Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2007 №12 - Журнал «Домашняя лаборатория»

и потому, что я тоже лазил. Но не подумайте чего-нибудь лишнего — глубже 70 метров я не был. Так вот, он довольно долго — с минуту — молчал, а потом произнес куда-то вбок: «Очень неприятно, когда вытаскиваешь человека со сломанным позвоночником, и у него лицо идет по одним камням, а спина по другим, и ничего не можешь сделать».

Сотрудник И.С. не все время работал в ВЭИ. Был у него этап в биографии, когда он работал, как тогда говорили, «в монастыре». Говорили — и накаркали. В здании, где находился «Центр исследования поверхностей и вакуума», с приходом Нового Времени обосновались попы. Будете в здании Президиума Академии наук РФ (не буду пока сообщать, как называет народ этот фаллический символ с золотой головой) — поглядите вниз, в сторону реки. Не гоже мне, иудею, высказываться насчет катехизации Российской Федерации, но как гражданин этой страны не могу не отметить — происходящее все крепче противоречит принципу отделения общественных организаций (и в том числе — религиозных) от государства. Но сейчас речь не об этом, а о том, что и указанный Центр, и монастырь оказались связаны многочисленными и видимыми узами с ВЭИ. Во-первых, в нем работал как-то И.С., и об этом я ниже кое-что расскажу. Во-вторых, в нем работал как-то сотрудник Л.К. В-третьих, туда просился работать я (не взяли). В-четвертых, там после ухода из ВЭИ работал мой сосед по лаборатории металлург А.Ш. - он занимался литьем в мастерских при монастыре. Помните «свечной заводик в Самаре»? Ну вот, а тут литейные мастерские в Москве.

Теперь обещанная история. Как-то раз получила лаборатория, в которой работал И.С., электронный микроскоп, и он был выше их помещения. Но лаборатория в помещении над ними должна была выехать, а въехать в ту комнату должна была другая. Владельцы микроскопа дождались, когда первая выехала, объявили субботник, сломали перекрытие над своим помещением, а дверь, которая вела по верхнему этажу в теперь несуществующее помещение — аккуратные и заботливые люди! — забетонировали. Чтобы кто-нибудь, идя в задумчивости по тому этажу не пошел в эту дверь. Или в этой ситуации правильнее сказать «не «вошел» в эту дверь»? С началом рабочего дня радостная весь донеслась до директора Центра — профессора Рамбиди. Профессор пришел и стал ходить по помещению, заложив руки за спину и бурча «Что за безобразие, никого не спросили, что за самоуправство, что за безобразие». В какой-то момент он поднял голову, увидел на месте двери второго этажа бетон и изумленно заверещал «И дверь забетонировали!!»

Когда-то здесь делали физику. Теперь по тенистому дворику величаво проплывают откормленные служители культа, бывший металлург А.Ш. льет в подвале крестики и прочие предметы культа, горделиво возвышается над рекой сдвоенная золотая залупа Президиума Академии…

И здесь гармония — заметила бы Сэй-Сенагон.

К вопросу об активной жизненной позиции. Как-то раз в советские времена на станции метро Авиамоторная (ближайшей к ВЭИ) порвался эскалатор. Не сообщенное количество жертв, среди них — четверо из ВЭИ. Сотрудник В. Ф. предложил собрать денег и помочь. Так его немедленно вызвали к соответствующему начальству и предложили прекратить. «Эта самая «Солидарность» тоже со сбора денег началась» — мрачно сказали ему. Но хватит о мрачном…

А однажды сотрудники ВЭИ Л.З., Л.А. и Л.К. строили загон для телят. Причем в этом мероприятии проявились как творческое начало научных сотрудников, так и несгибаемая вера советского народа в наличие у научных сотрудников оного начала. Утром, на «разводе», старшой (это произносится, естественно, с ударением на «о») сказал, что вот… ээ… загон для телят… ээ… три человека… Три названные выше персонажа вызвались (они работали вместе, двое были просто приятелями — это они тушили «Беломор» в бензине). Было сказано — ждите, за вами заедут. Три персонажа сели и закурили.

Через некоторое время подъехала машина, и шофер пригласил персонажей в кузов. Персонажи влезли в кузов и с удовлетворением обнаружили там лопаты и топоры. Машина тронулась. Сначала ехали по дороге, потом по еле заметной дороге, потом просто ехали. Потом машина встала, водитель пригласил вылезать, махнул рукой в сторону небольшой рощицы и произнес — «Ну… вот… здесь… загон…» — и пока персонажи переваривали сказанное, взгромоздился в кабину. Машина несколько раз конвульсивно вздрогнула и отбыла. Три персонажа сели и закурили.

Покурив, персонажи взялись за лопаты, выкопали десятка три ям под столбы, потом взялись за топоры, срубили десятка три деревьев на столбы, обрубили их на должную длину и вкопали. Только не спрашивайте меня, почему три десятка, а не три сотни. Поймите, я НЕ ЗНАЮ, как они определили, какого размера должен быть «загон для телят». Я подозреваю, что и они этого не знали. Они это сделали так, как мы любим женщину — не по науке, а по наитию.

Полагаю, что С. даже не поняла бы, о чем это мы. Разве можно делать загон для телят как-то иначе?

Потом они нарубили деревцев потоньше — на жерди, набили их на столбы и даже изобразили нечто вроде ворот. А когда Л.З. и Л.K. рубили жерди, Л.A. их таскал, поэтому вечером, за ужином, он гордо сообщил, что вот, довелось ему и трелевочным трактором поработать.

Заметим, что наличие столь славной страницы в трудовой биографии не спасло Л.А. от увольнения. История эта сама по себе была достаточно забавной (по крайней мере, для зрителей), и мы ее расскажем. В середине 90-х годов начали происходить одновременно два процесса. Цены росли, а зарплаты — нет. И с какого-то момента рабочее место изменило статус. Оно не приносило денег, но давало возможность использовать аппаратуру, приборы и помещения. (Ага — прокомментировала бы С. — слова «лизинг» в России еще не было, а сам лизинг уже был.) Поэтому реально люди разделились на две группы. Первая — те, кто находил себе какие-то заказы на стороне, что-то делал и где-то как-то через посредников получал. Вторая — те, кто на работу ходил иногда, ради «демонстрации флага», а прокорм добывал себе где-то еще. Или не добывал нигде, имея хорошо зарабатывающего мужа. Естественно, найти заказ было трудно, поэтому никто ни с кем не делился, и первых было не более трети. Остальные вели себя тихо. Пили чай, как и раньше… Впрочем, перестройка сказалась и на этом! — марки чая менялись.

Ну, что касается Л.А., то он не горевал — поскольку он всю жизнь преподавал, то преподавание теперь его и кормило, вдобавок он стал писать научно-популярные статьи для журналов, а один из журналов как раз тогда