Американские дети играют с удовольствием, французские – по правилам, а русские – до победы. Лучшее из систем воспитания разных стран - Ольга Маховская

Трудности становления идентичности подростка – это классическая проблема эмиграции. В литературных источниках второе поколение русских в эмиграции получило название «потерянного».

Наиболее подвержены риску депрессии подростки 14–18 лет.

В период бурного физического и психологического развития у подростков могут проявиться черты, которые обычно наблюдаются при тяжелых психологических травмах. Подросток не может сказать, кто он, кем он будет, любит ли он своих родителей. В этот момент особо остро чувствуется потерянность и при определении своей этнической принадлежности.

В группе юных скаутов я разговаривала с мальчиком, которого мать привезла из Киргизии, выйдя замуж за француза. Потом она развелась. «Я не знаю, кто я. Конечно, я не француз и не русский, я – черт знает кто!»

Анализ историй из жизни показал, что формирование идентичности у подростков происходит следующим образом: какое-либо событие, которое наиболее поразило впечатление подростка, как бы заливает светом, освещает вспышкой все пространство представлений подростка о самом себе. Если подросток не был активным участником этого события, он все равно может идентифицироваться с другим, ориентируясь на него как на положительный образец. Этот образец может быть социально-позитивным и социально-негативным. Его роль состоит в подкреплении положительной идентичности подростка, то есть функция подкрепления имеет психологический, а не социальный характер. Сравнивая себя с кумирами, подросток выбирает свой стиль чувствования.

Даже при самой благоприятной ситуации в новой семье дети тяжело переживают разрыв с родственниками, которые остались на Родине.

Все ускользающее вдаль и для взрослого окрашивается в яркие тона. Детская ностальгия еще ярче. Если же отношения с отчимом-иностранцем не складываются, ребенок несет непомерный груз. Вначале ему хочется вернуться с мамой домой, потом, когда становится ясно, что «вояж» затягивается и он, будучи привязан к маме, должен провести здесь несколько лет, если не всю жизнь, в планы ребенка начинают входить фантастические побеги, нереальные ситуации, в результате которых он и его мама, наконец, освободятся от тяжелой зависимости. И, наконец, наступает момент, когда по ту сторону баррикады оказывается и самый родной человек на свете – мама, которая так и не признала невозможность такой жизни, не смогла сопротивляться.

Дети, как и взрослые, уходят в себя, когда окружение не оказывает им нормальной эмоциональной поддержки, не учитывает их в своем психологическом пространстве как значимых персонажей, рассматривает их как помеху.

Чего больше всего боятся дети? Что их перестанут любить. Любовь воспринимается ими как некоторая энергетическая ткань, которой может хватить не на всех. Переключение внимания матери на членов новой семьи может вызывать ревность и тревогу у ребенка.

Приведу пример. Одна из наших встреч с мальчиком была назначена в его любимом «Макдоналдсе». Он принес с собой бумагу и карандаши, «чтобы не было скучно».

Три года назад его мать приехала в Париж вслед за французским другом, который был намного старше ее. Их объединяла любовь к театру и надежда на лучшее будущее в новом браке. Однако решено было не спешить с формальностями.

Отношения, по словам матери, ухудшились сразу после приезда. В новой семье ребенок скоро стал мешать, вызывать раздражение и получать оплеухи. Матери доставалось тоже – побои, выпихивание за дверь, оскорбления. Оба полностью находились на содержании у французского «папы», а значит, в его власти. Наша встреча произошла на фоне потери работы отцом и накануне так долго откладываемой свадьбы.

Мальчик, разукрашивая большую машинку, сказал: «О, если они поженятся, я не выдержу. Да я его убью, когда вырасту!» Потом: «Он постоянно кричит!» И наконец: «Я хочу к бабушке, там у меня тети, дяди, двоюродные сестры. Там много людей, а тут никого нет». – «Но у тебя же есть друзья?» – «Только два». – «А сколько тебе надо?» – «Сто двадцать пять!»

Последняя цифра отражала величину эмоционального голода этого хорошо одетого, уже свободно говорящего по-французски мальчика. В рисунке семьи было получено визуальное подтверждение детской арифметики: после красивого и разноцветного лимузина на самом краю листа разместилось большое количество совершенно похожих друг на друга человечков. Где-то среди них была и мама. Французский «папа» не входил в эту замечательную коллекцию.

У детей, которые постоянно находятся в состоянии эмоционального голода, не развиваются механизмы эмпатии (сопереживания), отношения с людьми схематизируются и обесцвечиваются. Неадекватное поведение родителей чревато тяжелыми психологическими последствиями для детей.

КТО ВЫ ПО ТЕМПЕРАМЕНТУ? ЭКСПРЕСС-ТЕСТ 7

Что вы чувствуете чаще?

1. Неудержимое желание перемен, радость от новых встреч и событий. _____.

2. Обиду и непонимание со стороны близких. _____.

3. Злость за то, что мне мешают реализовать планы. _____.

4. Скуку из-за того, что придется снова делать что-то заурядное. _____.

Рекомендации для родителей

1. Обратите внимание, от чего у ребенка снижается настроение. Возможно, ему просто не хватает движения?

2. Если ребенок скучает по кому-то из семьи, можно посмотреть с ним альбом семейных фотографий: депрессия – результат разрыва значимых связей с родными людьми.

3. Обнимите ребенка: депрессия может быть результатом накопленного эмоционального голода. Прикосновения и объятия – главные доказательства любви для ребенка.

4. Важный мотив «быть кому-то нужным» реализуется, если ребенок за кем-то ухаживает, заботится – это могут быть другие члены семьи – младшие братья и сестры, бабушка или дедушка, это может быть питомец, от черепахи до собаки.

5. Иногда, чтобы ребенок «ожил», нужно сходить в гости к друзьям, у которых есть дети, сверстники вашему сыну или дочери. Играя, дети заражаются друг от друга живыми эмоциями. А совместная игра – источник совместной радости.

2. Национальные образы счастья у американцев, русских и французов

Репертуар матриц счастья: между триллером и анекдотом

Поговорим о том, какого счастья желают своим детям родители разных стран. Вы узнаете, как страхи и фантазии по-разному форматируют матрицу счастья. Мы обсудим типичные анекдоты про детей, Вовочку, Тото и Джо, которые рассказывают в России, Франции и США. В конце вы найдете рекомендации, как подготовить ребенка к счастливой жизни.

Дети до шести лет мыслят образами, и счастье в их воображении всегда конкретно. Есть такой старинный психологический эксперимент. Взрослых испытуемых просят вспомнить самое первое осознанное впечатление детства. (Чего только они не вспоминают: первую еду, каких-то зверей, молодых родителей, себя в коляске, даже себя в животике у мамы. Ну, дальше только жизнь сперматозоида и яйцеклетки до роковой встречи. Вспомните и вы свое первое впечатление.) А затем испытуемых просят ответить на вопрос, каким по модальности было это воспоминание – положительным или отрицательным?

В целом по выборке получается 50 на 50. У половины людей отсчет памяти начинается с неприятных образов. У другой половины – с яркого, удивительного воспоминания. Такой расклад указывает на то, что коллективные воспоминания сбалансированы по знаку. На всякого оптимиста найдется свой пессимист.

Но другая причина «поляризации» оценок в том, что и персональные воспоминания амбивалентны. Мне, например, вспомнилось, как я сидела на пороге дома и гладила прискакавшую откуда ни возьмись лягушку. Такой она мне показалась удивительной, маленькой, круглой и холодной, как камешек, но мягкой на ощупь. И тут выскочила, тоже откуда ни возьмись, мама и стала громко кричать, махать руками, как будто я в опасности. Так и осталось в памяти – радость и ужас в одном эпизоде, выплывшем откуда-то из безмятежной детской памяти.

Для любого человека и социума важны одинаково положительные и отрицательные воспоминания. Воспоминания амбивалентны. Они таят в себе фантастические желания и гипертрофированные страхи. Но в процессе воспитания усиливается та или иная сторона психики.

Культуры воспитания делятся на те, в которых детей пугают, в воспитательных целях конечно, и те, в которых вдохновляют, поощряют.

В российской традиции – пугать детей, потому что вопросы выживания мы ставим во главу угла. Для нормальной адаптации в обществе важно не сделать что-то предосудительное, опасное, бесполезное. Так в памяти ребенка и остается отрицательная программа: «Главное – не сделать!»