Жизнь под крылом смерти... (СИ) - Марченко Ростислав Александрович

— Вот как? — Удовлетворился я объяснением. — Тогда вопрос закрыт. Если с отцом у вас все прекрасно, в принципе можем у него и побывать. Времени у нас наверняка будет достаточно. Если он мне приглянется, и найдем общий язык, даже встать на постой у него можно будет, чтобы ан Сагану через границу глаза не мозолить. Фьеф, как я надеюсь неподалеку?

— Пару часов езды.

— Это хорошо. — Довольно кивнул я. — Однако можно отложить на потом. Сейчас назревает другой вопрос, кто такой «старый ан Варен», что ты о нем знаешь и почему так легко касательно него фамильярничаешь?

Было видно, что парень к вопросу подготовился заранее:

— Отставной трибун фрументоров Второго Дантримского, фер Вран. Я в лагере этого легиона вырос.

Опа — на! Интересное совпадение.

— Фрументоры это же разведывательная служба в войсках?

— Не только, — отрицательно покачал головой Ролан, — они как Тайная Стража у Императора. Только у Его Императорского Высочества кронпринца Рейвена при легионах.

Военная разведка и контрразведка в одном флаконе, понятно. Этот нюанс в учебном центре я немного упустил. Увлекся мыслями о подозрительном сходстве терминологии с римскими фрументариями, наверное. Опцион здешних легионов, без особых сомнений именно римский термин и совершенно неважно, что в Аэроне его значение трансформировалось в десятника — командира «опции» из десяти легионеров при изначальном «заместителе командира взвода» римской центурии. В конце — концов, здешняя центурия — это аналог не её, а манипулы. В ней самое меньшее сто двадцать харь, а не от тридцати до восьмидесяти как в Риме.

— И как долго старичок в легионе трибуном пробыл?

— За лет пять, Ваша Милость, могу сказать. Дальше не помню. Я мал еще тогда был.

— И как они с твоим стариком императорские фьефы рядом получили? Дружат наверное?

Парень пожал плечами:

— Так тех, кто с легионов в отставку выходит в провинциях всегда рядом селят. — Тут дупликарий задумался и уточнил. — Если сами по — другому не захотят. С родителем моим отношения с фера Редвина дружбой не назову, но и не враждовали. Не считаю что сейчас что нибудь изменилось.

— Интересно, — задумался я. — А старых легионеров, кто захотел во внутренних провинциях осесть, ваши отставники с собой не натащили?

— Так и есть, Ваша Милость. — Подтвердил предположение Хёук. — Одному на свою землю заходить глупость. Одиночку каждый обидеть сможет.

— А у владельца поместья мало того, что под рукой оказываются старые солдаты способные сделать из деревенской посохи войско, так эти солдаты еще и при деньгах, которые в арендованную землю вкладывают.

— Так и есть, фер Вран. Только не солдаты, а легионеры. — Поправил меня по терминологии боец.

— Да ты что? — Немного играя перед публикой, удивился я. Молодой человек вёл себя излишне уверенно, не лишним было его одернуть.

Подслушивающие наш разговор солдатики загоготали.

Парень извиняться или как — то по — другому словесно править ситуацию не стал. Я немного подержал его в подвешенном состоянии и поспешил опередить вопросом, подгадав момент, когда он всё — таки решится заговорить:

— Рассказывай про фера Редвина. Все что о нем знаешь и там, и здесь. Вплоть до грязных слушков.

— А прямо сейчас вам удобно будет? — С намеком огляделся по сторонам Ролан, показывая, сколько вокруг нас шевелит ногами совершенно лишних ушей.

— Опрашивать тебя надо было вчера. — Усмехнулся я. — Но в сторонку мы конечно отойдем. А кое — кто из хихикающих за спиной молодых людей в это время внимательно проследит, чтобы никто нас не подслушивал.

Если быть честным, особой пользы от инсайдов Хёука я не увидел. Что болтающийся в легионном лагере внебрачный сын одного из центурионов, что его папаша в принципе не могли владеть особо значимой информацией касательно офицерского состава «особистов» соединения, что тут можно говорить об их начальнике. Это значило что составленный, по словам парня, психологический портрет нашего будущего знакомого не мог быть достаточно достоверен. Всё им сказанное отходило в графу «информация к сведению», не более. «Шельма», «хороший человек» или тот же «подонок» — это не характеристика. Тем более что ушел Ролан в свободное плавание шесть лет назад и хотя пару раз в год обменивался с отцом письмами, текущей обстановкой в окрестностях его земель конечно же не владел.

Последнее он с рассветом подтвердил и сам, попавшись мне на глаза как раз в тот момент, когда с удивлением вытаращился на каменные стены самого настоящего замка, примерно в километреот которого, мы встали на стоянку. Из расположенного тут крошечного колка истекал ручеек, так что гражданская власть предусмотрительно убрала незваных гостей подальше от гостеприимного населения.

На границе нас понятно никто не встречал, владетеля фьефа и замка Варен беспокоить посреди ночи тоже было бы невежливо, а вот поднять на ноги кряжистого деревенского старосту, дабы он указал нам местечко, где есть вода и роты ничего ценного не потопчут, было в самый раз. В конце — концов подобного рода форс — мажоры по размещению на постой всякого рода вооруженной сволочи, были его работой. Причем он нашего появления вполне даже ожидал, также как, впрочем, и замковая стража, которая не только металась по стенам с факелами, но и отправила разведгруппу нас отслеживать. Лазутчики охранением были быстро обнаружены, но по понятным причинам никаких мер к ним принято не было.

Сложенный из явно добываемого где — то поблизости дикого камня и окруженный не демонтированным еще палисадом трехбашенный замок большим не был и выглядел немного бюджетно — невысокая насыпь основания, стены меж башен метров по сорок, крупный четырехугольный донжон с полощущимся на ветру наверху стягом и две башни поменьше, одна из которых воротная. Однако, чтобы рядовой рыцарь из армейских отставников смог построить крепость всего лишь за семь лет владения поместьем, он должен был иметь как недюжинную деловую хватку, так и весьма приличный запас кэша в загашнике. Я, конечно, недостаточно хорошо представлял порядок цен, но, если прикинуть одни только объемы доставки камня и играющей роль цемента извести, со своих арендаторов за все эти годы фер Редвин ан Варен и половины суммы с них снять не мог.

— А скажи — ка мне, фенн Ролан. В этих местах крестьян много жило, когда ваши отставники во владения повступали?

— Не слишком. Его Императорское Величество дарует своих верных слуг землями, дабы они всячески преумножали даруемые ими блага, Ваша Милость. — Дипломатично ответил тот.

На нечеткость ответа отец — командир гневаться не стал.

— Короче говоря, наш Бо… Отец — Император, да будет его правление вечным, своим верным слугам поместья на бросовых землях раздает. Чтобы как поднимут капитализацию, государству было чего слупить.

А… — Слова капитализация Хеук, конечно же, не знал, но что я имел в виду, сообразил по контексту. — Да, так и есть, Ваша Милость. Выморочный фьеф с легиона тяжело получить. Только через взятки, а с ними не ко всякому подойдешь.

— Ну, это и без слов понятно. Таких вкусняшек и для своих мало.

В принципе я бы так тоже земли в империи осваивал. Нарезал свежеиспеченным дворянам во владения куски лесов и болот вперемежку с поросшими бурьяном пустырями, освободил бы на пять — десять лет от налогов (не личных податей, ни в коем случае — это же благородные люди), повесил над головой угрозу от могущих заскочить на огонек соседей и спокойно ждал, как они будут крутиться. Причем тех владетелей, кто в процессе подъема экономики поместья двинет кони, власти по определению будет не жалко — выморочный фьеф в любом случае вырастет в цене. Исходя из последнего, я бы предположил, что остаться без денег для новоиспеченного дворянина тут все равно, что подохнуть. Он в этом случае никому не нужен.

Прямая присяга императору означает, что нагло присоединить лён покойного имперского рыцаря к землям убившего его аристократа не получится, — полные права владения землей остаются у императора, рыцарю, точнее вновь образованному благородному роду поместье дано всего лишь в наследственное пользование, так что возможности соседей прибрать его к рукам серьезно ограничивают законы. Как собственно для прямого вассала и положено. Однако, если я правильно понимаю жизнь, закон никак не защищает покойников и на вторичной раздаче таких уже частично освоенных выморочных поместий сидя на нужном месте можно озолотиться — а государству всё равно будет сплошная выгода.