Дочь врага для Темного (СИ) - Орлова Юлианна

— Пока это невозможно, но как только станет безопасно для твоих звонков — позвонишь.

От страха душа ушла в пятки, я откинулась на спинку дряхлого стула и в ужасе смотрела на то, как раздуваются от злости ноздри, как играют желваки, как собираются морщинки у глаз. Все это смутно напомнило мне реакцию человека, вспоминать о котором сейчас хотелось меньше всего. Потому что, судя по часам на руке, я уже в полной заднице. И он из-под земли меня достанет сам за открытое неповиновение.

— В этот день умерла почти вся моя семья, я прошу помянуть и все.

То, каким тоном была сказана эта фраза, практически сносило волной печали. Мужчина наклонил голову к столу. Движения смазанные и расслабленные. Отрешенные.

Я осторожно взяла стакан в дрожащие руки.

И у тебя есть слабость, Темный.

— Бог забирает лучших.

— Тогда я бессмертен, — отрезал Рашидов и залпом выпил все содержимое стакана.

Глаза в глаза. Я пригубила водки и ощутила огонь во рту. Агония пронеслась по пищеводу. Зажмурилась, ощущая, как закладывает уши от непривычных ощущений. Это не водка. Это самогон.

А когда открыла глаза, столкнулась лицом к лицу с Темным, который протянул ко мне широкую ладонь и коснулся костяшками щеки. Невесомо цепляя мягкую кожу.

— А что так опечалило твои яркие глаза? Почему они не горят жизнью?

Так проникновенно смотреть мог только Темный. Да, теперь я понимала, что значит заглянуть в душу, он словно проникнул в каждую клеточку моего тела. И задал главный вопрос. Неужели во мне так заметна печаль? Раньше казалось, что я удачная актриса. Но, видимо, на деле актриса погорелого театра.

— Все в порядке.

Стул издал скрипящий звук, потому что массивная фигура резко отодвинулась от стола. Ножки застонали от нагрузки. Темный шатко встал и начал приближаться ко мне.

— Я видел твой взгляд, такое бывает только у жертв насилия. Назови имя, и завтра его не будет существовать на этой планете.

— Меня…никто не обижает, — почему так сложно смотреть ему в глаза и говорить то, что нужно?

— Лжешь, — придвинулся еще ближе, прожигая своими изумрудами. Губы коснулись щеки, невесомо скользнули к скуле. Из меня вырвался рваный вдох. Кровь будто воспламенилась в венах, а мысли перестали складываться в цепочку. — У тебя глаза воинственно настроенной маленькой девочки. Ты не можешь дать отпор, словно что-то мешает тебе. И это что-то давит, вынуждает на поступки, совсем тебе не характерные, — тяжелое дыхание обжигало кожу, сводило с ума.

Хриплый голос мягко обволакивал и уносил в сети, откуда выбраться самой невозможно.

— Ты борешься, порой из последних сил, но в глазах читается поражение. Что за война? И почему ты одна? — мягкое касание к шее, и вот уже шершавые пальцы скользнули по ключице. — Такая нежная девочка.

Нет, я не скажу тебе ни слова. Нет, нет! НЕ пущу в голову. Нет!

— Нет войны, — выдохнула и зажмурилась.

Есть только мое бесконечное поражение.

— Ты мне скажешь сама, — губы напротив моих шептали эту фразу, а у меня по телу мурашки табуном прошлись. Предательские мурашки. И трепет, пронзивший до кончиков пальцев. — Когда придет время, а оно придет, — зацепил израненные губы, и от небрежного касания тело погрузилось в жар.

Просто касание. Мята и сигареты, и такой же безумный запах стойкого одеколона, приправленный мужским ароматом. Безумный, как и хозяин.

Боже. Что он делает со мной? Я в ужасе распахнула глаза и столкнулась с буйством стихии во взгляде. Он приручал. Давящий ком в горле душил, а внизу живота давно расползлась магма. Меня тянуло к нему, сколько бы я не отрицала этого.

Рашидов давал привыкнуть к своей близости, а может и просто старался сделать все, чтобы я сама захотела продолжить? Потому что я ощущала все слишком ярко, слишком пошло, слишком не для меня. Так не бывает. Неосознанно сжала бедра, что не ускользнуло от внимания Темного.

Он не давил, но обозначал границы. Уверена, задайся он целью выведать информацию — я бы уже заговорила. Сломить — вот она я, а вокруг никого, кто сказал бы хоть слово против. Насилуй/убивай без разницы что.

— Не бойся меня, огонь может сжечь, а может согреть, — тяжелая ладонь опустилась на щеку и повернула голову на свет.

Слишком горячая рука. Маленькие капельки пота собирались на широком лбу мужчины и скатывались тоненькими дорожками вниз. Ему надо в больницу, теперь я это понимала лучше.

— Когда все закончится, вы меня отпустите? — это мой главный вопрос, да, черт возьми. И самое страшное, что я не нуждаюсь в ответе, потому что давно прочитала в глазах Рашидова. Он молчал и смотрел, алчно вбирая мои эмоции. Смакуя. Страх.

Скрип половицы — единственное, что было слышно. Молчание сдавливало невидимую веревку на шее. С каждой секундой все сильнее.

— Ты ведь умная девочка, и сама все понимать должна, — улыбнулся и вновь сковал наши запястья. — Если ты хочешь в туалет или в душ, то только вдвоем.

— Что значит вдвоем? — какого черта?!

Я не буду идти на поводу извращенных желаний! Дернула рукой, но какой там. Все было бесполезно, опять браслет.

— Отпустите меня! Это ни в какие ворота …

И я могла бы сколько угодно возражать, если бы мужчина резко не развернулся и не толкнул меня к стене, пригвождая своим телом.

Секунда, и Рашидов впился в губы болезненным поцелуем. Отчаянным и на грани. А я, я совсем не сопротивлялась, потому что этому смерчу невозможно противиться. Скорее оторвет голову, чем я смогу выбраться. Ногтями впивалась в предплечья, а ему это словно был сигнал к большему напору. Темный подхватил меня за бедра и закинул их себе на талию.

Жалящие горячие губы и воинственный язык, вонзающийся в меня и сметающий все доводы рассудка.

Воздуха катастрофически не хватало, когда я ощутила падение. Словно в пропасть сорвались оба.

13

НАДЯ

В последний момент мне удалось подхватить Рашидова и смягчить падение, потому что удержать такую махину было просто невозможно. Господи, да что же делать теперь?! Мало того, что мы были скованы, так я и помочь ему толком никак не смогу теперь!

— Эй, очнись, очнись, я говорю тебе, — начала бить по щекам, пытаясь привести в чувства, но все было зря. Кожа потная и горячая, он весь горел. Не имела ни малейшего представления, что мне оставалось делать в такой ситуации. Одна. Не пойми где, прикованная к мужчине, без связи.

Надо выбраться и позвать на помощь. Выйти на трассу, да? Кричать, пока не услышат. Может я смогу найти больницу поблизости, люди обязательно приедут и помогут ему!

Ощупав карманы, чуть не завыла от безысходности. Ну да, он ведь совсем не дурак держать ключ у себя. Особенно, если знал, как сильно я хотела избавиться от его общества. Все предусмотрел!

— Ну давай же! — пытаясь стянуть с себя колечко браслета, только поранилась. Красные борозды остались на коже, а результата ноль. Снова и снова пыталась просунуть руку сквозь железное кольцо, но увы. Ничто не бывает так просто, как в современных боевиках.

Прикусила губу и попыталась хотя бы дотащить Рашидова до кровати. Не полностью обхватив грудь, стала тянуть, но не сдвинулась ни на сантиметр.

— И что мне теперь делать? — безутешно уставилась на Темного и ощутила душераздирающий страх. Вот оно. А если он умрет? Что делать? Думай, Надя. Думай. Соображай. У него температура, нужно ее сбить, иначе он сгорит. Рана. Рана дает температуру. Антибиотик? Где найти антибиотик? Как сбить температуру?

В силу того, что я раза в три меньше по “показателям”, а одна его рука, как две мои ноги, нечего было и надеяться, что смогу дотащить его до кровати. Странно, что я даже додумалась попытаться.

Так что я обустроила импровизированную кровать на полу. Ночи жаркие, он не замерзнет, а живности я тут не видела. А мне настолько страшно, что я точно не сомкну глаз. Так что уповать на сон для себя я не стала.

С трудом добралась до вешалки, на которой висели старые куртки, стянула все на пол и подтолкнула к себе. Шершавая грубая ткань оставляла неприятные следы на коже. Я скрутила так, чтобы подставить под голову Рашидова одну куртку, а вторую разорвала на лоскутки.