Нейтринная гонка - Пол Ди Филиппо

— О господи!

— …Кремний.

Доктор Кремний жил и работал на заброшенной бойне. Ее огромное, похожее на пещеру жилище сохранило систему крюков и направляющих рельсов. С одной небольшой разницей: там, откуда когда-то свисали осклизлые, окровавленные шматы говядины, теперь болтались клавиатуры, пустые пластиковые футляры, бобины магнитофонной ленты, гибкие диски, в отверстия которых были засунуты спицы, платы, дисководы, принтеры, плоттеры и прочие компьютерные прибамбасы — и главное, все до единого в пределах досягаемости ловких рук доктора Кремния. Наверху, извиваясь среди этой нависшей над головой подобно Дамоклову мечу электронной рухляди, на манер Лиан в Экваториальном Лесу протянулись коаксиальные и оптико-волоконные кабели.

Разумеется, вся эта свисающая с потолка дребедень значительно ухудшала видимость в и без того темном помещении, которое едва-едва освещали разбросанные то там, то здесь по невидимому потолку флуоресцентные мини-светильники. В результате уровень освещенности приближался к сумеркам, среди которых кое-где светлячками вспыхивали экраны дисплеев.

Во всем огромном помещении стоял тяжелый дух перегретых электроприборов и животной крови — последний, судя по всему, исходил от запекшихся на сером бетонном полу бурых пятен. Правда, выцветшие пятна были заметны лишь в проходах между высокими рядами ящиков и картонных коробок. Эта специфическая смесь запахов нередко вызывала у визитеров доктора Кремния тошноту — зажав нос, они бросались вон из его логова, чтобы в срочном порядке глотнуть свежего воздуха.

Но только не наши Верные Друзья, которые решили показать себя героями, пусть даже всего на один день или даже час.

Дверь, скрипнув, открылась. По бетонному полу послышались шаги обутых в кроссовки ног. Затем невидимая дверь с грохотом захлопнулась, отозвавшись по всему помещению глухим эхом. Приглушенные голоса, что просочились в святая святых доктора Кремния, были моментально оцифрованы, алгоритмически искажены и лишь после этого пущены гулять под сводами склада в качестве эха.

Откуда-то из-за высоченной груды картонных коробок робко высунулись Скизикс и Хартц.

— Что-то мне все это не нравится, — шепнул другу Скизикс. — Всю мою короткую, хотя и яркую карьеру я старался избегать любого общения с доктором.

Хартц достал из кармана карамельку и как ни в чем не бывало принялся разворачивать обертку. Шуршание целлофана отозвалось в адских динамиках доктора громом небесным. Хартц положил обертку в карман.

— Ты, главное, расслабься, Скиз. Док в принципе свой парень. Мне с ним уже доводилось иметь дело. Он поставлял нам лазеры для светового шоу. Или ты забыл?

— Как такое забудешь, после того как они прожгли дырку в крыше.

— Это по моей вине. Я врубил слишком большое напряжение.

— Мне как-то немного не по себе, что приходится общаться с кем-то, кто вроде бы и не человек вовсе.

— История дока печальна, приятель. Надо относиться к таким вещам философски.

— Интересно, что в нем еще осталось от простого смертного? И вообще с чего это он заменяет в себе то одно, то другое.

Хартц ответил с полным ртом, едва не склеившимся от липкой карамельной начинки.

— Все началось после того, как его охмурила Джин Джинни. Сначала она задурила ему голову наукой, после чего заставила лить горькие слезы. В общем, в конце концов она послала его куда подальше, и док с горя принялся удалять у себя все органы, которые, по его мнению, его предали, начиная с сердца. Вот уже много лет он существует благодаря искусственному «мотору». Как мне кажется, бедняге можно только посочувствовать.

— Не уверен. И еще один вопрос: на хрена ему сдался весь этот хлам?

Скизикс и Хартц остановились рядом с грудой бежевых пластиковых коробок, покрытых густым слоем пыли. Скизикс положил руку на гору ящиков, показывая, что он имеет в виду.

— Ау-у-у!

Гора ящиков зашевелилась и распрямилась, на глазах у друзей превратившись в доктора Кремния собственной персоной.

Вместо волос у дока была копна светопроводящих волокон, причем каждое оканчивалось крошечной светящейся точкой. Глаза были скрыты за огромными квадратными очками с двойными линзами. Кожа имела восковой оттенок. Одет док был в просторный, словно надутый комбинезон, причем плечи наподобие мантии покрывал толстый слой пыли, а еще один такой же густой слой был обмотан вокруг талии наподобие юбки.

— Привет, ребята, — произнес док.

При этом он даже не открыл рта, потому что сам голос, как у робота, доносился из вмонтированного в грудину динамика.

— П-п-привет, док. К-к-как п-п-поживаете?

— Отлично, отлично. Я тут немного вздремнул, чтобы подзарядиться. Одну секундочку, сейчас отключу источник питания, и тогда я полностью к вашим услугам.

Док потянулся к розетке и выдернул шнур, что тянулся у него откуда-то из левой подмышки. Шнур моментально намотался на невидимую глазу приемную катушку.

— Ну вот, готово. А теперь скажите, чем могу быть вам полезен?

— Харри, давай машину.

Хартц подал Скизиксу своенравную ударную установку, которую принес в переброшенном через плечо рюкзаке.

— Док, это предмет моей гордости и самая большая радость в жизни, а главное — я позволю себе несколько высокопарное выражение — неотъемлемый залог успеха моего искусства. Но теперь эта старушка словно с катушек съехала. Не могли бы вы вправить ей мозги?

Доктор Кремний с трепетом взял упрямицу в руки.

— Какое милое устройство! Какая поразительная сложность электрической схемы! Чувствуется, что барышня с характером. Джентльмены, предлагаю перейти в мой рабочий кабинет, где я смогу всецело посвятить себя этой капризной красавице.

И троица направилась в дальний угол склада, который был отделен от остального помещения высокой перегородкой на манер офисной. На этом отгороженном пространстве стоял холодильник (к которому изолентой была приклеена картинка с изображением компьютера «IВМ-370» и надписью «Мамочка»), стол, на каком хирурги обычно осматривают своих пациентов (в его изголовье с бобины свисало на пол жатое бумажное полотенце), и пара стульев. Вся эта, явно принесенная откуда-то со свалки, мебель стояла на грязном, затоптанном ковре.

Доктор Кремний положил ударную установку на стол, расстегнул молнию на футляре и вынул машину.

— Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома, — обратился он к гостям, — а я тем временем присоединю нашу красавицу к источнику питания.

Скизикс сел, хотя и с неохотой. Хартц занял позицию поближе к холодильнику.

— Эй, док, тут у вас даже поживиться нечем, одно какое-то липкое дерьмо. Интересно, чем вы угощаете своих гостей?

Голос доктора Кремния донесся откуда-то из-под стола, где он, стоя на четвереньках, искал в этот момент розетку.

— Это концентрат аминокислот. Усваивается на все сто процентов. По крайней мере таким организмом, как мой. Можете попробовать.

— Нет, я уж лучше полижу обертку от леденца.

Наконец док вылез из-под стола и склонился над ударной установкой, которая теперь светилась сигнальным рубиновым огоньком.

— Ах ты моя красавица, — приговаривал он, — давай я взгляну, что там у тебя внутри. — С этими словами он приоткрыл корпус. — Ой, что это? Корректор квантового сдвига… Тюнер энного измерения… Гибридные участки… Хм-м-м. — Доктор Кремний поднял взгляд на Скизикса, который тотчас сжался под взглядом его радужных глаз. — Да, сынок, ты создал себе красотку. Настоящая примадонна, хотя и слегка пугливая, как чистых кровей рысак. Неудивительно, что она то и дело взбрыкивает, показывает свой норов.

— Да нет, док, до недавнего времени она вела себя смирно.

— Ах уж эти женщины! Существа непостоянные, от них можно ждать чего угодно. Ну что ж, визуальный осмотр дал мне все, что мог. Теперь мы испробуем ее изнутри.

С этими словами док вскарабкался на стол. Опустившись на колени перед беспомощной ударной установкой, он открыл в промежности клапан и, засунув туда руку, извлек на свет божий телескопический член, ощетинившийся усиками наподобие французского презерватива.

— Господи Иисусе, — прошептал Скизикс. — Мне этого не вынести.

— Ты только не заходись, Скиз, — приободрил друга Хартц, кладя руку ему на плечо. — Док знает, что делает.

— Да, но только не то, что он сейчас намерился сделать с моей славной крошкой, с моей ударной установкой!

— Ага, где тут у нашей девочки гнездышко аудиовхода? Не надо стесняться, моя милая. Ага, вот он, а теперь раздвинь ножки для папы. Ах-х-х!

— Это чудовищно! — взвыл Скизикс. — Я не могу смотреть на это без содрогания!

И он отвернулся.

Из громкоговорителя на груди Дока теперь доносилась невообразимая смесь сопения, хохота и электрических помех, как из зашкалившего трансформатора: 3-з-з-з-р. К-з-к-з. Б-з-б-з. П-з-з-т. Этих звуков было достаточно, чтобы Скизикс наглядно представил себе, какому жуткому надругательству подвергается в эти мгновения его милое детище.