Очерк истории психоаназиза - Зигмунд Фрейд

1 "Zentralblatt f. Psychoanalyse". Bd. I, S. 122.

- 74

подчеркнутый момент инфантилизма вновь всплывает в индивидуальной психологии. Но зато я обязан показать, как все психологические приобретения психоанализа бесцельно теряются у Adler'а. Бессознательное еще является в "нервном характере" как психологическая особенность, но без всякого отношения к системе. Позже он вполне последовательно объявил, что ему безразлично, сознательно ли представление или бессознательно. У Adler'а с самого начала не было никакого понятия для вытеснения. В реферате об одном докладе в Венском обществе (февраль 1911) значится: "На примере одного случая указывается на то, что пациент не вытеснил своего libido, от которого он постоянно старался защищаться".1 В одной венской дискуссии он вскоре после того высказал следующее: "Когда вы спрашиваете, откуда являлось вытеснение, то получаете ответ: от культуры. Когда же вы затем спрашиваете: откуда явилась культура?, то вам отвечают: от вытеснения. Вы видите, таким образом, что дело тут в игре слов". Маленькая искра остроумия, с которой Ad1ег раскрыл искусство защиты своего "нервного характера", была бы вполне достаточна, чтобы указать ему выход из этого предательского аргумента. Тут скрывается только тот смысл, что культура покоится на результатах вытеснений прежних поколений и что каждому новому поколению приходится оберегать культуру, совершая те же самые вытеснения. Я слышал о ребенке, который считал себя одураченным и стал кричать только потому, что на вопрос: "Откуда берутся яйца?" - получил ответ: "От кур". На дальнейший вопрос: "Откуда берутся куры?" - получил ответ: "Из яиц". И все же тут не было игры словами, а ребенку говорили правду.

1 "Korrespondenzblatt", № 5.

- 75

Также жалко и бессодержательно все, что Adler высказал о сновидении, этом пробном камне психоанализа. Сновидение было для него сначала поворотом с мужской на женскую линию, что означает не что иное, как переложение учения об осуществлении желаний в сновидении на язык "мужского протеста". Позднее он находит сущность сновидения в том, что посредством сновидения человек в бессознательном состоянии делает для себя возможным то, что сознательно запрещается. Также приоритет смешивания сновидения со скрытыми мыслями, на котором покоится его понимание "проспективной тенденции" (предвидения), надо приписать Adler'y. Meder в этом отношении последовал за ним. При этом стараются не замечать того, что всякое толкование сновидения, явное содержание которого вообще недоступно пониманию, основывается на применении того самого толкования сновидений, предпосылки и выводы которого оспаривают. Сопротивление, по Adler'y, служит больному для того, чтобы он мог упорствовать на своем перед врачом. Конечно, это верно; но ведь это совершенно то же, что сказать: "Оно служит сопротивлению". Но откуда это сопротивление возникает, и каким образом получается, что больной может пользоваться его проявлениями в своих целях, об этом, как о безразличном для "Я" явлении, не дают никаких пояснений. Не принимаются во внимание ни детали механизма симптомов и феноменов, ни вообще обоснование разнообразия картин болезни и болезненных проявлений, так как все служит одинаково мужскому протесту, самоутверждению личности. Система готова, она получилась благодаря своеобразному перетолковыванию; но зато и не дала ни одного нового наблюдения. Я думаю, мне удалось показать, что система Adler'a не имеет ничего общего с психоанализом.

- 76

Картина жизни, которая вырисовывается из системы Adler'a, основана целиком на агрессивном влечении; она не оставляет места для любви. Приходится удивляться, что столь безотрадное мировоззрение обратило на себя внимание; но не следует забывать, что стонущее под игом половой потребности человечество готово воспринять что угодно, если только в качестве приманки выставить преодоление сексуальности.

Отход Adler'a произошел до Веймарского конгресса 1911 г., после этого года началось отпадение швейцарцев. Первыми признаками его были некоторые выражения Riklin'a в популярных статьях швейцарской литературы, из которых окружающий мир узнал раньше, чем единомышленники-специалисты, что психоанализ преодолел некоторые печальные дискредитировавшие его заблуждения. В 1912 г. Jung в письме из Америки хвастался тем, будто его видоизменения психоанализа преодолели сопротивление у многих лиц, которые до того не хотели о нем и слышать. Я ответил, что хвалиться, собственно, нечем и что чем больше он будет приносить в жертву добытые с таким трудом истины психоанализа, тем скорее убедится, как сопротивление будет исчезать. Видоизменение, введением которого швейцарцы так сильно гордились, было опять-таки не что иное, как теоретическое затушевывание сексуального момента. Сознаюсь, с самого начала я понимал этот "успех", как слишком далеко идущее приспособление к требованиям момента.

Оба регрессирующие, уходящие от психоанализа движения, которые мне теперь приходится сравнивать, обнаруживают сходство и в том, что с помощью возвышенных принципов, словно с точки зрения предвечного, они отстаивают выгодные для них предрассудки. У Adler'a эту роль играет относительность всякого познания и право личности индивидуально при помощи художественных средств распоряжаться

- 77

научным материалом. Jung вопит о культурно-историческом праве молодежи сбросить с себя оковы, которые пожелала наложить на нее тираническая старость, застывшая в своих воззрениях.

Нельзя оставить без возражения эти аргументы. Относительность нашего познания - соображение, которое может быть противопоставлено любой научной дисциплине в такой же мере, как психоанализу. Оно исходит от известных реакционных, враждебных науке течений современной мысли и претендует на превосходство, которое в отношении к нам не имеет оправдания. Никто из нас не может предугадать, каково будет окончательное суждение человечества о наших теоретических исканиях. Имеются примеры того, что отрицание трех ближайших поколений исправлялось следующим непосредственно за ними и сменялось признанием. Каждому в отдельности исследователю остается только всеми силами отстаивать основанное на опыте убеждение после старательного прислушивания к голосу собственной критики и некоторой доли внимания к возражениям противников. Можно быть довольным, если честно ведешь свое дело и не берешь на себя роль судьи, которая принадлежит отдаленному будущему. Подчеркивание личного произвола в научных вопросах неуместно. Оно, очевидно, желает оспаривать научную ценность психоанализа, и без того уменьшенную предыдущим замечанием. Кто высоко ценит научное мышление, тот скорее будет искать средства и методы, чтобы по возможности ограничить фактор чисто личного художественного произвола в тех областях, где он играет еще слишком большую роль. Впрочем, следует своевременно вспомнить, что всякая ревностная защита здесь совершенно излишня. Эти аргументы Adler'a несерьезны: они применяются только по отношению к противникам, но щадят его собственные теории. Они не помешали сторонникам Adler'a чествовать в его лице

- 78

Мессию, к появлению которого чающее его человечество готовилось длинным рядом предтеч. О! Мессия, конечно, не представляет из себя ничего относительного.

Аргумент Jung'a "ad captandam benevolentiam"1 основывается на слишком оптимистическом предположении, что прогресс человечества, культуры, знания словно всегда совершался только по прямой линии. Как будто никогда не бывало эпигонов, реакций и реставраций после каждой революции, поколений, которые в своем регрессе отказывались от завоеваний прежних поколений. Приближение к точке зрения толпы, отказ от неприятного нововведения делают наперед невероятным, чтобы исправление психоанализа Jung'ом могло претендовать на роль освободительного юношеского подвига. В конце концов решающим является не возраст героя, а характер его подвига.

Из двух рассмотренных здесь движений, несомненно, более значительно учение Adler'a. Абсолютно южное, оно все же отличается последовательностью и стройностью. Оно все еще основано на учении о влечениях. Видоизменение же Jung'a, напротив, ослабило связь видимых явлений с влечениями. К тому же, как указали его критики (Abraham, Ferenczi, Jones), оно настолько неясно, запутанно и туманно, что нелегко установить к нему отношение. С какой бы стороны ни подойти к нему, надо быть готовым выслушать, что неправильно понял его, и, в конце концов, не знаешь, как же добиться верного понимания. Оно находится в странном неустойчивом виде, то выдавая себя за самое невинное уклонение, которое не стоит шума, поднятого вокруг него, то за новое откровение, которое открывает в психоанализе новую эру и даже новое миросозерцание для всех.

1 Рассчитанный на снискание расположения.

- 79

Под впечатлением противоречий между отдельными частными и публичными заявлениями последователей направления J u n g'a возникает вопрос, какая доля в этом приходится, собственно, на неясность и какая на неискренность. Но нужно сознаться, что представители нового учения находятся в тяжелом положении. Они оспаривают то, что раньше защищали, и не на почве наблюдений, которые открыли бы им что-нибудь новое, а вследствие перетолковываний, благодаря которым те же самые вещи кажутся им теперь совсем не такими, какими они их видели раньше. Поэтому они не желают разрывать связь с психоанализом, так как они стали известны как его представители, но предпочитают заявить об изменениях в самом психоанализе. На Мюнхенском конгрессе я был вынужден рассеять этот полумрак и объявил, что не считаю новшества швейцарцев законным продолжением и дальнейшим развитием созданного мной психоанализа. Другие критики (как Furtmuller) еще раньше обратили внимание на этот факт, и Abraham совершенно верно заметил, что Jung уходит сам от психоанализа. Я, конечно, готов согласиться, что всякий имеет право думать и писать, что хочет, но он не имеет никакого права выдавать это за что-либо другое.