Моя вторая жизнь - Олеся Шеллина

стену. Драко ей не поверил. Он даже слушать не стал ее невнятные объяснения. Поставив себя на его место, Гермиона поняла, что тоже не поверила бы. Однако то, что он пошел именно в лабораторию, а не в ближайший бордель, вселяло какую-то надежду на хорошее завершение их противостояния.

В воскресенье Гермиона села обедать, когда в дверь позвонили.

Первым ее желанием было ни за что не открывать, и вообще, притвориться, что дома никого нет.

Подождав минуту, Гермиона решила, что нежданный посетитель ушел. Но тут снова зазвонил звонок, на этот раз гораздо настойчивее.

— Кому из Малфоев пришла в голову потрясающая мысль установить на дверь маггловский звонок, да еще и с настолько ужасным звуком? – простонала Гермиона и отправилась открывать дверь.

На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, Гарри Поттер. Гермиона только увидела его, и сразу захлопнула дверь прямо перед носом национального героя.

Гарри недоуменно посмотрел на закрытую дверь и протянул руку, чтобы снова позвонить, как вдруг дверь распахнулась, и женская ручка втащила его внутрь.

— Ты что здесь делаешь? – набросилась на Гарри Гермиона.

— Я пришел спросить, ты не говорила с М…с Драко насчет двери? – Гермиона уставилась на друга и долго не находила слов, чтобы ответить.

— Ты в своем уме? – наконец, осторожно спросила она.

— Ну да. Я вначале не хотел надоедать тебе, но Джинни сказала, что все нормально, хотя понятия не имею, откуда она это взяла.

— Что именно нормально? – Гермиона пошла на кухню, а Гарри направился следом.

— Все. Она сказала, что ни Малфой, ни ты не верите в сплетни, и не обращаете внимания на эту нелепую случайность.

— Джинни, ага, — Гермиона смотрела на остывающий суп. – Поттер, ты есть хочешь? – Внезапно спросила она.

— Что? Можно немного, — Гарри подошел к раковине и вымыл руки. – А где М… Драко?

— А его нет сейчас дома, — махнула рукой Гермиона.

Поттер сел за стол, и она поставила перед ним наполненную тарелку.

— Странно, я думал, что слизеринки не умеют готовить, — пробормотал Гарри и сразу же замолчал, столкнувшись с яростным взглядом светло-карих глаз.

— Ну, почему же, — протянула Гермиона. – В зельях мы одни из лучших. А в семейных архивах так много рецептов различных ядов. – Она картинно закатила глаза. – Да ты ешь, Поттер, ешь.

Гарри очень предсказуемо подавился, закашлялся и забрызгал супом мантию.

— Поттер, ну ты такой Поттер, — Гермиона рассмеялась.

Когда Гарри прокашлялся, его мантия выглядела довольно плачевно.

— Мерлин, — простонал он, доставая палочку.

Гермиона тут же вскочила со стула. Она прекрасно знала, лучше многих, что Гарри очень плохо даются хозяйственные чары. Он был весьма и весьма хорош в боевых заклятьях, но, если он решал что-то почистить, то эффект был непредсказуем.

— Нет, Поттер, я как хозяйка, просто обязана сделать это сама, — с этими словами она схватила мантию гостя и принялась ее стягивать.

Драко просто не мог выбрать другой момент, чтобы не вернуться домой.

На этот раз он проигнорировал дверь, аппарировав прямо на кухню.

Возникла неловкая немая сцена. Малфой, прищурившись, разглядывал свою жену, которая застыла на месте, все еще не отпуская мантии своего гостя.

— Малфой, — Гарри очень точно определил настроение хозяина. – Это совсем не то, о чем ты подумал.

«Гарри, заткнись», — мысленно взмолилась Гермиона, настороженно глядя на мужа.

— Интересно, — растягивая слова, произнес Малфой. – А ты, Поттер, что легилиментом стал, раз знаешь, о чем я думаю? И тебе, похоже, даже зрительного контакта не нужно, чтобы выяснить такие подробности?

— Малфой…

— Поттер, помолчи лучше, — прошипел Драко и повернулся к Гермионе. – Вкусно получилось? – Он кивнул на злосчастный суп. - Что же Поттер не оценил? Вон как измазался? Или так старался побыстрее все съесть, чтобы попросить добавки?

— Драко…

— Скажи, Тори, а зачем ты вообще позвала своего дружка? Чтобы накормить? Что Уизли с этой задачей перестала справляться?

— Да, Драко, — Гермиона внезапно успокоилась. – Я позвала Гарри, чтобы накормить. Понимаешь, мне уже осточертело, что мою стряпню ем только я.

— Астория, я, пожалуй, пойду, — Гарри попытался встать со стула. – Похоже, Джинни ошиблась в своей оценке ситуации.

— А ну, сидеть, Поттер. Экспеллиармус, — Драко мгновенно перехватил палочку ошарашенного Гарри, и сунул ее в карман своей мантии. – Ты никуда отсюда не уйдешь, пока мы не выясним все раз и навсегда.

— Да нечего мне с тобой выяснять. Я хотел попросить тебя открыть одну дверь в особняке Блэков, а ты сразу начинаешь ерунду нести.

— Дверь, значит, — протянул Драко. – Дорогая, что же ты мне про дверь ничего не сказала?

— Сюрприз хотела преподнести, — буркнула Гермиона.

— О, да, твой сюрприз удался, — Драко задумался. – Вот что, вставай, Поттер, только резких движений не делай. Камин в твоем склепе открыт? – Гарри напряженно кивнул. – Тогда пошли. Тори, ты же составишь нам компанию?

Гермиона покачала головой. Идти куда-то с Малфоем, который был в этот момент несколько огорчен, она не хотела.

— Нет, — она решила озвучить свой отказ вслух. – Я никуда с тобой не пойду.

— А придется, — Малфой подошел поближе и схватил ее за руку. – Разве тебе не хочется посмотреть на жилище твоего друга? Или в этом нет необходимости, и ты и так все там знаешь?

— Драко, не сходи с ума, — Гермиона попыталась вырваться. Бесполезно. Малфой держал крепко. Однако было заметно, что он пытается не причинить ей боли.

— А я не схожу с ума. Раз твой друг пришел, чтобы попросить меня о помощи, так я помогу. Это же великая честь помочь самому Гарри Поттеру.

— Драко, — Гарри решительно встал. – Прекрати…

— Иди, Поттер, показывай нам свою дверь.

Гарри поднял вымазанную мантию, которую Гермиона уронила на пол и, оглядываясь на Малфоя, на лице которого застыло холодное непроницаемое выражение, пошел в гостиную к камину.

В свое время Гермиона приложила немало усилий для того, чтобы дом на Гриммо перестал напоминать мавзолей, давно ушедших эпох.

Сейчас тяжелую мрачность старого особняка разбавлял где-то даже легкомысленный интерьер. Прозрачные ткани соперничали с металлом и деревом. Смешение стилей было настолько диким, что вместе они составляли очень милую картину.

— А где Уизли?