Наследник чародея (Чародей - 2) - Пола Вольски

- Террз, наверное, читает, - продолжила она, - а когда он занят чтением, совершенно забывает поесть. Пойдем поищем его? - В ответ раздалось поскуливание. - Может быть, он уже ослабел от голода и даже не замечает этого. Ты же знаешь, какой он. Ты, надеюсь, не хочешь, чтобы он заболел, правда? - Этот призыв, казалось, возымел действие. Нид зашипел и отчаянно заскреб камень когтями. - Ну вот. Идем, мой дорогой.

Они вместе пошли по коридорам, освещенным мягким свечением камня, которые давно стали такими же знакомыми, какими прежде были переходы исчезнувшего дворца Грижни. По крайней мере в этой части лабиринта они ориентировались свободно. Никто, даже сами вардрулы, не знали всех подземелий. Система пещер и коридоров, пронизавших скальные породы под Далионом, была невообразимо обширна и запутанна. Размерами она превосходила все, что могли вообразить обитатели Поверхности. Переходы были бесконечны, всевозможные пещеры и залы - бесчисленны. Инженерный гений подземных обитателей позволил усовершенствовать подземный лабиринт. Вардрулы расширили и удлинили существовавшие переходы, прорыли новые коридоры, обустроили по своему усмотрению подземные помещения. Искусственные усовершенствования относились к сравнительно недавнему времени. На протяжении жизни многих поколений, практически с момента их вынужденного бегства с Поверхности, вардрулам приходилось ютиться на небольшой территории, где термальные источники поддерживали высокую температуру, необходимую им для жизни. Только после установки замечательной системы отопления, которую приблизительно тридцать пять лет назад создал с помощью Познания Фал-Грижни, вардрулы смогли воспользоваться каменными залами и целой сетью туннелей. Теперь эти существа могли свободно разгуливать по своим подземным владениям. С каждым веном росла численность и жизненная уверенность вардрулов. Однако обретенная свобода и накапливаемая мощь не изменили робкого, застенчивого и по сути своей мягкого нрава вардрулов. Их представление о гармонии разума и природы пока также оставалось неизменным.

Верран ясно давала себе отчет в том, что она пытается, вопреки течению времени, удержать в себе восхищение тем, что давно ей знакомо. Ее окружение было, без сомнения, прекрасно, но прекрасно по чуждым ей вардрульским меркам. Рассеянный свет камня играл на рядах отполированных полупрозрачных сталактитов и сталагмитов, резных колоннах и каменных кружевах, сборки которых выглядели столь же мягко задрапированными, как на подлинных тканях. Слабо поблескивали кристаллические наросты, изящностью формы и чистотой цвета превосходившие красоту живых цветов там, наверху. Богатые занавеси цветной слизи придавали свечению стен причудливые оттенки. В обрамлении белоснежных мхов загадочно темнели булькающие пруды. Резные фризы были украшены скульптурными силуэтами, изображающими славные деяния прошлого. Вардрулы ценили скульптуры более за их художественные, нежели за исторические достоинства. Существам, способным испытать единение с Предками, не очень-то требовались письменные или художественные летописи. Верран же эти силуэты ни о чем не говорили, ибо большая часть событий и их последовательность обозначались иероглифами, которые вардрулы вроде бы хотели, но не могли ей объяснить. Очевидно, секрет заключался в физических и эмоциональных ассоциациях, которые у вардрулов передавались изменением хиира. Да и скульпторы, которые прибегали к лишенным здравого смысла условностям изображений и не придавали значения композиционной уравновешенности, явно обескураживали лантийское восприятие. Лишь один из фризов постоянно привлекал внимание леди Верран. На нем было изображено создание обогревательной системы Фал-Грижни, причем все вполне узнаваемо. И источник энергии, заключенный в герметичный ящик с четырьмя сверкающими полушариями, - удивительно компактное устройство, если учесть, какие огромные пространства оно сделало пригодными для проживания, самодостаточное и действующее непрерывно, если ничто ему не помешает. И сам Террз Фал-Грижни, каким он был в то время, - заметно моложе, чем тот ученый муж, за которого вышла замуж леди Верран. Неизвестный художник мастерски уловил и передал в камне его долговязую худощавую фигуру, длинные пальцы и тонкое мужественное лицо. И только глаза были не похожи, потому что художник не смог удержаться от соблазна привнести в облик Фал-Грижни хоть что-то вардрульское. И все-таки скульптурный портрет удался, и в течение первых двух больших венов Верран влекла сюда какая-то неведомая сила. Много долгих часов провела она здесь, точно загипнотизированная обликом мужа. Но в конце концов инстинкт самосохранения потребовал от нее покончить с этим истязанием, и она стала обходить стороной это место.

Но сейчас она направилась к нему.

Комнату, где чаще всего можно было отыскать Террза, вардрулы называли словом, переводимым на лантийский как Обитель. Это была небольшая пещера природного происхождения, стен которой не коснулся резец. Располагалась она под холмами Назара-Сина, то есть в самой древней из обитаемых частей лабиринта. Это был тупик в конце очень узкого извилистого перехода - место труднодоступное, хотя в Обители не было двери, так как ни о каких воротах, решетках, запорах и о чем-либо подобном вардрулы не ведали. Занавеси, скрывавшие некоторые покои, вывешивались исключительно для того, чтобы охранить уединение. Как бы ни была Обитель уязвима, здесь хранились самые ценные для вардрулов, почти священные реликвии патриарха Террза Фал-Грижни книга, пергаментный свиток, дневники и золотая пластина, которые Верран и Нид принесли с собой, спасаясь из Ланти-Юма много лет назад. По этим единственным образцам лантийской письменности Верран учила сына читать, и впоследствии не раз об этом пожалела. Отцовские дневники разожгли тщеславие юного Террза, который поставил себе целью приобщиться к Познанию. На протяжении пятнадцати больших венов сын Грижни трудился над этим, и чем чаще он терпел неудачи, тем крепче становилась его решимость, и сейчас он почти все время упражнялся в магической науке. Он почти поселился в Обители, и порой Верран не видела его целый малый вен. Она сочувствовала разочарованиям сына, втайне страшась его успехов.

Вот они, слева от нее, эти фрески. Хотя она давно их не видела, детали неизгладимо врезались в память. Она могла представить себе эти сцены в мельчайших подробностях, не нужно было и смотреть. Но отчасти из любопытства, отчасти из желания проверить четкость своих воспоминаний Верран повернула голову, чтобы снова взглянуть на барельефный портрет мужа, выдержанный в черно-серых тонах. Вот он стоит, великий Террз Фал-Грижни, и она внутренне напряглась, ожидая неминуемый острый укол в сердце. Но его не последовало, и она остановилась, чтобы понять причину. Грусть, сожаление, тягостное ощущение невосполнимой потери и желание снова быть вместе - да, все это осталось. Но былое отчаяние утихло, чувство утраты притупилось. "Странно, - подумала она, - все начинает казаться нереальным, подобным сну. Еще несколько больших венов здесь, внизу, - и я начну сомневаться в том, что это все действительно когда-то произошло. И этот барельеф, а не сила моей памяти, станет подтверждением реальности прошлого".