Сказка о сказке - Елена Николаева-Цыганкова

не значит, что кто-то кого-то забыл. Любовь к друзьям, живущая в сердцах горячих и трепещущих, всегда сохраняет образ милых сердцу людей. И сколько бы ни прошло времени, как далеко ни разбрасывала бы судьба любящих друг друга, они всегда рядом, как это ни парадоксально звучит. Думаю, что вы понимаете, о чем я говорю.

Сверчок присел рядом со мной, и заговорщицки произнес:

– Утро – самое прекрасное и волшебное время, время, когда рождаются и оживают все сказки и волшебство дня. Вечером сказки сохраняют свое чудодейство, наполняясь еще большим чародейством, выросшим от действия солнечных, дарящих миру радость лучей.

Утренние рассказы и сказы, как ты увидишь сейчас, полны радости жизни. Поведаю тебе историю одну, думаю, что тебе будет интересно её услышать.

И сверчок начал свой рассказ.

***

Некогда в одном царстве-государстве жила-была семья. Семья была большая. Даже очень большая. Детей в семье было много. Так много, что их и не считал никто. В те далекие времена, о которых речь пойдет, почти все семьи были такие.

Дети росли, взрослели, умнели, расходились и разъезжались по городам и селам, некоторые оставались жить там, где и родились. Все было так, как и сейчас, наверное.

В той семье, о которой расскажу, жил-был мальчик. Был он самым младшим ребенком в семье. Когда ему исполнилось года три-четыре, то он остался одним-единственным ребенком в семье, так как все его старшие и уже выросшие и повзрослевшие братья и сестры разъехались в поисках работы, счастья, лучшей доли, за знаниями и умениями. Кому что надо было, тот за тем и уехал.

Родители Соламиса, уходя из дома работать на пашни и луга, были спокойны за своего сына. Он был умным, сообразительным не по годам, но в то же время задумчивым и наблюдательным ребенком. Иногда, уходя в поля, они не возвращались домой неделями, так было много работы. Но знали они всегда, что сын будет сыт и занят, и работа по дому и по хозяйству будет выполнена вся, и с должным знанием и умением.

Старшие братья и сестры перед отъездом своим многому его обучили. А Соламис всегда с радостью и усердием учился всему, перенимая опыт старших.

Братья с сестрами очень любили своего младшего. Когда они еще жили в родительском доме, они частенько читали ему книги, рассказывали истории и сказки, иногда устраивали представления. И в игре им удалось обучить своего братишку всему, что они сами умели. Любовь, царящая в этой семье, распространялась не только на родных, она грела своими теплыми лучами радости и доброты всю живность, которая была в хозяйстве, и похоже, распространялось на все и на всех живущих.

Оставшись один, Соламис переделав все дела, выходил из дома, садился или на порог избы, или уходил за дом ближе к лесу, и наблюдал за всем. Кто-то может и думал, что сидит мальчишка без дела, но он старался увидеть все так, как это есть на самом деле.

Может, солнце его любило больше других, а может это он так любил все его окружающее, что жизнь повернулась к нему своим светлым ликом, показывая и рассказывая обо всем, что только может узнать человек. Соламис и сам был похож на солнечного любимца. Лицо его было сплошь усыпано веселыми веснушками, а волосы, непослушные и торчащие в разные стороны, были насыщены цветом спелых солнечных злаков.

В один из осенних дней, в деревне, где жил Соламис, появился огромный волк. Вой его был настолько громок и ужасен, что содрогнулись жители деревни. И все как один закрылись в своих домах, с опаской выглядывая из окон.

Один Соламис не ушел со двора. Слышал он в этом вое столько боли и горя, что не смог уйти в дом. Вой как будто звал его к себе, моля о помощи.

Выйдя на дорогу перед домом, Соламис увидел упавшего в лужу перед домом волка. Без опаски мальчик подошел к зверю. Волк, приоткрыв полные боли желтые глаза, из последних сил наблюдал за подошедшим к нему. Силясь приподняться из лужи, волк упал в нее снова. Глаза его закатились, и из закрытых веками глаз текли слезы.

Как Соламису удалось перетащить волка в дом, он уже и сам не помнил. Помнил лишь тот слабый скулящий вой, которым волк просил о помощи и милосердии. Так и стояла у него эта мольба в ушах. И потому он и не запомнил, как кипятил воду, промывал рану, варил отвар, вливал его в пасть зверю. Лишь когда стемнело, Соламис отошел от волка и присел рядом с ним, прислушиваясь к его прерывистому и горячечному дыханию.

Прислонясь к стене, сидя рядом с волком, мальчик уснул.

Утром, едва солнце взошло, соседка Дивага, рядом живущая, постучалась в дом Соламиса узнать, все ли в порядке, живы ли все в этом доме. Мальчик, плеснув воды в лицо, открыл дверь, Дивага, увидав зверя на полу, охнула, развернулась и почти убежала к дороге, где её уже ждали другие соседки. Долго судачили они о волке и о Соламисе, но потом все же разошлись.

Много ли времени прошло, мало ли, но вернулась из полей мать Соламиса. Вернулась почерневшая от слез и горя, горько рыдая, вошла она в дом.

Рассказала она сыну о постигшей их семью беде: в один из дней, когда уборка хлебов уже близилась к завершению, на их шалаш, где отдыхали они с отцом после трудного дня, напали волки. Огромная стая. Отец, защищая мать, наложил на нее заклятие о невидимости, на себя наложить заклятие не смог, или не успел. И ему пришлось вступить в бой со стаей. Длилась эта схватка долго. Уже стемнело, но вокруг ещё был слышен рев, клацанье зубов, вой.

Лишь к утру все стихло. Волки исчезли, но отец так и не вернулся к шалашу. Ждала мать возвращения отца неделю, другую, третью, но когда снег пошел, направилась она домой.

Соламис, в свою очередь, рассказал матери о волке, раненом волке. Поведал и о том, что долго пришлось выхаживать его. Сказал, что волк уже выздоравливает и буквально через пару дней его можно будет отпускать на свободу, хотя зверь этот совсем не рвется в лес.

Мать видимо сразу же догадалась о причине появления волка в их доме. И крикнула Соламису:

– Покажи мне его! Где он?

И в это