Принцип вмешательства - Юлия Баутина

— …И два палаша при себе носил постоянно. Здоровые такие, черные.

— Что еще за палаши? — настороженно переспросила ведьмачка.

— Оружие, — пояснил Глеб, видя, что термин Инари не знаком. — Наподобие сабли, но только с прямым лезвием.

— Сабли… — пробормотала Инари, подавшись вперед и сжимая руки до хруста в костяшках пальцев. — Черные, значит… Ну-ну. А выглядел он как? Вы его помните?

— Нет, милок, — покачала головой бабушка. — Да откуда? Его и мать-то моя не застала, фотографий тогда не было, а парсунами только дворяне да помещики обзаводились. Давно ушел дед, бабка еще на сносях была. Куда ушел, зачем, про то не говорила. Только на камень глядела и плакала. Даж я помню, как плакала, а столько лет уже прошло. Антип-то, когда уходил, камень с шеи снял да бабке оставил — мол, если не вернется, сыну отдать. Родилась-то, вишь, дочь, а он так и не вернулся. А бабка его ведь до последнего ждала, камень при себе держала, только когда помирала мне для памяти передала.

— Значит, он сейчас у вас находится? — Инари тряхнула головой, словно просыпаясь от глубокого сна. — А взглянуть на него можно?

— А то, милок! Конечно же, можно, — бабушка шустро засеменила вон из кухни и почти тут же вернулась с коробкой, перетянутой черной резинкой. — Вот, возьми, глянь. Я-то по молодости, когда еще девкой была, пробовала его надевать — все ж какое-никакое украшение, с ними-то тогда туго было. Только не по мне он пришелся. Так-то, когда в руках держишь, не замечаешь, а когда на шею наденешь, сразу тянуть к низу начинает, словно жернов, и холод от него ледяной.

— Все верно, — отстраненно произнесла ведьмачка, глядя на то, что лежало в коробке. — Не знал ваш Антип, что каресу прежде чем кому-то передать перечитывать на нового владельца надо. Не предупредила я его… Только откуда ж мне было знать, что он ее по наследству оставлять надумает?

Инари осторожно вынула из коробки подвеску с винно-красным камнем, и Глеб поразился изменениям, произошедшим с амулетом. В его воспоминаниях это был просто обычный камень, в меру прозрачный, с золотистой искрой внутри. Теперь же — то ли сказалось прикосновение ведьмачки, то ли собственный взгляд парня так изменился — камень излучал мягкий золотистый свет.

— Радомир… — еле слышно произнесла Инари, зачарованно следя за мерно покачивающимся камнем.

Глава 3. Вопросы наследственности

— Радомир, — повторила ведьмачка, и камень вспыхнул ярче, словно отзываясь на имя. — Значит, вот куда его занесла нелегкая… а я и не знала.

Глеб смущенно кашлянул, ощущая неловкость, словно он присутствовал при зрелище, не предназначенном для посторонних. Такого тепла во взгляде Инари «гладиаторцу» видеть еще не доводилось.

— Ты ее узнаешь?

— Еще бы не узнать. Ведь я сама ее делала, в знак дружбы. Кареса. Эльфийский кровавик. Первая из трех. Одна — Радомиру, другая — Велегоде…

Ведьмачка умолкла.

— А третья? — спросил Глеб, удивленный паузой. Но Инари уже вынырнула из волн памяти, и в глазах ведьмачки вновь заискрился светло-сиреневый лед.

— Не важно. Во всяком случае, эта точно радомирова, поскольку остальные две сосчитаны. Почетные у тебя родственники, оказывается, были. Теперь, хочешь — не хочешь, а планку держать придется. Вы разрешите вашему внуку забрать камень? — спросила Инари, обращаясь к бабушке Вере.

— Конечно, — удивленно ответила та, — если Глеб захочет, пускай берет. Все памятка будет. Только уж тогда не выкидывайте, все ж старинная вещь-то, семейная…

— Выкидывать? — ведьмачка усмехнулась. — Поверьте, эта вещь не из тех, которые выкидывают по доброй воле. Многие, напротив, дорого отдали бы, чтобы такой камушек заиметь, да только мало у кого получалось его заслужить.

Инари вернула камень в коробку, закрыла крышкой, перетянула резинкой и отдала Глебу.

— Держи. Надевать не вздумай, рано еще.

— Не заслужил? — иронично поинтересовался «гладиаторец».

— Пока не решила, на досуге подумаю. В любом случае, на тебя он сейчас не настроен, и ничего хорошего из экспериментов не выйдет, честное слово. Это не перстень, который приручить можно.

Впрочем, Глеб и сам уже успел почувствовать разницу. От коробки несло ледяным холодом… нет, скорее могильной стынью, такой, какую «гладиаторцу» не доводилось встречать даже в Междумирье. Жутковатое ощущение медленного вытягивания жизненных сил заставило парня торопливо положить упакованный камень на стол и незаметно потереть задубевшие ладони. Сверток тут же взял посмотреть Кот, и напрасно Глеб ждал от него схожей реакции — Шурик не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Похоже, на людей кареса либо не действовала, либо действовала, но очень слабо.

— Ну, что ж, с Антипом разобрались, — между тем сказала Инари. — Теперь дело за зверями осталось.

— После ужина, — сразу же предложил Глеб. — Если они тут и вправду есть и не разбежались за прошедшее время, то еще часок-другой подождут.

— Что значит «если и вправду есть»? Ты же сам говорил…

— Я говорил то, что мне передали, — тут же выкрутился «гладиаторец», которому что-то подсказывало, что объяснять ведьмачке ситуацию еще рано, да и для окрестностей не безопасно. — А там кто его знает? Может, ребята что с чем перепутали в потемках?

— Хотелось бы мне знать, с чем здесь можно перепутать слепышей, — мрачно пробормотала Инари.

— Со свиньями-лунатиками? — предположил Глеб. Судя по равнодушному пожатию плечами, последовавшему со стороны ведьмачки, шутка не удалась.

— Свиньи лунатизмом не страдают, — на полном серьезе сказала Инари и вышла во двор.

— Какие свиньи? — поинтересовался у одноклубника Кот.

— Обыкновенные, — вздохнул «гладиаторец». — Те самые, которые вроде бы по округе бегают. На задних лапах и без кожи, зато в иголках.

Шурик глубоко задумался.

— А еще что-то про мое воображение говорили, — с уважением сказал он, наконец. — Снимаю шляпу и готов перекупить недокуренный косячок.

— Лучше помоги на стол собрать.

— Ладно, ладно, уговорил, — Кот нехотя отложил коробку и взялся за нож для нарезки хлеба, быстро настрогал буханку на тонкие ломти, сложил в хлебницу и потащил в зал на сервируемый стол.

— Инна — это твоя новая девочка? — тихо спросила бабушка у Глеба, улучив момент, когда они остались на кухне вдвоем.

— Придумаешь тоже, ба, — поперхнулся «гладиаторец», надеясь, что ведьмачка успела уйти достаточно далеко, чтобы не слышать предположений. — Просто хороший друг, и все.

— Вот и ладно, — вроде бы немного успокоилась бабушка. — Корявая она, внучек, попомни мои слова. Не будет с такой жизни. Если уж в нынешнем возрасте корявая, то что дальше станется? Да и мала для тебя, совсем еще ребенок. Таким только с ровесниками по танцам бегать, а не хозяйством заниматься. Тебе-то уже оседать надо, семьей обзаводиться, а с такой жены чего возьмешь? Одни гулянки на уме будут.