Явление - Александр Степанович Попков

главным консультантом в Аппарате Городской Думы, а на телефоне Виктора Филипповича появился Инстаграм.

В конце этого длинного рабочего дня Виктору Филипповичу позвонил растерянный безопасник Игорь Владимирович.

— Виктор Филиппович, граффити исчезло. Охранник утверждает, что в зал никто не входил.

— Всё, хватит «ваньку валять», приглашай специалистов, пусть снимут все следы. Кто-то нас за нос водит, и охрану не снимай, даже ночью, — Виктор Филиппович занервничал — даже в здании мэрии он уже больше не хозяин.

Виктор Филиппович не стал оставаться в кабинете допоздна, как обычно, а усевшись в персональную машину, поинтересовался у Артёма, что слышно в городе про картину.

— В основном не верят, околесицей и чушью называют, но обшучивают с удовольствием, разрешите не пересказывать.

— Ладно, пусть развлекаются.

— А если честно, то вам, Виктор Филиппович, подфартило.

— Да чем именно?

— Лет через сто какой-нибудь краевед раскопает этот артефакт и непременно заинтересуется вопросом, кто же в то далёкое время был мэром.

— А что, без «перчинки» никто мэров и не вспоминает?

— Без инфоповода, как говорит Подстебенко, и блогер не вскочит.

Виктор Филиппович задумался, несколько лет назад он попросил помощника подобрать мемуары мэров городов и на удивление таких воспоминаний почти не оказалось, кроме что, разве, книги Лужкова. Начал читать тогда эту автобиографию «Москва и жизнь», но быстро понял, что этот глянец предназначен для размягчённого мозга пенсионера. Да и как мэру правдиво рассказать о событиях, связанных с тысячами чужих судеб? Есть опасность в одночасье удвоить количество врагов. Конечно, можно составить завещание с волей о публикации рукописи через сто лет — хотя кому такая книга будет интересна спустя целый век? Сейчас же совершенно не актуальны раздумья градоначальника времён начала прошлого века о способах складировании навоза, собранного с улиц города.

Но некоторые сотоварищи из окружения Виктор Филиппович всё же не удержались и напечатали книги о себе — трудно не поделиться с миром историей своего успеха. Тот же Сансаров. Начинал с начальника отдела кадров треста, распределял дефицит московского снабжения, со всего города к нему на поклон ехали, кто за дублёнкой, кто за сапогами. Так дружба до Высшей партийной школы довела, далее уже министерский кабинет светил впереди. А когда всё рассыпалось в труху в начале девяностых, то не растерялся, выиграл выборы и стал генеральным директором. Потом акционирование, выкуп акций, но книгу написал ведь не про свои истинные таланты: умение дружить и говорить с народом, а про судьбу бедного крестьянского мальчика, делавшего хорошие дела. Сказка эта заканчивалась абзацем о таинстве получения государственной награды в Кремле из рук Дмитрия Анатольевича.

Всё-таки очень несвоевременно сейчас выставлять свои мысли и воспоминания на всеобщее обозрение. Да и самому не потянуть на увлекательное изложение своих мемуаров на бумаге. Виктор Филиппович вспомнил конференцию по литературе «Языки познания», которую он открывал как мэр принимающей стороны и после церемонии открытия для приличия послушал пару докладов. Первым выступал известный московский филолог, который разнёс Пелевина, назвав его «не писателем, а проектом», а ещё он заявил, что «главное в романе — это язык, а умные мысли писателя никому не нужны». Виктор Филиппович усмехнулся про себя — часто мысли выступающего с докладом тоже никого не занимают. Слушают вначале глазами, оценивая походку и осанку докладчика, потом ловят тембр и напористость голоса, потом проверяют образы от говорящего на своих ментальных камертонах и только после всего этого кто-нибудь, может быть, попытается уловить мысль оратора. А насколько бессмысленны и затасканы все эти приветствия на мероприятиях, но с каким вниманием люди их слушают: «Дорогие друзья, для меня большая честь сегодня от имени руководства, от лица жителей города поздравить ваш коллектив со знаменательным юбилеем! Вы выстояли в трудные времена и твёрдо встали на путь развития. Неоценим ваш вклад в развитие нашего любимого города…». Это как гастролёры в каждом новом месте используют фразу-клише: «такой умной и отзывчивой публики мы ещё нигде не встречали».

А вот о чём, вернее, о ком, Виктор Филиппович написал бы без тени сомнений, так это об Аделаиде. Каждое утро, уже перед дверью, перед выходом из дома, она делает вид, что поправляет ему галстук, и на несколько секунд останавливает свою ладонь у него на груди. И эти секунды так его успокаивают, что он уже заранее прощает всех своих врагов. И тепло от ладони для него как маяк, по которому он знает, что ему есть куда вернуться и, что даже если завтра на него выпустят политических киллеров с центральных каналов, а за ними подтянутся активисты из Думы и прочие падальщики, то есть душа, которая ни на секунду им не поверит и не отвернётся от него.

Аделаида всегда покупает к новой сорочке новый галстук, а потом и выкидывает их вместе. Однажды Виктор Филиппович спросил её.

— А галстук ты зачем выкинула вместе с сорочкой, он как новый был и нравился мне?

— Галстук мужчины — это реноме его супруги, он всегда должно быть безупречным.

— А где же ты так хорошо научилась завязывать мужские галстуки? — пошутил Виктор Филиппович.

— Меня научила бабушка, она намекнула мне как-то раз ещё в детстве, что нашему деду будет приятно, если я завяжу для него настоящий виндзорский узел. Дед был директором завода и очень серьезным человеком, но когда я завязала ему галстук, то его глаза отсырели.

— А я похож на твоего деда?

— Наверное, когда я тебя увидела, то сразу подумала: вот бы мне такого мужа.

— Так почему же ты заставила так долго за тобой ухаживать?

— Мне бабушка запретила ещё в юности разрушать чужие семьи и мне очень трудно было переступить через себя.

Марк

Реноме системного администратора в начале двадцать первого века аналогично реноме телефониста в начале двадцатого века. А уже в конце прошлого века бывший солидный телефонист в кожаной куртке с саквояжем, которого с почтением встречали солидные люди, превратился в мужичка в синем халате с сумкой через плечо, который иногда появлялся в кабинетах, когда телефон переставал работать. Чем он занимался, когда не было заявок, никому не известно — может быть, подслушивал телефонные разговоры, а, скорее всего, эта забава ему уже давно надоела. В двадцать первом веке этот персонаж вообще исчез из штатного расписания.

Статус системного администратора движется по похожей технологической спирали развития, вернее, упадка. И никого особо не волнует, что этот человек владеет практически всей информацией, размещенной в доверенной ему сети. Хотя, в последнее время ему уже не известны пароли от баз данных, которые администрируют