Охотник - Джон Хантер

За много часов до пира представители племени бесконечным потоком стали стекаться со всех сторон к нашему лагерю. У мужчин вокруг пояса были повязки из засаленного ситца. Все они носили священные амулеты (приобретенные у местного шамана), которые должны были охранять их во время пути. Женщины в основном были голыми. Они обмазали тело жиром и украсили себя большим количеством лесных цветов. Обычная туземная женщина, на мой взгляд, мало привлекательна, особенно если она бреет голову, чтобы на черепе выделялись волнообразные шишки. Однако некоторые из девушек были довольно красивы.

В ожидании раздачи мяса люди постепенно возбуждались и шумно разговаривали. В безудержном веселье они беспрерывно и с невероятной быстротой перекидывались колкостями. Каждую остроту встречал взрыв безудержного смеха. Девушки помоложе от удовольствия катались по земле.

Один из американцев сказал мне:

— Я полагаю, что у нас не будет никаких хлопот с этими добродушными ребятами.

Я был такого же мнения. Однако Фурье, казалось, в чем-то сомневался. На другое утро его опасения полностью оправдались. Прохладные часы раннего утра — лучшее время для выступления, но и через несколько часов после восхода солнца наши носильщики все еще сидели вокруг лагерных костров, доедая свой завтрак. Мы выступили с большим запозданием. Длинная линия мрачных носильщиков вытянулась на полмили. Нам повезло — удалось достать несколько ослов для несения наиболее тяжелых грузов. Эти терпеливые животные принесли нам большую пользу. Из-за неровной местности мы не взяли колесных повозок, запряженных волами, которые значительно облегчили бы нам путь.

В первый день мы прошли всего несколько миль, чтобы подготовить носильщиков к долгому пути, который нам предстояло пройти. Кроме того, в первые дни обычно возникает бесчисленное количество непредвиденных трудностей, которые мешают продвигаться с намеченной скоростью. Ночью кое-кто из носильщиков дезертировал. Надо всегда рассчитывать на то, что кто-то сбежит, пока находишься вблизи родной деревни носильщиков. Мы учли это, наняв большее количество носильщиков, и поэтому могли спокойно выступить без убежавших.

По мере продвижения в глубь территории в нашем сафари установился довольно твердый порядок. Носильщики многое усвоили в отношении своих обязанностей. Мне с большим трудом удалось найти в Аруше подходящего повара для носильщиков — приятного на вид паренька. Однажды вечером войдя в палатку повара, я увидел, как он снимает жир с жареного мяса антилопы и натирает им свое тело. Увидев выражение моего лица, он стал счищать жир со своего тела и класть обратно в мясо.

Как бы я хотел, чтобы люди, которые пишут об Африке, будто вся страна — тропическая долина с тенистыми деревьями и журчащими ручьями, сопровождали нас по этой голой бесплодной пустыне! Абсолютно плоскую равнину обдували сильные потоки горячего ветра. Пот пропитывал нашу одежду и мгновенно высыхал, отчего на блузах проступала соль. Изредка мы подходили к ямам стоячей воды, но отвратительная жижа издавала мерзкий запах. Наши носильщики требовали мяса, а дичь встречалась все реже. Недавно здесь была вспышка чумы рогатого скота. Уцелевшие стада представляли собой жалкое зрелище — тощие животные из одних костей и кожи. Равнины были усеяны скелетами. Мы засыпали, прислушиваясь к вою горячего ветра, проносившегося над печальной, бесплодной пустыней.

Несколько раз во время бесконечных переходов мы наблюдали необыкновенное явление — мираж пустыни. Ветер стихал, набегали тепловые волны, и казалось, что они несутся по бесплодной равнине, подобно бесконечно покачивающейся цепи. За пределами этих волн степь как будто медленно превращалась в водную гладь.

Я подумал: какую ловушку смерть готовит человеку, заблудившемуся в пустыне? Несчастный, пошатываясь, будет брести все дальше и дальше, надеясь приблизиться к огромному озеру, наполненному прохладной свежей водой, которая отступает перед ним так же, как конец радуги уходит от ребенка, мечтающего получить сказочный горшок с золотом. Иллюзия воды была полной, за исключением того, что сквозь воду временами мелькали звери. В свете миража такие мелкие звери, как шакалы, выглядели непомерно крупными, а самые заурядные газели, казалось, несли рекордные по величине рога.

Мои спутники держались замечательно, спокойно преодолевая все трудности долгого пути. Эти трудности даже как будто доставляли им большое удовольствие. Они топали день за днем, перебрасываясь шуткой друг с другом или со мной, а если нам случалось натолкнуться на газель Гранта с хорошими рогами, они были довольны. Газели Гранта были нашими первыми трофеями, и я радовался, что американцы удовлетворены. Хотя газели не уступали по размерам тем, которых мне приходилось видеть, Фурье, взглянув на них, улыбнулся и сказал:

— Подождите, доберемся до кратера, тогда и не такое увидите!

Мы уже прошли более ста миль, а Нгоронгоро еще не было видно. Я начал беспокоиться. Носильщики постоянно высказывали недовольство по поводу того, что было недостаточно мяса и воды, грозили повернуть домой. Местность становилась все более трудной. Фурье разделял мое мнение, что носильщики вот-вот взбунтуются.

Он сказал мне:

— Завтра мы дойдем до источника Нгарука Спрингс. Там мы можем несколько дней отдохнуть, а затем продолжить путь к кратеру.

В моем представлении источник Нгарука Спрингс был обычной грязной ямой с вонючей водой, ничем не отличающейся от воды, которую нам пришлось пить из степных колодцев. Но выбора у нас не было и мы продолжали путь.

Во второй половине следующего дня, когда мы тащились через казавшуюся бесконечной пустыню, Фурье остановил нас и показал что-то впереди. Я едва мог поверить своим глазам: на краю грязной коричневой степи виднелось пятно чистейшего изумруда, как будто какой-то великан, взяв кисть, сделал легкий мазок зелени в этой точке.

— Это Нгарука Спрингс, — сказал Фурье. — Здесь мы найдем свежую воду, фиговые деревья и устроим лагерь в тени.

Наши измученные носильщики закричали от радости, увидев оазис. Вьючные ослы, почувствовав близость воды, понеслись вперед с такой отчаянной скоростью, что нам едва удавалось их сдерживать. Весь сафари перешел на неуклюжую рысцу.

Тень, до которой мы добрались, как будто отсекла от нас палящий зной — воздух был удивительно прохладен. У корней высоких деревьев, сверкая в пестрой тени их листьев, протекал прозрачный, как слеза, ручей. Мы жадно пили, умывали свои обожженные лица, затем улеглись на берегу, пожирая взглядом драгоценную влагу. Глядеть на воду и касаться ее доставляло величайшее удовольствие.