Куда мы идём? Беседы по истории России - Юрий Шварёв

Царь, узнав о событиях в столице, переехал из Могилева в Псков, где размещался штаб Северного фронта. Туда к нему приехали посланцы думского Временного комитета октябрист А. И. Гучков и монархист В. В. Шульгин. По их настоянию Николай II подписал указ о назначении председателем Совета Министров князя Г. Е. Львова, который был председателем Всероссийского Земского Союза. 2 марта царь написал в своем дневнике: «Кругом измена и трусость, и обман».

Гучков и Шульгин уговорили перепуганного и обозленного на всех императора отречься от престола.

В ночь на 3 марта Николай II подписал манифест о передаче престола своему брату Михаилу. 4 марта заявил об отказе от царской короны и Михаил Александрович. Россия осталась без царя.

Думский Временный комитет 3 марта объявил состав сформированного им Временного правительства во главе с князем Львовым. Даже по меркам буржуазной демократии это было самозванное правительство. Его министров подбирал комитет Думы, распущенной царем еще до отречения. Такой комитет не имел юридического права на создание правительства. Временным правительство Львова потому и называли, что его постоянный состав намеревались утвердить Всероссийским Учредительным собранием (своего рода Земским собором).

Новое правительство действовало по-интеллигентски вяло и не торопилось с серьезными революционными преобразованиями. Дело сводилось к шумным митингам, крикам о полученных свободах и ношению красных бантов на пиджаках.

Избранный Петроградским Советом Исполнительный комитет действовал решительнее и энергичнее. Уже 1 марта он издал «Приказ №1» – о подчинении себе столичного гарнизона и о выборах во всех частях солдатских комитетов. Чествование старших по званию «под козырек» вне службы отменялось. Вместо «превосходительств» и «благородий» вводилось обращение «господин полковник», «господин поручик». Обращение командиров к подчиненным «на ты» запрещалось.

К ужасу генералов и офицеров, первый революционный приказ приняли к исполнению солдаты не только петроградского гарнизона. Солдатские комитеты появились и в боевых частях на фронте. Такой приказ эсеро-меньшевистского Петроградского Совета привел к окончательному разложению царской армии. Полки на фронтовых позициях стремительно теряли всякую боеспособность. Русские солдаты начали «брататься» с немецкими солдатами. В частях началось дезертирство «нижних чинов», при этом многие беглецы являлись домой с оружием в руках. Оставляли службу и некоторые доведенные до отчаяния офицеры.

Первое время Петроградский Совет вполне мирно сотрудничал с правительством князя Львова. Керенский даже вошел в состав правительства министром юстиции. Совместная декларация Временного правительства и Петроградского Совета объявила амнистию политическим заключенным и ссыльным, провозгласила всеобщее, равное, тайное и прямое голосование при выборах органов власти, отменила смертную казнь. В декларации говорилось и о созыве Учредительного собрания. Народ ликовал! Ни о чем подобном многим обывателям раньше и не мечталось.

На митингах ораторы кричали: «Казнить царя!». Правительство и Совет приняли решение об аресте императора. 8 марта Николая II и всю его семью арестовали в Царском Селе (г. Пушкин в Ленинградской обл.).

Исполком Совета и министры Львова вместе решили назначить Главнокомандующим на фронте генерала М. В. Алексеева. Однако по ряду вопросов позиции правительства и Совета скоро разошлись – о земле, рабочем контроле на производствах, солдатских комитетах в армии и др.

По опыту революционных 1905—1907 годов рабочие и другие трудовые сословия создавали народные Советы со своими исполкомами по всей стране. Там, где были военные гарнизоны, в работе Советов участвовали солдаты и матросы.

Местные Советы считали верховной властью в стране Петроградский Совет. Они не исполняли предписаний Временного правительства, не признавали его комиссаров в губерниях и на фронте.

В то же время сохранившийся на местах государственный чиновный аппарат норовил угождать не Советам, а правительственным органам.

Двоевластие сложилось не только в столице, а по всей России. Это порождало управленческий хаос, всевозможные несогласия и беспорядки. Под видом революционных действий обнищавшие и не очень-то просвещенные низы общества шли порой на грабежи, самосуды, бессмысленное уничтожение господских ценностей.

И без того порушенная войной хозяйственная жизнь страны шла к полному параличу. Повсюду закрывались магазины. Торговать стало нечем. В некоторых местах магазины и продуктовые склады подвергались разграблению жителями. На все росли цены. Из рук вон плохо работали железные дороги. Для перевозки грузов не хватало и лошадей. В промышленности стремительно росло число получивших политические свободы, но оставшихся голодными забастовщиков. Крестьяне самовольно захватывали помещичьи земли, взламывали хлебохранилища, растаскивали семенное зерно и барский инвентарь, «было разорено большое количество имений, причем ненависть крестьян переходила всякие границы».

Всякая революция имеет и светлую и теневую стороны. Одни ждут от революционных побед улучшения жизни, счастливого будущего для потомства и благоденствия для Отечества. Другие ищут в перемене общественного строя только сиюминутные собственные выгоды. Но и сознательные преобразователи жизни и «иждивенцы революции» используют для своих целей далеко не всегда добрые правовые и нравственные нормы. Поэтому всякая революция порождает насилия, жестокость, кровавые столкновения, страдания людских масс. Предотвратить назревшую революцию способна только такая государственная власть, которая знает нужды народа и служит не верхушечным социальным слоям, а подавляющему большинству населения.

Большинство населения России к началу 1917 г. составляли крестьяне (130 млн. человек), городской и сельский пролетариат (18 млн.), солдаты и матросы, в основном те же крестьяне и рабочие, одетые в военную форму (13—14 млн.). Могло ли Временное правительство, озабоченное в первую очередь интересами буржуазии и помещиков, опереться на народную поддержку?

В Петроград, Москву, другие большие и малые города вернулись из тюрем и ссылок тысячи арестованных в разные годы революционеров. Ясно, что большинству из них экономическая, социальная и военная политика Временного правительства не нравилась. Из-за границы перебрались в Петроград лидеры и теоретики радикалов: большевик В. И. Ленин, меньшевик Л. Мартов, эсер В. М. Чернов и другие. Работа революционных партий заметно оживилась и в столице и в губерниях.

Монархисты и черносотенцы распустили слух, будто возвращение социалистов из-за границы организовали немецкие генералы, чтобы ослабить Россию новыми революционными беспорядками. На самом деле политэмигрантам помогли добраться до Петрограда социал-демократы западных стран. В то время и большевики были социал-демократами.

Эсерам и меньшевикам, возможно, помогали также масоны и сионисты. Керенский, еще будучи депутатом Государственной Думы, состоял в масонской ложе. Прибывший из Америки меньшевик Л. Д. Троцкий (Бронштейн) был давно связан с деятелями мирового сионизма. Похоже, что и в большевистскую партию он внедрился в июне 1917 г. по заданию сионистов. Ораторские способности позволили ему быстро приобрести авторитет среди революционно настроенных трудовых масс.

Позже были пущены в ход фальшивки о германском «золоте для большевиков», но созданная Временным правительством комиссия установила, что деньги «на революцию» поступали не из Германии, а из Франции, и не малочисленным еще в ту пору большевикам, а самой крупной в России партии эсеров. Провокация с фальшивками раскрыта уже и буржуазными историками Запада, а наши антикоммунисты все еще мусолят ложь почти вековой давности.

Меньшевики и эсеры считали, что их программные цели в основном достигнуты – самодержавие свергнуто, буржуазно-демократическая революция свершилась, либеральные свободы провозглашены. На их взгляд, оставалось только «помыть после праздника посуду» – занять после Учредительного собрания достойное место в постоянном правительстве, официально провозгласить Республику и постепенно наводить в стране порядки по европейским образцам. Они не собирались подпускать к управлению государством представителей «недозрелого» пролетариата и малограмотного крестьянства, считали закономерной передачу власти в руки буржуазии и интеллигенции. Похожей точки зрения придерживалась и значительная часть большевиков, но они надеялись, что Учредительное собрание даст министерские посты в будущем правительстве и избранникам трудовых масс.

Между тем, Временное правительство не торопилось с выборами в Учредительное собрание, а по его деятельности народ начал понимать, какова будет власть в Республике, если она останется в руках капиталистов, помещиков и интеллигентов. Не увидевшие заметных изменений в своей обыденной жизни рабочие говорили: «Для чего царя скидывали, если все осталось по-старому?».