Оскольки - Джал Халгаев

Я сглотнула. По сравнению с этим домом мы представляли собой настоящих муравьев, а стена, выступавшая наверху немного вперед и нависавшая над нами, словно мрачная тень, не вызывала ничего, кроме страха.

Бургомистр взял в руки продолговатое кольцо, заканчивающееся конусообразным молоточком, и три раза стукнул им по двери. Та сразу же отворилась, будто открывая портал из замызганных серых улиц в мир красоты и роскоши.

— Господин Девенмарт, — слуга в черном фраке поклонился нам и отошел в сторону, позволяя пройти вперед.

— Идем, — бургомистр мягко толкнул меня ладонью в спину, и я послушно шагнула вперед, стараясь привести кружащуюся голову в порядок.

Колоссальных размеров гостиная, уставленная одним большим тарантурским шерстяным ковром и чертовой кучей дорогущей мягкой мебели (наверное, чтобы перечислить все столы и стулья, у меня ушла бы целая вечность), плавно переходила в широкую деревянную лестницу, с двух сторон огороженную дубовыми резными перилами.

На первом пролете лестница разделялась на две части: одна шла направо, другая — налево, — а между ними на небольшом участке стены висела разделанная шкура здорового бурого медведя, который, казалось, смотрел прямо на меня своими стеклянными мертвыми глазами и угрожающе скалил зубы. Пошли мы, естественно, прямо к нему.

Знаете, мне даже как-то приятно было шлепать своими грязными разодранными в клочья туфлями по дорогущему аляпистому ковру. Ага, и пахло от меня тоже… прилично.

Бургомистр кивком головы приказал стражам оставаться позади, а сам довел меня до первого пролета (этот чертов медведь будто не сводил с меня глаз!) и остановился. Он взглянул на меня и сказал:

— Мы выделили тебе комнату на эту ночь, там тебя уже ждут служанки. Неммерль, — он подозвал пожилого дворецкого, — тебя проводит, а Залия подойдет чуть позже. Привыкай, девочка, теперь это твой дом.

С этими словами он развернулся на каблуках и поспешно удалился, громко хлопнув напоследок дверью, от чего я испуганно вздрогнула. Черт бы побрал этих уродов!

Неммерль подошел ко мне и поклонился.

— Госпожа…

— Я не госпожа, — пожалуй, слишком резко прервала его я. Все-таки дворецкий-то ни в чем не виноват, его работа будет и похуже моей участи.

Старик измученно улыбнулся, и в его взгляде ясно читалась та же боль.

— Понимаю. Так как же мне вас звать?

— Ольха. Просто Ольха.

— Итак, Ольха, следуйте за мной, — он показал своей сухонькой тощей ладонью на лестницу позади меня, и я неспешно двинулась за ним, теребя пальцами проржавевший железный крюк в кармане. Не знаю, чем он мне сдался, но выбрасывать (а так было бы разумнее), я его не хотела.

Я с усмешкой вспомнила лицо Йена, когда он впервые его увидел. Не сомневаюсь, с ним у проводника связаны невероятно отвратительные воспоминания.

Мы поднялись на третий (из пяти, чтоб тебя!) этаж и свернули за угол.

Я остановилась, с ужасом оглядывая длинный узкой коридор с множеством чисто-черных зловещих дверей, шедших буквально на каждом шагу.

— Все в порядке? — Неммерль, заметив мое замешательство, на секунду остановился и оглянулся на меня.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова и едва сдерживая себя, чтобы попросту не развернуться и не убежать. Не знаю, почему, но мне здесь было не то что неуютно, а по-настоящему жутко, будто из одной из этих чертовых дверей обязательно должен выскочить какой-нибудь монстр. Может, так и будет…

Я неуверенно сделала несколько шагов и заставила себя идти дальше.

Мы остановились у третьей по счету справа двери. Та отличалась от остальных лишь глубокой длинной царапиной, шедшей от самого косяка до середины, и, кажется, ее много раз пытались замазать лаком, но так ничего и не вышло: она стала даже более заметна и сейчас походила на какой-то ужасный след от когтей. Одного колоссального острого когтя.

Я еще сильнее стиснула железный крюк в кармане и пробормотала одну единственную известную молитву, и так уж случилось, что предназначалась она именно Холхосту.

М-да, если не везет, то не везет, с этим ничего не сделаешь.

Неммерль медленно провернул круглую золотистую ручку. Та протяжно всхлипнула, и дверь медленно и с тоскливым скрипом пошла вперед, открывая взору небольшую, но на удивление уютную комнатушку с широкой кроватью с одной стороны и узким туалетным столиком с другой, а между ними ютилось светлое и просторное окно, выходящее на Волчий лес.

Конечно, лес-то не всегда был Волчьим, так его назвали после того самого дня, а раньше его именовали просто вороньим, а некоторые мудрецы с пеной у рта утверждали, что он издревле принадлежал галкам. Несмотря на эти споры, старое название мне нравилось намного больше нового — оно, по крайней мере, не вызывало отвращения и неприятных воспоминаний.

Я осторожно переступила порог, а когда обернулась, то Неммерля и след простыл.

— Эй, есть тут кто? — осторожно переспросила я.

Бургомистр сказал, что меня тут будут ждать служанки, а их я чего-то не видела. Нет, вы не подумайте, так даже лучше — какие, к черту, мне служанки! — но перестраховаться все-таки надо. Кто знает, может, они из стены выходят? Разные бывают существа.

Я провела рукой по гладкой поверхности туалетного столика, сделанного из какого-то светлого сорта дерева, и медленно прошла в сторону окна, оглядывая массивные золотистые занавески — даже они здесь стоили больше, чем все мои платья вместе взятые.

Одернув в сторону полупрозрачный кружевной тюль, я дернула за ручку рамы, и мне в лицо тут же дунул прохладный свежий воздух, и после спертого смердящего запаха Каравая он казался мне настоящей живой водой, дарующей силы.

Мои губы расплылись в мечтательной улыбке, но я тут же заставила себя сосредоточиться. В конце концов, я здесь не затем, чтобы прохлаждаться, а достать ключ.

Конечно, можно просто сигануть сейчас вниз или найти какой-нибудь черный ход, который не охраняют стражи, но далеко я все равно не уйду. Стена Суцито, как и его тюрьма, славится своей прочностью, а за брешами в ней тщательно присматривают солдаты, и мне мимо них не проскользнуть. Остается только Йен, и его дерьмовый план казался мне единственным выполнимым.

Я вздохнула. Это странно, но об отце с Мартой я вспоминала редко, а жажда мести, из-за которой я хотела прикончить Фальрика и его отца, скорее была вызвана моим с ним прошлым, а вовсе не смертью папы. Наверное, это плохо, но с собой я ничего сделать не могла.

Постояв еще пару минут у окна, я осторожно села на край кровати и провела ладонью по чистому шелковому покрывалу — такого у меня никогда не было. Да и откуда? Хоть отец и зарабатывал прилично в своей кузнице, но на шелк у нас никогда не хватало денег.