Под прикрытием (ЛП) - Райан Крис

У его мозга было столько же упражнений, сколько и у его тела. Через две недели он мог запомнить полколоды карт за пятнадцать секунд. Через четыре недели он мог запомнить всю колоду за тридцать.

— Неплохо, да? — сказал он Феликсу, когда ему впервые удалось это сделать. Каким-то образом слова одобрения от Феликса начали иметь значение.

Феликс пожал плечами.

— Это начало, — сказал он.

Но с тех пор уроки наблюдения Рикки стали еще сложнее. На следующий день Феликс вывел его из квартиры к ближайшему шоссе. Они шли бок о бок, он вдруг спросил:

— Какой номер у красного «мини», который только что проехал?

Рикки моргнул, глядя на него.

— О чем вы?

— Как, по-твоему, это работает, Коко? Думаешь, что в реальной жизни кто-то разложит колоду карт и спросит, где девятка треф? Тебе нужно, чтобы твои глаза были открыты, а мозг постоянно находился в режиме записи. Ты должен видеть все. Помнить все. Ты был правы, когда сказали, что считать карты — это просто игра для вечеринок. Это, — он на мгновение остановился и постучал тростью по тротуару, — настоящая жизнь.

Они шли молча еще тридцать секунд.

— Синий «Пежо», — внезапно сказал Феликс. — Какой…

— RE75 UHF.

Если Феликс и был впечатлен, он этого не показал.

— Мы прошли букмекерскую контору тридцать секунд назад, — немедленно сказал он. — Снаружи стоял мужчина и курил сигарету. Какого цвета были его волосы?

Рикки снова моргнул.

— Я думал, что мы запоминаем номерные знаки.

Феликс приподнял бровь.

— Тебе нужно все увидеть, — повторил он.

И с этого момента, когда они выходили из дома, Феликс забрасывал Рикки невыполнимыми вопросами. Он спрашивал у него цвет чьего-то галстука через минуту после того, как они проходили мимо. Сколько человек сидело возле кафе в 100 метрах от них? Что рекламировалось на боку лондонского автобуса, который скрылся из виду?

Поначалу постоянные вопросы Феликса приводили в бешенство. Через две недели они просто надоели. Но постепенно Рикки обнаружил, что привыкал не только к вопросам, но и к запоминанию мельчайших подробностей всего, что он видел. По мере того, как он становился более опытным в этом, мир казался другим местом, полным активности, которую он никогда не замечал раньше. Он считал голубей, сидящих на телеграфных проводах, замечал выражения лиц всех, кто попадал в его поле зрения, даже подсознательно каталогизировал мусор, который они передавали по мостовой.

— Ты будешь поражен, — сказал ему Феликс однажды, когда его способность к наблюдению возросла, — как часто способность замечать и вспоминать что-то очень маленькое может иметь значение между жизнью и смертью.

Жизнью и смертью?

Рикки не нравилось, когда Феликс употреблял такие слова. Он был здесь не для того, чтобы беспокоиться о жизни и смерти. На самом деле он не хотел даже знать, что затеял Феликс. Всякий раз, когда его мысли возвращались к этой теме, он силой останавливал себя. Он был здесь, чтобы узнать, что он может, а затем применить это, чтобы стать лучшим вором. И все. И наблюдение и запоминание того, что пропустили другие люди, безусловно, помогло бы ему в этом.

— Бьюсь об заклад, ты плохо бьешься, — сказал однажды Феликс, когда Рикки сошел с беговой дорожки, пот стекал по его лбу, а его футболка промокла. На улице шел сильный дождь. Из окна квартиры-пентхауса над рекой виднелись большие тучи. Феликс пришел с промокшим рюкзаком на плече и зонтиком, который он прислонил к двери. Но он не выглядел так, будто пользовался зонтом — его одежда и лысеющая голова промокли.

Рикки с подозрением посмотрел на него. Вчера Феликс пришел с грязным черным мусорным пакетом, полным гниющего мусора, и парой толстых резиновых перчаток.

— Мусор! — объявил он с улыбкой. — Ты будешь поражен, какую информацию можно найти, роясь в чужих мусорных баках, — Рикки провел следующий час, разбирая вонючий мусор внутри пакета, пытаясь понять, что может быть полезным, а что нет. Он нашел старый телефонный счет с пятнами и банковскую выписку, которые, как согласился Феликс, были бы бесценны, если бы нужно было узнать о человеке, который их выбросил. Но старые консервные банки из-под фасоли и грязные подгузники не могли помочь.

— Я сказал, — повторил Феликс, — что держу пари, ты плохо бьешься.

— Ну, я блестящий мусорщик, — кисло ответил Рикки.

— Не обижайся, — сегодня Феликс был в странном настроении — вероятно, потому, что его одежда была еще мокрой.

— В любом случае лучше бежать, чем драться, — сказал Рикки.

— Гораздо лучше, согласился Феликс. — Но иногда у нас нет выбора. Иногда нам приходится защищаться.

— Это вы не хотели, чтобы я поднимал гантели.

— Верно, — сказал Феликс. — Но хороший бой не всегда зависит от силы. Иногда дело в технике.

— Я когда-то ходил на карате, — сказал Рикки. — Но я был плох.

— Я говорю не о карате, — сказал Феликс. — О, я уверен, что это хорошо, но лучший совет для тебя такой: если окажешься в бою с кем-то, забудь о крутых приемах. Возьми что-то тяжелое и ударь по голове.

Рикки глядел на него, словно говоря: «Это лучший совет?».

Феликс будто не заметил.

— Конечно, иногда не получается достать что-то тяжелое, а значит, приходится импровизировать. Хочешь увидеть один из лучших видов оружия, которое ты можешь носить с собой?

— Узи девять миллиметров? — предположил Рикки. Он хотел пошутить и был немного ошеломлен, когда Феликс, казалось, отнесся к этому совершенно серьезно.

— Не мое любимое оружие. Слишком сильная отдача и слишком яркая. Попробуй пройтись по улице с узи, и ты будешь выделяться, как…

— Как ребенок с автоматом?

— Ну, да. Может наступить время, Коко, когда мы с тобой серьезно поговорим об огнестрельном и другом оружии. Но даже организация, в которой я работаю, дважды подумает, прежде чем давать огнестрельное оружие детям.

Впервые Феликс упомянул такую ​​организацию. Рикки не стал его спрашивать. Он видел, когда Феликса несло.

— Рад это слышать, — сказал он вместо этого. — Оружие не совсем в моем стиле.

— Дело не в стиле, Коко, — раздраженно сказал Феликс. — Вопрос в том, что практично. Ты не можешь легко носить с собой огнестрельное оружие или нож, не привлекая всевозможного нежелательного внимания. Гораздо лучше нести вот такое, — он начал себя ощупывать. — Ну и куда я его положил? А, вот оно! — он сунул руку в задний карман и вытащил ручку.

— Э, нет, Феликс, это ручка.

— Ага. Хорошая, — сказал Феликс. — Картье. Подарок от моего коллеги по имени Михаил. Я никогда не выхожу из дома без нее.

— Он шутит?

Рикки посмотрел на своего наставника. Он выглядел довольно серьезным.

— Что мне с этим делать? — спросил Рикки. — Брызнуть чернилами кому-нибудь в глаз?

— Это шариковая ручка, Коко, — сказал Феликс едким тоном. — Хочешь знать, как ей пользоваться, или будешь выдумывать умные комментарии? — Феликс точно был в ударе.

— Я хочу знать, как ей пользоваться, — тихо сказал Рикки.

Феликс кивнул.

— Хорошо, — он шмыгнул носом. — Ручка — хороший пример доступного оружия, — сказал он. — Импровизированное оружие должно быть тем, что можно носить с собой, что выглядит абсолютно безвредным — что-то, что никто никогда не будет считать оружием, но что оно достаточно сильное и прочное, чтобы его можно было использовать в целях самообороны, — он порылся свободной рукой в кармане и вытащил горсть мелочи. — Монеты, — сказал он. — Очень хороший пример. Их носят все, и никто не считает их опасными. Но если я с силой швырну горсть монет тебе в лицо, поверь, ты об этом узнаешь.

Рикки вздрогнул от этой мысли.

— Понял, — сказал он.

Феликс вернул сдачу в карман, затем снова поднял ручку.

— Думаю, нам лучше покончить с этим, — пробормотал он. — Ударь меня, пожалуйста.

— Что?

— Ударь меня.

— Серьезно?

— Боюсь, что так. Как можно сильнее.

Рикки с неохотой подошел туда, где стоял Феликс. Их разделяли полметра. Он посмотрел на пол, затем внезапно взмахнул правой рукой со сжатым кулаком, целясь в челюсть Феликса.