твой отец возжелал ни много, ни мало – корону и королевский престол. Ради этой цели он был готов на все – в том числе, принести в жертву душу своей дочери. Правда, в тот момент он еще не подозревал, что спустя всего несколько часов после заключения договора, на свет появишься ты. Впрочем, он не знал о тебе многие годы – ровно до того момента, пока мои слуги не напомнили ему о том, что оговоренный срок близится к завершению.

Его слова всколыхнули в моей душе сотни вопросов, однако вслух я смогла выдавить из себя только один:

– Откуда вы это знаете?

– Мне доступно многое – в том числе, умение читать людские души словно раскрытую книгу, – задумчиво проговорил мужчина, – Нет нужды слышать мысли, когда все, что когда либо волновало их умы, все страсти, что владели сердцем, оставляют неизгладимый отпечаток на их душах.

– А что вы видите в моей? – неожиданно для себя поинтересовалась я, в глубине души замирая от собственной смелости, опасно близкой к безрассудству: так разговаривать с дьяволом могла себе позволить либо совсем выжившая из ума, либо же никогда его и не имевшая. Впрочем, после всей череды событий, произошедшей в моей жизни за последние несколько дней, я уже не могла быть полностью уверена даже в собственном рассудке – настолько близко реальность граничила с помешательством.