Упадок и разрушение - Ивлин Во

— Да это же мой приятель, начальник станции, — догадался Филбрик.

— Мы духовой оркестр господь вас всех помилуй и спаси, — выпалил одним духом начальник станции. — Оркестр никому не уступивший лишь двум другим оркестрам на фестивале Северного Уэльса, вот как.

— Так, так, — сказал доктор. — Очень рад. Прошу вас пройти вон в тот шатер.

— Маршировать не надо? — осведомился начальник станции. — Имеем желтый флаг большой чудесный шелком вышитый…

— Нет, нет, прошу вас в шатер.

Начальник станции отправился держать совет со своими молодцами. Отчетливо слышалось рычание, тявканье и завывание, словно на восходе луны в джунглях, наконец начальник станции снова предстал перед доктором с видом почтительно-раболепным.

— Музыка три фунта?

— Да, да, три фунта, прошу в шатер.

— Нет денег — нет музыки! — отрезал начальник станции.

— А что, если я влеплю ему хорошую затрещину? — предложил Филбрик.

— Ни в коем случае. Вы не жили в Уэльсе так долго, как я… С этими словами доктор извлек бумажник, при виде которого музыканты ожили, задергались и залопотали, отсчитал три бумажки по фунту и протянул их начальнику станции.

— Держите, Девис, — сказал он. — А теперь ведите вашу команду в шатер и ни в коем случае не выходите оттуда, пока не разъедутся гости. Вам понятно?

Оркестр удалился, а Поль с доктором зашагали назад по направлению к замку.

— Валлийский национальный характер — благодатная тема для исследования, — сказал доктор. — Я давно собираюсь написать небольшую монографию, боюсь только, как бы местные жители не обиделись. Невежды считают валлийцев кельтами, что совершенно ошибочно. Это самые настоящие иберийцы, коренные жители Европы, которые сохранились в наши дни лишь в Португалии и Басконии. Кельты охотно вступали в смешанные браки и поглотили своих соседей. Валлийцы же издавна считались нечистым народом. Этим и объясняется их относительная этническая целостность. Кровосмешение у них в порядке вещей. В Уэльсе не было необходимости вводить закон, запрещавший завоевателям жениться на аборигенах. Вот в Ирландии это было обязательно, проблема смешанных браков там приобрела политический характер. В Уэльсе — исключительно моральный. Надеюсь, у вас в роду нет валлийцев?

— Нет, нет, — сказал Поль.

— Я так и думал, но осторожность, знаете ли, превыше всего. Однажды я беседовал на эту тему с шестиклассниками, а потом выяснилось, что у одного из них бабушка валлийка. Представляете, как расстроился мальчуган. Правда, она родом из Пембрукшира, а это еще куда ни шло. Порой мне кажется, — продолжал доктор, — что едва ли не все катаклизмы английской истории так или иначе объясняются тлетворным влиянием Уэльса. Судите сами — Эдуард из Карнарвона, первый принц Уэльский, — жил беспутно и помер бесславно, потом Тюдоры и раскол церкви; Ллойд-Джордж, общества трезвости, нонконформисты и иже с ними копают могилу доброй старой Англии. Вы, конечно, можете сказать, что я преувеличиваю. Я и в самом деле не лишен этакой ораторской жилки…

— Что вы, что вы, — сказал Поль.

— Валлийцы, — продолжал доктор, — единственный народ в мире, у которого нет ни изобразительных искусств, ни архитектуры, ни литературы. Они знают одно — петь, — с отвращением произнес он, — петь и дудеть в свои так называемые духовые инструменты. Они не умеют отличить правду от лжи, и как результат — они вероломны; их не заботят последствия страстей — они распутны. Теперь разрешите обратить ваше внимание, — продолжал доктор, — на некоторые этимологические особенности валлийского диалекта.

В это время к ним подбежал совершенно запыхавшийся мальчик.

— Прошу прощения, сэр, — перебил он доктора, — но приехали лорд и леди Периметр. Мисс Флоренс принимает их в библиотеке. Она велела мне предупредить вас.

— Праздник начинается через десять минут, — отчеканил доктор. — Беги к ребятам и скажи им: пусть переоденутся и немедленно отправляются на стадион… А к валлийскому вопросу мы еще вернемся. У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Да и у вас, милый Пеннифезер, я вижу, эта тема вызывает интерес. А теперь пойдемте к Периметрам.

Периметры сидели в библиотеке, Флосси занимала гостей.

— Значит, вам понравилась расцветка? — щебетала она. — Я обожаю все яркое… Вязала платье Диана, но цвет я выбрала сама. Диане нравятся какие-то скучные тона. Даже мрачные. А вот и папочка. Леди Периметр говорит, что платье замечательное, а ты сказал, что оно вульгарное…

Дородная матрона в твидовом костюме и в веселой тирольской шляпке устремилась к доктору.

— Привет, привет! — пробасила она. — Как поживаете? Простите, что опоздали. Мой Периметр сшиб по дороге какого-то паршивца мальчишку. У вашей дочки не платье, а загляденье. Эх, жаль, годы не те, а то бы заказала себе такое же. Обожаю яркие цвета — старею, не иначе. Да и вы не молодеете, верно? — Она от души пожала руку доктору, что, по-видимому, причинило ему сильную боль.

Затем обратила внимание и на Поля.

— А это ваш новый наемный убийца, так, что ли? Надеюсь, вы держите моего мерзавца в ежовых рукавицах? Как он у вас учится?

— Неплохо, — сказал Поль.

— Так я и поверила. Он у меня дурак дураком. Иначе здесь бы не учился, его надо драть три раза в день, и то не известно, будет ли толк. Газон у вас просто дрянь, доктор. Надо его засыпать песком, а потом засеять травой, а если хотите, чтобы трава росла хорошо, срубите этот кедр. Жалко, конечно, дерево рубить, все равно что зуб вырвать, но надо выбирать. Или — или. Деревья или трава. Сколько получает ваш управляющий?

Посреди этого монолога, откуда ни возьмись, появился лорд Периметр и пожал Полю руку. У него были длинные светлые усы и водянистые глаза — чем-то он напоминал Полю мистера Прендергаста.

— Здравствуйте, — сказал лорд Периметр.

— Здравствуйте, — сказал Поль.

— Я гляжу, вы здесь увлекаетесь спортом, — сказал лорд Периметр. — Бегаете, прыгаете…

— Увлекаемся, — ответил Поль. — Детям от этого только польза.

— Вы так считаете? — задумчиво спросил лорд Периметр. — Значит, по-вашему, детям от этого только польза?

— Конечно, — отвечал Поль. — А вы иного мнения?

— Я? Нет, что вы. Совершенно с вами согласен. Только польза.

— На войне может пригодиться, — сказал Поль.

— Вы полагаете? Вы действительно так думаете? По-вашему, будет война?

— Конечно, будет. Вы со мной не согласны?

— Почему же не согласен, совершенно согласен. Снова будет этот ужасный хлеб, снова будут приходить какие-то типы и распоряжаться маслом и молоком, снова лошадей забирать начнут… Опять все сначала. В прошлый раз моя жена собственноручно пристрелила всех наших лошадей, чтобы в армию не отдавать… Опять все сначала, и девушки в брюках на фермах… Хотел бы я знать, с кем мы теперь будем воевать.

— С Америкой, — авторитетно заявил Поль.

— Не приведи господь. На наших фермах работали военнопленные немцы, и неплохо работали, но если нам пришлют американцев, я этого просто не потерплю. Наша дочь на днях пригласила к обеду американца, так вы представляете, он…

— Посадить и удобрить навозом, — учила леди Периметр. — Только учтите, что сажать надо глубоко. Как у вас в прошлом году цвели кальцеолярии?

— Право, не знаю, — отвечал доктор. — Флосси, как у нас в прошлом году цвели кальцеолярии?

— Неплохо, — отвечала Флосси.

— Так я и поверила. В прошлом году кальцеолярии не цвели ни у кого.

— Не пора ли нам на стадион, — предложил доктор. — Дети, вероятно, уже нас ждут.

Увлеченно беседуя, гости прошли через вестибюль и стали спускаться по ступенькам в парк.

— У вас не аллея, а самое настоящее болото, — заявила леди Периметр. — Наверное, трубу где-то прорвало. Не дай бог, канализационную.

— Спринтер из меня был никудышный, — говорил лорд Периметр. — Со старта отставал безнадежно. Но как-то в забеге на кубок Рагби пришел восемнадцатым. Ну, а в университете мы относились к спорту с прохладцей. Зато верховой ездой увлекались. А вы где обучались?

— В Сконе.

— Серьезно? А вам не приходилось встречаться там с Аластером Дигби-Вейн-Трампингтоном — это племянник жены.

— Пришлось однажды, — сказал Поль.

— Неужели? Грета, ты слышала? Мистер Пеннифут знаком с Аластером.

— Поздравляю! Аластер скоро допрыгается. На днях его мать жаловалась — оштрафовали лоботряса на двадцать фунтов. А ему хоть бы хны. Нет, был бы жив брат, он бы показал голубчику, где раки зимуют. Вот что значит — нет в семье мужчины.

— Вот именно, — промямлил лорд Периметр.

— Ну а кого еще вы знали в Оксфорде? С Фредди Галломаном не знакомы?

— Нет.

— Может быть, Тома Туралея знаете? Или, скажем, младшего Каслтона?