Любовь и кабачковые оладьи (СИ) - Луковская Татьяна

— Да ничего, — устало проговорила Марина.

Колоритная пара скрылась за дверью, без конца целуясь и обжимаясь, супруги пошли к калитке, волоча за собой привычный ко всему чемодан.

— И вот так у них всегда, — снисходительно улыбнулся им в след Андрей.

— Я тоже, пожалуй, поеду, — тихо произнесла Марина.

— Как поеду?! В смысле — поеду? — опешил Андрюха.

— Домой поеду. Я тебе телефон оставлю, если из полиции новости будут, ты мне сообщишь, — она перешагнула через суп. Подбородок подрагивал, нижняя губа прикушена, нос хлюпает, еще чуть-чуть, и девушка разрыдается.

— Марин, ну, ты чего? — одним прыжком догнал ее и бережно прижал к себе Андрей. — Мариш, не надо уезжать! Да я тебя не пущу, глупости какие!

— А если бы она мне эту кастрюлю на голову вылила? — в глазах Марины стоял ужас.

— Да, ну нет, Лерка на криминал не способна, только шумит. Проверено уже.

— Андрей, если бы не милый Степа, я решила бы, что у тебя все друзья с приветом.

— У меня все остальные друзья адекватные. Вот ты не хочешь на свадьбу идти, а то бы увидела, что и Юрец и Витька, и Жанка совсем другие. Ну мы все разные.

Марина молчала. Вот еще одна ее нехорошая черта — обидится и молчит, и не пробьешься.

— Пойдем сегодня за ежевикой, я не против, — решился на широкий жест Андрей. Собирательство откровенно было не его любимое занятие, рыбалка — да, а ползать в жару по лесу, собирая эти малюсенькие ягодки — удовольствие для пенсионеров, ну надо же Маринке помочь стресс снять. Он вообще парень сотканный из благородства. — Мир?

— Мир, — кисло улыбнулась она. — И ты обещал убрать.

— Что и картошку жарить? — вздохнул Андрюха, уже жалея, что как-то переборщил с обещаниями.

— Не надо, я борщ сварю.

А жизнь-то налаживается…

9

Знойный день в сосновом бору — то еще приключение. Конечно, не открытый солнцепек, но и прохладным уголком его не назовешь. Горячие сосновые стволы, впитывают летний жар и работают как микропечки, а наполненный эфирными маслами воздух, что после дождика так головокружительно пахнет, теперь становится удушливым и тяжелым, он буквально наваливается на тебя, давит до головокружения. А если добавить паутину, ломающиеся под ногами ветки, с торчащими сучками (того и гляди или кроссовок порвешь, или ногу пропорешь), а также всякая «насекомистая» живность, норовящая залезть в нос, то вырисовывается совсем уж безрадостная картина.

Андрей уныло брел по тропинке, размахивая пустой пластиковой бутылкой из-под вылаканного вчера пива.

— Наберем бутылочку, и домой, — весело тараторила Марина. — Потом вот здесь горлышко отрежем и ягоды в миску вытряхнем. Ты не волнуйся, мы варенье варить в этот раз не будем, так поедим, ну и заморозим немного. А хорошо здесь, да?

В джинсах и Андрюхиной рубахе с длинными рукавами девушка должна была упариться и изнывать от зноя. Вот он, Андрей, если бы послушался Маринкиного совета, и напялил вместо шорт джинсы, точно бы угорел. А она ничего, порхает. То травинку какую-то рассматривает, то завизжит радостно: «Смотри, ящерица, ящерица! Зелененькая!» Ну, как ребенок, честное слово.

— А можно полбаклажки нарвать, я эту ежевику не очень люблю, косточки все время в зубах застревают, — Андрей тряхнул показавшейся огромной бутылищей.

— Можно и половину, — как-то подозрительно легко согласилась Марина.

«Понятно, рвать до упора будем. Еще и за второй может послать».

Вот и ежевичник — сизые плети разметались у подножия деревьев, выставляя на показ гроздья черных ягод. «Это не ежевика, это колючая проволока какая-то!» И основания листочков, и тонкие стволы, и даже ножки, к которым крепились ягоды, были утыканы мелкими колючими шипами. «Жесть!»

— А ягод сколько! Смотри, никто не рвал, — обрадовалась Марина.

— Да кому эта дрянь колючая нужна, — Андрей тоскливо посмотрел на свои голые ноги.

— Вот тебе кружка, ты здесь с краю обрывай, а я с бутылкой вглубь полезла, там больше. Нарвешь полную, зови.

И Марина, бережно отслоняя ветки, просочилась за колючую стену. Теперь только мелькала ее голова в голубой косынке. Андрей сорвал одну ягодку, бросил на дно кружки. Ох, какой ничтожной песчинкой показалась она в этом бездонном пространстве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А я вот свидетельницей на свадьбе еще ни разу не была, — подала голос из кустов Марина. — Весело, наверное.

— Чего там веселого, за невестой фату таскать? — буркнул Андрей и тут же уколол палец о жесткую колючку. «Издевательство какое-то», — приложил он к губам маленькую ранку.

— А свидетели разные смешные конкурсы выполняют, особенно при выкупе. Там свидетель торговаться должен, чтобы жениха к невесте пропустили. Вот у дяди Славы на свадьбе…

— Жанка сказала, — перебил ее Андрей, — ничего такого не будет, приедем, в машину посадим и в ЗАГС.

— А когда в кафе гуляли, — упоенно продолжала Марина, — свидетельницу со свидетелем вальс заставили танцевать, а они пьяные раскружились и упали, бедненькие, смешно так было.

«Да она издевается!»

— Не собираюсь я никакие вальсы танцевать, я даже калинку-малинку не смогу.

— Ой, а у Наташки, это подружка моя, под Богучаром, свидетельнице ведущая приказала яйцо из одной штанины свидетеля в другую перекатить, а она ширинку стала расстегивать, представляешь…

— У Вити с Жанной будет интеллигентная городская свадьба — без вальсов и яиц! — вконец разозлился Андрей.

— Ну-ну, потом расскажешь, — хихикнула Маринка, снова скрываясь в ежевичнике. Она мурлыкала какую-то песенку, явно получая удовольствие от процесса.

«Андрюша, ну, где твоя сообразительность, помрешь сейчас здесь, как раб на галерах? Как-то ее от этих ежевичных сборов нужно отвлечь, но так чтобы не обиделась. Думай, Андрюша, думай!» Андрей сорвал еще две ягодки, засунул в рот. Ничего так, сладенько. «Что нормальные девчонки любят делать в лесу? Правильно, фотографироваться! Селфи всякие у елок».

— Мариш! — позвал он.

— Ты уже нарвал? — изумленно вынырнула она из-за куста.

— Да нет. Иди, я тебя с баклажкой сфоткаю, прикольно получится.

— Да ты что, я в таком виде! — запротестовала Марина.

— Классно выглядишь, такая охотница за ягодами, — продолжал выманивать Андрей.

— Давай после, с ягодами.

— Нет, давай до и после. Смешно получится, ну иди!

— Ладно, — заглотила наживку рыбка, Марина начала выбираться из бурелома. И она, в отличие от некоторых, дно бутылки ягодами уже застелила. «Ягодоуборочный комбайн».

— Становись вот сюда к соснам, смотри в камеру и улыбайся, — Андрей достал из кармана телефон. — Готова?

— Подожди, я косынку сниму.

— Не надо, ты что! Самый шик в платочке, как моя бабушка.

— Пошла я ежевику собирать, — обиделась Марина.

— Стоять! Назад к сосне. Чего ты обидчивая-то такая, даже пошутить нельзя, сразу дуется она? Улыбаемся! Можно «сыр» сказать, — на Андрея через экран глянули смеющиеся карие глаза, — Другое дело! Теперь к рябине, вон туда.

— Как к рябине, нам же рвать надо?

— Да не убегут твои ягоды. У рябины красиво будет.

А потом был снимок у коряги, на поляне с цикорием, в зарослях Иван-чая. Все шло по плану. Марина немного протестовала, но девичьи инстинкты брали свое, быть моделью ей нравилось. Андрей тоже как-то увлекся процессом.

— А давай я тебя сфоткаю, а то все меня да меня, — предложила Марина. — Вот поляна красивая. Садись на травку.

— Лучше вместе. Иди сюда, селфи щелкнем.

Они прижались друг к другу, видя свои раскрасневшиеся довольные лица.

— Улыбаемся и машем! — скомандовал Андрей. — Подожди отталкиваться, давай еще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Андрей обнимал Марину и отпускать совершенно не хотелось, да и она уже никуда не рвалась. Еще немного и они поцелуются, не на показ, а для себя, потому что хочется.

— Мариш, — он бережно снял с нее голубенькую косынку, темно-русые волосы рассыпались по плечам. — Мягкие, — провел он пальцами.