OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» - Лев Безыменский

Вряд ли у кого-либо из делегатов XVIII съезда партии было сомнение в том, что Советскому государству грозила фашистская агрессия. Но в анализе международного положения, данном на съезде, звучал и другой весьма существенный мотив. Речь шла о попытках некоторых элементов английских и французских правящих групп использовать германский фашизм в качестве ударного кулака против СССР.

Для подобных заключений политическая действительность давала много материала — Мюнхен оставался Мюнхеном. Его логическим продолжением вполне мог стать единый блок, направленный против Советского Союза. С этой возможностью надо было считаться, ибо попытки СССР достичь удовлетворительного решение проблемы коллективной безопасности натолкнулись на противодействие Запада.

На XVIII съезде Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) были сформулированы следующие основные принципы советской внешней политики:

«1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами;

2. Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками;

3. Всемерно укреплять боевую мощь нашей Красной армии и Военно-Морского Красного флота;

4. Крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинтересованными в мире и дружбе между народами»[70].

Эти основные принципы являлись логическим выводом из той линии на укрепление мира и международной безопасности, которая проводилась Советским государством на всем протяжении его существования. Советская дипломатия на первой же международной конференции, в которой она приняла участие, — это было в 1922 году в Генуе — устами соратника В. И. Ленина Г В. Чичерина провозгласила основные принципы ленинской внешней политики — принципы мира и мирного сосуществования стран с различными социальными системами.

Но в конце 30х годов Советское правительство не могло не считаться с тем, что условия для обеспечения мира и проведения политики мирного сосуществования значительно ухудшились. То в одном, то в другом районе земного шара вспыхивали военные пожары, а к весне 1939 года опасность всеобщего пожара стала абсолютно ясной. На счету агрессоров были уже захват Абиссинии, интервенция в Испании, вторжение в Китай, аншлюс Австрии, отторжение Судетской области от Чехословацкого государства. В пассиве мировой политики уже было Мюнхенское соглашение — фактический блок Гитлера с Даладье и Чемберленом. И мы знаем, что это соглашение рассматривалось антикоммунистами всех мастей как база для дальнейшего сговора.

Анализируя международное положение тех лет, авторы многотомного труда «История Коммунистической партии Советского Союза» отмечали:

«В обстановке нараставшей угрозы новой мировой войны Коммунистическая партия Советского Союза продолжала активно отстаивать дело мира, предпринимала все, чтобы парализовать агрессивные действия фашистских государств, не допустить объединения реакционных сил против СССР. Важность этого была обусловлена усилившимся стремлением международных империалистических кругов создать единый антисоветский фронт, вовлечь в него обе группировки — германо-итало-японскую и англо-франко-американскую — и разрешить все свои противоречия за счет Советского Союза. В случае успеха такого плана нашей стране, как этого и добивались империалистические круги, пришлось бы вести войну на два фронта: на Западе — против фашистской Германии и на Востоке — против милитаристской Японии, поддержанных другими участниками антисоветского фронта. Советскому Союзу противостоял бы весь капиталистический мир с его мощной военной организацией. Это создало бы огромную опасность для нашего государства»[71].

Весна 1939 года поставила Советское правительство перед новыми, очень сложными задачами. В марте Германией была захвачена вся Чехословакия. В марте же Германия оккупировала Клайпеду, принадлежавшую Литве. Гитлеровское правительство аннулировало германо-польский пакт о ненападении, расторгло англо-германское морское соглашение, а 7 апреля итальянские войска вторглись в Албанию. Германия оказывала неприкрытое давление на Польшу и Румынию. Надо было действовать!

Еще 18 марта Советское правительство внесло предложение созвать конференцию заинтересованных держав — Советского Союза, Великобритании, Франции, Румынии, Польши и Турции — для того, чтобы определить позицию по отношению к германской агрессии, нависшей над Румынией. Англия отказалась, взамен этого она предложила подписать декларацию четырех держав (Англия, СССР, Франция, Польша) о немедленных консультациях относительно мер сопротивления агрессии. Советское правительство, хотя и считало это предложение явно недостаточным, все же на него согласилось. И что же произошло? Англия сняла свое собственное предложение. Такова была малоотрадная прелюдия весенне-летних переговоров 1939 года...

Но переговоры продолжались. Англия и Франция, пытаясь спасти лицо, предложили Советскому правительству принять совместную декларацию, которая, однако, не предполагала никаких обязательств Англии и Франции в случае прямого нападения Германии на Советский Союз. Правда, Франция предложила более реалистический проект советско-французской декларации о взаимной помощи, однако под давлением Англии французское правительство само отказалось от своих идей.

17 апреля 1939 года правительство Советского Союза вручило Англии и Франции (с которой его связывал договор 1935 года) новые предложения, предусматривавшие заключение между тремя державами равноправного эффективного договора о взаимопомощи против агрессии. Начался обмен нотами. Мы не будем входить сейчас во все перипетии дипломатической дискуссии, которая была весьма сложной. Смысл позиции Запада, пожалуй, довольно точно определил маститый английский политик Дэвид Ллойд Джордж, когда 14 июля 1939 года он сказал советскому послу Ивану Михайловичу Майскому, что Чемберлен «до сих пор не может примириться с идеей пакта с СССР против Германии...[72]

Предложения Советского Союза от 14 апреля 1939 года были углублены и расширены в других документах — от 2 июня (проект договора трех держав о взаимной помощи), 8 июля (ответ на англо-французское предложение). Под давлением общественности Англии были начаты политические переговоры в Москве (в них участвовали посол Англии в СССР Сидс и заведующий центрально-европейским отделом английского министерства иностранных дел Стрэнг). Но, как говорится, воз оставался «и ныне там». Секрет этого неплохо сформулировал американский поверенный в делах во Франции Вильсон, когда он, оценивая в письме государственному секретарю от 24 июня 1939 года линию англо-французской дипломатии, выразил мнение, что «возможно, готовится второй Мюнхен, на этот раз за счет Польши»[73].

Англия и Франция вели двойную игру, не желая честно сотрудничать с СССР в деле установления единого фронта против агрессии. Как писал в июне 1939 года в «Правде» А. А. Жданов, английское и французское правительства не хотели равного договора с СССР, все время стараясь создать для себя преимущества. «...Англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за «равенство», а такого договора, в котором СССР выступал бы и роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру»[74].

Вот как оценивал смысл западной позиции посол СССР во Франции Я. Суриц в одной из телеграмм, направленных в Москву:

«Переговорщики, жульничая с вами, одновременно обманывают и общественное мнение своих собственных стран, которое в своем огромном большинстве (по крайней мере здесь, во Франции) с нетерпением ожидает скорейшего заключения эффективного соглашения с нами. Обман ведется главным образом по линии искажения нашей позиции, все время изображаемой как нарастание с нашей стороны все новых и новых требований и заведомо неверного освещения существа наших требований и действительного характера разногласий...

Трехмесячная капитель с переговорами уже с достаточной ясностью вскрыла, что наши партнеры не хотят настоящего соглашения с нами, но, боясь своего общественного мнения, будут скрывать это и продолжать прятаться за „тайну переговоров"»[75].

В свою очередь, оценивая ход тройственных переговоров, народный комиссар иностранных дел СССР писал 8 мая 1939 года советским полпредам во Франции и Англии: «...Англичане и французы требуют от нас односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать нам эквивалентную помощь»[76].