Российская национальная идея и внешняя политика. Мифы и реальности. - А. Арбатов

Попытки Москвы смягчить напряженность в отношениях с Киевом то и дело ставились под удар "Газпромом", настаивавшим на том, чтобы потребовать от Украины выплаты долгов за энергоносители. А военно-морское командование саботировало договоренности по флоту и базам, при поддержке видных региональных лидеров и некоторых МИДовских чиновников. Вразрез с генеральной стратегией Москвы направить нефте- и газопроводы из Закавказья и Центральной Азии по российской территории "Газпром" присоединился к проекту строительства газопровода из Туркмении на юг через Афганистан и Пакистан, чего всегда добивались США и Великобритания. Причина — "Газпром" опасается конкуренции со стороны Туркмении в экспорте газа на Западную и Центральную Европу в случае, если газопровод прошел бы прямо на запад через российскую территорию. [15]

То же относится и к крупным поставкам российской оборонной промышленностью вооружений Китаю (в частности, зенитно-ракетной системы С-300 и истребителей Су-27 и МиГ-31), которые могут лишить Россию ее главного преимущества перед Китаем в обычных вооружениях — превосходства в воздухе. Еще пример: недавнее сближение Москвы с Азербайджаном в результате лоббирования со стороны российских нефтяных компаний (прежде всего, "Лукойла"), заинтересованных в разработке каспийского нефтяного шельфа и получении прибылей от него, без учета интересов безопасности Армении — единственногох искреннего и надежного союзника России на постсоветском пространстве.

И все же, при всех своих издержках, эти новые черты формирования политики характерны для демократического государства с его группами интересов, соревнующимися друг с другом и лоббирующими в средствах массовой информации и законодательных органах. В России формируется открытая система выработки политики с участием широких кругов политической элиты, хотя на нынешнем раннем этапе она все еще дезорганизована, плохо структурирована, да и глава государства не отличается последовательностью или глубокомыслием. Как бы то ни было, эта новая система представляет резкий контраст с прошлым, когда советская политика была жестко подчинена ясно понимаемым и всеми разделяемым целям, даже если цели были ошибочны, а политика в целом — неуклюжей и неэффективной.

Еще одно важное новое явление в том, что факторами российской внешней политики стали независимое общественное мнение, средства массовой информации и демократически избранный парламент. Правда, в большинстве случаев по внешней политике и безопасности парламент придерживается более жесткой линии, чем исполнительная власть. В Государственной Думе существует оппозиция признанию территориальной неприкосновенности и суверенитета Украины, Молдавии и Грузии, заблокировавшая ратификацию договоров с этими государствами. Ратифицировав, наконец, Конвенцию о запрещении химического оружия (октябрь 1997 г.), парламент все еще противится ратификации договора СНВ-2 и других соглашений по разоружению. Он принял резолюции в поддержку Ирака против ООН и против американской политики в Персидском заливе.

И все же важно иметь в виду, что эти позиции, пусть неправильные, имеют под собой вполне реальные основания. Одна из них — рассматривавшаяся выше политика США в адрес России, которая у многих в российском парламенте вызвала обиду и жесткую критику по поводу того, что представлялось прислужнической и унизительной позицией исполнительной власти в отношениях с Западом. Вторая причина — отсутствие какой-либо действенной или последовательной политики Москвы на постсоветском пространстве, ее неспособность уменьшить нестабильность, конфликты, антироссийские настроения, дискриминацию этнических русских и неумение противостоять там растущему влиянию извне (в частности, серьезным раздражителем стала серия военных учений НАТО совместно с Украиной, Молдавией и Грузией).

Третий фактор — противоречивость политики правительства в вопросах безопасности, когда бюджет не обеспечивает достаточного финансирования ни для выполнения соглашений по разоружению (выделяется, как правило, 20–30 % от необходимого), ни для поддержания надежной обороны в рамках соглашений по контролю над вооружениями, ни для проведения военной реформы согласно планам Министерства обороны, утвержденным Президентом.

И наконец, что не менее важно, — растет оппозиция общему курсу экономических реформ, которые прочно ассоциируются с активным участием США и постоянным давлением МВФ и Всемирного Банка. Анализ макроэкономической политики и нынешнего экономического и социального кризиса в России не входит в задачу данной работы. Однако очевидно (и финансовый крах 1997 г. был тому ярким свидетельством), что политика так называемой "макроэкономической стабилизации" окончательно и полностью провалилась. Она не может активизировать экономический рост, "невидимая рука рынка" не работает. Продолжающийся экономический спад — результат высоких налогов, недостатка государственных субсидий и высоких процентных ставок государственных ценных бумаг — каждый год все более снижает поступления в бюджет, ведет к секвестрированию, еще большим неплатежам и долгам, дальнейшему спаду. Эта экономическая политика и кризис — главные причины плачевного сотояния российского здравоохранения, образования, социальной защиты, культуры и науки, обороны и военной реформы.

Кроме того, этот курс лежит в основе унизительной экономической зависимости России от Запада, слабости ее позиций в отношениях с другими странами в вопросах политики и безопасности, а также уязвимости России в постсоветских зонах ее жизненных национальных интересов. Все это — принципиальная отправная точка для жесткой оппозиции правительству в новой политической элите, и в частности — в парламенте. Это же — и плодородная почва для антизападных настроений и неонационалистических идей в российском политическом сознании.

В отношении США, и в какой-то степени Запада в целом, в российской политической элите в настоящее время имеются три основные группы, вовсе не обязательно разделенные партийными рамками или разграничением между ветвями власти, ее федеральным и региональными уровнями. Одна — малочисленная и почти невидимая в публичной политике, но все еще весьма влиятельная во внешнеэкономических отношениях России, которые ощутимо воздействуют и на ее внешнеполитическую линию. Это последователи безоговорочно прозападного курса Гайдара-Чубайса, практически лишенные общественной поддержки в стране.

Другая — это растущая под влиянием внутренних и внешних процессов последних лет группировка разнородных сил левой и националистической направленности (включающая, кстати, немало представителей бизнеса, финансовых кругов, влиятельных региональных лидеров и чиновников исполнительной власти). Она считает, что Россия сможет увеличить свой вес в мире только за счет более жесткой и властной линии в постсоветском пространстве и переориентации на таких партнеров, как Китай, Иран, Индия. Экстремистское крыло этой группировки прямо призывает к союзу с Ираком, Ливией, Кубой, Северной Кореей против США и их союзников. Для первой группы универсальной точкой отсчета является безусловное следование за Западом, какие бы ошибки он ни совершал. Для второй (особенно ее радикального крыла) — "всепогодным" ориентиром служит тот же репер, но только со знаком "минус" — безоговорочное противодействие Западу везде и во всем, какими бы глупостями и ущербом это ни оборачивалось для собственных интересов своей страны.

Наконец, третья группа, тоже весьма неоднородная, но исключающая экстремистов с любой из сторон, полагает, что Россия должна ясно определить и последовательно отстаивать свои собственные национальные интересы, сообразуясь со своим новым геополитическим положением, потребностями безопасности и наличными ресурсами. Выступая за дальнейшее демократическое развитие страны, эта группа считает, что в ряде случаев интересы России и Запада могут объективно расходиться, но в отличие от времен "холодной войны" такие разногласия поддаются компромиссному решению — при условии, что Москва убедительно и без разноголосицы выразит свою позицию, а другая сторона признает право России на собственные интересы. При этом экономика и политика не должны идти в разных направлениях, а стремление к равноправному сотрудничеству с Западом не отменяет, и даже предполагает развитие связей России по другим азимутам в рамках норм международного права, договоров и резолюций ООН, даже если это не одобряется кем-то в Вашингтоне.

В начале 90-х годов первая группа безусловно имела практическую монополию на внешнюю политику, широкую опору в общественных кругах и полное доверие высшей власти. Ближе к середине десятилетия эта "команда" резко ослабла и поредела, но значительно усилилась вторая группировка, особенно в парламенте и общественном мнении. Курс высшего руководства заколебался, стал эксцентричным и непредсказуемым. К концу декады относительно укрепилось третье направление, как умеренное и консолидирующее общество. Но если можно с уверенностью сказать, что первая группа окончательно обанкротилась, то будущее третьего направления остается во многом неопределенным и вызов ему со стороны второй группировки далеко не снят с повестки дня. Дальнейший ход дел будет решающим образом зависеть от экономического положения внутри страны, состояния высшей власти и, в большой мере, от политики Запада в отношении России.