Удивительный мир Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

Воск наконец твердеет, и мы начинаем. Со словами «это тебе понадобится» дедушка подает мне коробочку с булавками, увеличительное стекло и свой перочинный нож.

Кладу червяка на восковую поверхность и готовлюсь сделать первый длинный разрез. Дедушка меня останавливает.

– Погоди. Сначала наблюдение. Что ты видишь?

– Ну, червяка.

– Конечно! – дедушка улыбается. – Опиши то, что ты видишь. Отличается ли один конец от другого?

– Один конец отличается от другого, – я пальцем переворачиваю червяка. – А с этой стороны он более плоский, чем с другой.

– Правильно. На переднем конце предротовая лопасть, а на заднем – анальная. Округлая сторона – это спина, а более плоская – вентральная поверхность или брюшко. Возьми лупу и хорошенько рассмотри брюшко.

Я прищурилась и сумела разглядеть множество крошечных волосков.

– Эти щетинки – его средство передвижения. Давай, потрогай.

Я провела кончиком пальца по щетинкам. На ощупь брюшко оказалось слегка шероховатым.

– Теперь сделай разрез вдоль спины. Будь осторожна.

Я разрезала червяка вдоль спины, разложила половинки и прикрепила булавками к воску – все по инструкции.

Мы начали с головы. Последовательно изучили глотку, зоб и желудок.

– У червей нет зубов, так что проглоченная пища накапливается в зобу. Сразу за ним расположен желудок, в нем мелкие песчинки – они перетирают пищу. Потом пища поступает в кишечник. Твой образец подсыхает, сбрызни его водой.

Я так и сделала.

– Дедушка, а он самец или самка?

– И то, и другое.

– Да ну? – я была поражена.

– Организм, содержащий и мужские, и женские органы, называется гермафродитом. Такое устройство совсем не редкость у цветов, моллюсков, слизней, улиток и других беспозвоночных.

Мы продолжали препарирование. Дедушка показал мне пять изгибов аорты – пять примитивных сердец, органы размножения, нервную цепочку и кишечник. Я убедилась, что дождевой червь – это просто длинная кишка, по которой перемещаются земля, перегнившие листья и навоз, а на выходе получается благоприятная для растений плодородная почва.

– Мы многим обязаны этим скромным существам, культивирующим почву, – продолжал дедушка. – Мистер Дарвин называл их самыми важными животными в истории человечества, и он был прав. Большинство растений обязано своим существованием дождевым червям, и нам, в свою очередь, растения необходимы для жизни. Вспомни, сколько растений ты съела сегодня на завтрак.

Я ела оладьи с сиропом, а никакие не растения. Чуть не начала возражать, но поняла, что дедушка только этого и ждет. Может, я не права?

Подумала. Так, оладьи. Сделаны из муки, муку делают из пшеницы – первое растение. А сироп получают из сока кленов, растущих в Новой Англии. Мы добавляем туда наш пекановый экстракт, вот сразу два растения.

– У меня получился полностью растительный завтрак, исключая масло, которое делают из молока, которое дают коровы, которые едят растения. Значит, в благодарственной молитве нужно поминать и червяков, ведь так?

– Похоже на то. Без скромных кольчатых червей наш мир явно изменился бы к худшему.

Когда мы закончили, я показала Тревису результаты своей работы.

– Гляди! Ты знал, что у червяка пять сердец? Эти маленькие розовые штучки – кровеносные сосуды. Разве не интересно?

– Ну… да… – только и промямлил Тревис.

Я согласна, образец успел подсохнуть, и, наверно, это не самое приятное зрелище в мире, и, может быть, он слегка припахивает, но зачем же бледнеть и отворачиваться?

– Тебе что, не интересно? Посмотри, вот нервы, эти тоненькие серые ниточки. Красота, верно?

Тревис побледнел еще больше.

– Я, кажется, забыл покормить Банни.

С этими словами он удрал.

Глава 8

А как же день рождения?

В больших количествах встречается здесь маленькая морская выдра; это животное питается не одной только рыбой, но подобно тюленям вылавливает большое количество мелких красных крабов, плавающих стаями около поверхности воды.

Приближался октябрь – месяц дней рождений. Другого названия не подберешь – Сэм Хьюстон, Ламар, Сал Росс и я родились в одном и том же месяце. Все четверо с нетерпением ждали, чтобы октябрь поскорее наступил.

В прошлом году мы праздновали объединенный день рождения – такое не забывается! Четыре дня рождения превратились в один, да еще какой! Приглашен был весь город, пирогам, тортам и мороженому счета не было. Мороженое с крем-содой, катание на пони, крокет, метание подков, бег в мешках и призы, не говоря уже о бумажных коронах, разноцветных флажках, громадном торте с сорока девятью зажженными свечками (сумма лет четырех именинников) и даже бенгальских огнях, когда стемнело. Потрясающий был день!

Неизвестно только, когда вернутся отец и Гарри. Вести доносятся неутешительные: похоже, что они долгими часами занимаются тяжкой, утомительной работой, разгребают один завал за другим, очищают дороги, из последних сил подстегивая и себя, и лошадей. Пытаясь восстановить хоть некое подобие порядка, наши родные трудятся вместе с волонтерами и наемными рабочими со всего Юга. Поговаривают даже о постройке защитной стены, чтобы охранить город от будущих наводнений. Подумывают поставить каждое строение на сваи высотой в десять футов – о подобном инженерном проекте в штате Техас и не слыхивали.

Я украдкой заглянула в газету, наткнулась на заголовки: «Остановлены грабежи», «Восстановление продолжается», «Недосчитываются тысяч пропавших без вести», «Тела хоронят в море». И решила больше газет не читать.

Из наших родных, к счастью, никто не погиб, но над домом по-прежнему висит пелена тревоги. Похоже, в этом году праздника не дождешься. А если мама пойдет на небывалый шаг и отменит дни рождения, что будет с Хэллоуином? С Днем благодарения? С Рождеством, наконец? Боже правый, что нас ждет на Рождество? Можно ли забыть о Рождестве? Это вообще законно? Ужас! Даже думать не хочется.

Но мыслям не прикажешь, и я решила: пора призвать на совет остальных именинников – Сэма Хьюстона, Ламара и Сала.

Ламар явился с опозданием и начал с грубости:

– Ну чего тебе? Читать мешаешь.

(«Читать», тоже скажет. Дешевенькая книжка в бумажном переплете, страшилка с предсказуемым концом. То ли отважные сильные парни спасают пони-экспресс от грабителей, то ли отважные мускулистые парни выручают техасских рейнджеров, то ли отважные здоровенные парни приходят на помощь сыщикам-пинкертонам. Брата, навеки покоренного этими историями, можно обвинить во многих грехах, но никак не в живом воображении.)

– Ламар, ну ты даешь!

Лучше начать с остальных.

– Ну что, братишки-именинники, приходило ли вам в голову, что в этом году дней рождений может и не быть?

Такого взрыва ярости и возмущения я не ожидала.

– Что-о-о-о?

– Чего так?

– О чем это ты?

– Ну догадайтесь, – изумлению моему не было предела, экая наивность. Все мальчишки такие или только те, кто, к несчастью, приходятся мне родней? – Мама переживает за папу и Гарри, за то, что их нет, ну, и за то, что дядя Гас и тетя Софрония лишились дома и что ее друзей так и не нашли. Весь город в трауре.

– Это точно, – кивнул Сэм Хьюстон. – Она все чаще и чаще пьет эту свою микстуру. Сначала, как всегда, ложку, а потом еще одну, когда никто не видит.

– Какое это все имеет отношение к празднику? – поинтересовался Ламар.

– Какие тут праздники, когда у людей траур. И потом, для мамы с Виолой это куча работы, да и у всех остальных тоже будет дел по горло, – вздохнула я. – Похоже, вы слишком веселились в прошлом году, вот и не заметили, сколько труда в это вложено.

Молчание. Похоже, мы все думаем об одном, но никто не хочет быть первым.

В конце концов первым открыл рот противный старший брат:

– И что теперь? Как бы нас не оставили без дня рождения.

– И без подарков, – заволновался Сэм Хьюстон.

– И без торта!

Салу Россу скоро девять, но он по-прежнему объедается сладким, и его потом отвратительно тошнит.

Они на меня уставились, словно я во всем виновата.

– Я тут ни при чем. Я просто задаю вопрос.

– Что нам делать? – спросил Сэм Хьюстон.

И снова молчание.

– Даже не знаю, можно ли как-нибудь поправить дело, – призналась я наконец.

Сал Росс посмотрел на меня с тоской:

– Может, поговоришь с ней, Кэлли? Как девочка с девочкой. Может, она тебя послушается.

– Кэлли – глупая девчонка, если на то пошло, – ухмыльнулся Ламар. – Мама никогда ее не слушала и слушать не будет. Лучше мне с ней поговорить.

– Нетушки, – завопила я, – ты уж наверняка все испортишь!

– Ну, если ты такая умная, давай сама. Смотри у меня, наломаешь дров – мигом окажешься в загоне у Петуньи.

– Прямо испугал!

Но как я ни храбрилась, я не могла отделаться от мысли, что он и впрямь затолкает меня в хлев к свиньям. Ламар редко задумывается о последствиях и не понимает, что даром ему такое безобразие не сойдет. Единственная сестра валяется в хлеву!