Смерть в губернском театре - Игорь Евдокимов

дворянской усадьбой, двор планировался, как каретный полукруг, пригодный для подъезда экипажей перед зваными ужинами. Однако сим масштабным намерениям не суждено было сбыться и за ненадобностью его превратили в небольшой сад, закрыв кованой оградой. Посреди него, разделяя участок на две половины, расположилась парадная каменная лестница, ведущая к парадному входу.

По ней, шлепая сапогами, и взбежали Черкасов и Гороховский. Гостей встретил сам Эдуард Егорович – серьезного вида мужчина средних лет с позолоченным пенсне на кончике длинного носа.

– Право, вам не стоило торопиться, – сконфуженно произнес аптекарь. – Я не смогу рассказать вам ничего такого, что уже не передал городовому.

– Простите покорнейше, Эдуард Егорович, – сказал Черкасов. – Сами понимаете, в нашей работе важна точность.

Он извлек из-за пазухи список и положил на конторку перед Филиппом.

– Прошу вас, еще раз укажите на имя человека, что покупал у вас мышьяк.

– Вот, извольте, – не задумываясь выполнил его просьбу Эдуард Егорович.

– Вы уверены?

– Конечно. Он регулярный покупатель. Столько болячек у человека, вы удивитесь…

– То есть вы сможете опознать его при встрече и готовы подтвердить сказанное на суде?

– Да, конечно. Но позвольте, неужели вы подозреваете его в смерти актрисы, о которой судачит весь город? Этого не может быть!

– Эдуард Егорович, пока мы никого ни в чем не обвиняем, – примирительно произнес Константин. – Мы не позволим себе наказать невиновного, так что если он предоставит доказательства своей непричастности, то после беседы сразу же будет отпущен. Но пока я вынужден просить вас проследовать за Юрием Софроновичем.

Однако дома у покупателя мышьяка сыщиков ждало разочарование – он уже отправился на похороны Татьяны.

– Странно, – пробормотал Константин, возвращаясь в экипаж. – Это что же, убийца отправился на погребение жертвы? Непохоже на него…

– Скоро узнаем, – мрачно произнес Гороховский. – И если у него не найдется объяснений… Горе вам, фарисеи, ибо внутренность ваша исполнена хищения и лукавства!

Черкасов в очередной раз подумал, что у квартального надзирателя припасена угрожающая библейская цитата на любой случай жизни. Но даже привыкнув к этой черте Гороховского, Константин ловил себя на том, что спина его каждый раз холодеет от низкого хриплого рыка Юрия Софроновича. В такие моменты свирепый квартальный напоминал ветхозаветного ангела-истребителя.

У Татьяны Георгиевны Филимоновой не осталось родственников и близких в Костроме, что могли бы забрать ее тело домой. Поэтому губернские власти приняли решение похоронить ее в городе С. Роду актриса была незнатного, и места на погостах при монастырях ей не нашлось. Сыщикам и пожелавшим проститься коллегам пришлось ехать за город, на Новое кладбище. Лежал некрополь на выселках за Заводским переулком и Черным ручьем у деревни Куликова. Позади кладбища начинался крутой овраг, уводящий к реке. Место и в погожий день нерадостное, а под проливным дождем поздней осени – и подавно.

Экипаж проехал через кладбищенские ворота, по главной аллее, описал полукруг мимо скромной часовенки для отпевания и остановился. Сыщики попросили аптекаря остаться внутри, а сами вышли в непогоду. Сапоги увязли в сырой кладбищенской земле, а ливень в мгновение вымочил до нитки. Но Гороховский не выказывал ни малейшего недовольства погодой, а Черкасов, несмотря на неудобства, посчитал стояние под дождем своим долгом перед погибшей.

Чуть поодаль стояло несколько крытых повозок, на которых приехали гости. Могилу выкопали недалеко от главной аллеи, поэтому со своей позиции сыщики хорошо видел открывающуюся картину. Гроб с Филимоновой уже опускали в могилу. Вокруг сгрудилась маленькая группка людей, пришедших проводить ее в последний путь. Первой бросалась в глаза Бетси, поразительно прекрасная в своей печали. Черное траурное платье лишь подчеркивало фарфоровую белизну ее кожи. Рядом, держа над девушкой зонт, застыл Руднев. Он заметил друга и поприветствовал его коротким кивком. Чуть правее стояли Прянишников и Вайс, неуловимо похожие на осиротевших родителей. Под зонтиком прятались и Аграфена Игоревна с Безуцким. Молодой актер с потерянным видом взирал на друга – а Сурин, печально склонив непокрытую голову, словно статуя возвышался у разверстой могилы. Больше на прощание никто не пришел.

Церемония подходила к концу. Пришедшие по одному бросали горсть земли на гроб. Недвижимым оставался только Сурин. К нему приблизился директор театра и сочувственно положил руку на плече актера, что-то зашептав на ухо. К удивлению сыщиков, Родион взвился и раздраженно отмахнулся от Прянишникова. Он обвел собравшихся разъяренным взглядом и прокричал так, что услышал даже Черкасов, несмотря на льющий дождь:

– Вы все проклятые лицемеры! Никто из вас не любил Таню! Никто! Вы либо рады ее смерти, либо скорбите не об ушедшем человеке, а о работнице, которую нужно заменить до премьеры! Вы мне противны! Противны!

Он топнул ногой, разбрызгав вокруг капли грязной воды, и устремился к выходу. Проходя мимо сыщиков, он толкнул Константина плечом, словно не заметив. Черкасов непонимающе посмотрел ему в след, а затем перевел взгляд на Гороховского. Тот лишь недоуменно пожал плечами.

– Приведите аптекаря, пожалуйста, Юрий Софронович, – попросил его коллежский регистратор. Гороховский кивнул и направился к экипажу. Работники театра потихоньку потянулись к ожидающим их извозчикам. Руднев оставил Бетси зонт и встал рядом с Константином.

– Пришли проститься?

– Не только, – покачал головой Черкасов. – Боюсь, у нас появился подозреваемый.

– Правда?! – удивился Павел. – Кто?!

В этот момент с ними поравнялся Гороховский, поддерживающий под руку аптекаря, который явно был одет не по погоде и норовил поскользнуться и рухнуть на землю.

– Эдуард Егорович, – обратился к нему Черкасов. – Вы видите здесь человека, купившего у вас мышьяк?

Филипп кивнул и поправил сползшие на кончик носа пенсне.

– Можете на него указать?

Эдуард Егорович неохотно, но, как и в аптеке, уверенно и не раздумывая вытянул руку. Его указующий перст остановился на одном из уходящих. Рядом охнул Руднев. Человек, на которого показал Филипп, увидел аптекаря в окружении сыщиков, и как-то резко сник. Он не сделал ни малейшей попытки бежать, когда Черкасов подошел к нему и тихо попросил:

– Осип Эдмундович, прошу вас пройти со мной…

Режиссер лишь кивнул и покорно поплелся к экипажу. Прянишников, уже подошедший к своему вознице, оглянулся в поисках Вайса и увидел, как его уводит Гороховский. Опытный судья сразу все понял, но все равно рванулся к ним, потрясая воздух голосом пострашнее грома:

– Что здесь происходит?! Как это понимать?! Куда вы уводите Осипа Эдмундовича?!

На его грозный бас обернулись все остальные участники похорон, недоуменно провожая владельца театра взглядами. Прянишников, казалось, готов подойти к экипажу и отбить Вайса у квартального, однако Константин вежливо, но твердо встал у него на пути.

– Константин Андреевич, спрошу у вас? Что сие означает?

– Боюсь, у нас появились основания задержать Осипа