Баба-Яга на договорной основе (СИ) - Виктория Бесфамильная

— Это еще не известно, насколько она бедная. Может она наврала тут с три короба, а ты и веришь.

— Может и наврала, но тогда надо девушка спасать от злой мачехи. Да и потом, неудобно как‑то, первый месяц работы, а уже саботировать.

— Слова‑то какие умные, — усмехнулось зеркало. — Ну — ну, раз такая добрая Яга, то выкручивайся.

— Да уж, придется.

Выкручиваться действительно приходилось. Правда, пока было не ясно как. Впрочем, зеркало давеча помянуло Кощея.

Смеркалось. Ну, точнее было уже за полдень. Мы сидели с Кощеем на моей кухне, ели блины и думали. Надо отдать должное моему новому знакомцу. Он пришел сразу же, как только я сообщила ему о свалившейся на мою голову королеве с матримониальными планами на чужую дочь. И еще шоколад с собой принес. Конечно, я не думала увести его от Василисы, по крайней мере, в серьез, но было приятно сознавать, что среди этого царства вековой дикости и невежества, есть галантный мужчина, который к тому же почти твой друг.

— Обычные методы здесь конечно не пройдут. Принцесса все‑таки. Ее много людей видело, так что подменить не получится. Сама она тоже активной помощи оказывать не будет. Инициатива так сказать не от нее исходит. Остается сыграть с ней в темную, — Кощей наконец‑то прервал затянувшееся молчание, использовав при этом слова с каким‑то криминальным душком.

— Есть варианты? — я чувствовала себя героем крестного отца, так и хотелось залечь на матрасы и готовится к большой войне.

— Не очень много, — как‑то печально вздохнул собеседник. — Если честно, то один. Вариант. Королева права, девушку надо нейтрализовать, чтобы не мешала созданию легенды. Так что мне в голову приходит только гроб хрустальный.

Хорошо, что в тот момент я ничего не ела и не пила, а то гроб хрустальный понадобился бы уже мне.

— В том гробу твоя невеста, — вспомнилось мне из классика.

— Примерно так, — согласился Кощей, вряд ли читавший сей шедевр. — Просто была у нас тут пару лет назад похожая история. Думаю, можно будет взять ее за основу. Только для этого нам понадобиться провести подготовительные работы.

— Например? Найти гроб?

— И гроб тоже, — Кощей не внял моей иронии. — Но для начала надо всех убедить, что юная принцесса очень красива.

Вместо ответа, я сунула Кощею под нос маленький портрет принцессы, предусмотрительно оставленные мне бедной мачехой. Надо отдать должное великому организатору чужих свадеб, он сумел себя сдержать и даже не вздрогнуть. А было от чего. Нет, девушка, конечно, была миленькой. Но какой‑то потусторонней красотой. Волосы черные как ночь, глаза черные, кожа белая как снег и алые как кровь губы. Очень подходит невесте какого‑нибудь вампира. Встречаться с ней ночью в коридорах замка я бы точно не захотела, потому как такая встреча вполне вероятно может стать и последней в жизни, особенно если сердце слабое и просмотром голливудских ужастиков незакаленное.

— Это будет немного затруднительно, — согласился Кощей.

Всю следующую неделю я занималась самым неблагодарным делом на свете. Учила врать. План наш, с какой точки зрения не смотри, безумный, королева одобрила и даже согласилась играть в нем не самую приглядную роль мучительницы. Аргументировала она это тем, что дочка и так про нее гадости на каждом углу кричит, так что пусть хоть повод будет. И даже внесла аванс, на предварительные расходы. Кощей уехал в эту самую Лютеранию искать согласных приютить у себя принцессу на время, а я осталась колдовать с зеркалом, благо говорящих у меня было полно, на любой вкус. Но у всех у них была одна проблема. Зеркала были правдолюбцами. Сказать, что королева Гертруда прекрасна, им было не сложно, но вот повторить то же самое про ее дочь, да еще в превосходной степени. Вот на этом у них начинались судороги. Они начинали рябить, заикаться, а потом и вовсе отключались. Поэтому выбрав одно зеркало, в дорогой оправе, в самый раз для королевы, я занялась его воспитанием методом кнута и пряника. Дело продвигалось тяжело и медленно, но все же некоторые сдвиги намечались.

— Я нашел гномов, — обрадовал меня Кощей прямо с порога.

— Они от тебя прятались? — поинтересовалась я, не способная оценить красоты момента, так как только что три часа подряд объясняла зеркалу, почему откровенное вранье в данном конкретном случае это благо.

— Может, конечно, и прятались, но не от меня. Просто они согласились приютить у себя Белоснежку. И даже немного просят за сию услугу. Так что осталось только довести девушку до леса, а там у них тропинка есть, если принцесса не дура, то дорогу сама быстро найдет.

— А если исходить из того, что она дура?

— Тогда они ее найдут. В общем, на месте сориентируемся. А как дела с зеркалом?

— Дела у нас хорошо, просто замечательно, только вот то совесть у нас ломит, то изображение отваливается. Думаю, через пару дней дойдет до кондиции, — торопливо добавила я, поймав на себе слишком уж невозмутимый взгляд собеседника.

— Тогда через пару дней и начнем.

На том и порешили.

И вот мы с Кощеем сидели в засаде и ждали Белоснежку. В засаде было прохладно и мешала разная мошкара, но мы терпели, так как несли ответственность за сей спектакль, будучи главными режиссерами и сценаристами. Две недели назад мы передали королеве Гертруде говорящее зеркало, которое после долгих уговоров и еще более долгих угроз, согласилось говорить все, что нужно, и игра началась. Пару дней попадаясь на глаза служанок в обнимку с дорогой стекляшкой и как бы невзначай пользуясь его услугами «когда никто не видит и не слышит», королева смогла убедить всех вокруг в том, что безумно завидует красоте падчерицы. Затем спровадив короля в гости, чтобы не вмешивался в воспитательный процесс, Гертруда перешла к следующей части марлезонского балета, а именно стала всячески издеваться над падчерицей и вот сегодня велела слуге отвести ее в лес и убить, а сердце принести ей в качестве доказательства. Мы же, решив исходить из того, что принцесса все‑таки дура, хотели лично убедиться в том, что она найдет дорогу к гномам. Сидели мы тут с самого утра и порядком устали, но уйти не могли. Впрочем это того стоило. Ближе к полудню перед нами разыгралось действо. На поляне появилась немного растерянная принцесса, на лице которой было написано явное недоумение по поводу того, что она вообще делает в лесу. Корзинка ее была пуста, там даже цветы не завалялись, и вообще было видно, что в лесу девушка впервые в жизни и удовольствия она от этого явно не испытывает. Лесничий кравшийся за девушкой с огромным кинжалом явно перебарщивал с трагизмом, впрочем, принцесса его просто игнорировала. Мы с Кощеем сидели, затаив дыхание. Пару раз продефилировав мимо принцессы с самым зловещим выражением на лице и помахав перед ее носом занесенным для удара ножом, лесничий наконец‑то перешел от действий к словам (что удивительно, потому как любая нормальная девушка уже бы ломилась через лес с громкими криками) и поведал Белоснежке страшную тайну.