Сердце Феникса - Мэтью Гэбори

– Вы думаете, что мы представляем опасность для Харонии? – спросил он.

Мэтр Игнанс усмехнулся, но, конечно, только для того, чтобы отогнать тревогу, которую вызвало упоминание об этом месте.

– На самом деле харонцам опасно все живое, и тем более сподвижники Возрождения. Семь лет назад я ездил в Альдаранш по приглашению мэтров Огня. Уже тогда, представь себе, они хотели предостеречь нас и предупредили, что Харония проникает повсюду, распространяется во все уголки империи, как гангрена. Здесь, в Седении, мы не представляем себе, что это зло буквально разъедает Миропоток, однако однажды мы должны будем с ним соприкоснуться. Харонцы сеют хаос и смерть, Фарель. Они стремятся всеми средствами расшатать королевства. Помешав Возрождению имперского Феникса, они нанесли бы поражение самому императору.

– Не пугайте меня так, – полушутя-полусерьезно сказал Фарель.

– Если бы это оказались пустые страхи! Наша лига может избегать участия в политической возне империи. Однако ныне Харония угрожает всему Миропотоку, и я уверяю тебя, что однажды фениксийцы будут вынуждены вмешаться. – Он прервал свою речь и, облизав губы, обратил мертвый взор к Фарелю: – А теперь тебе пора. И постарайся скрыть наши тревоги и опасения от Януэля. Я не хочу отягощать его лишними заботами. Ему необязательно знать о присутствии Шенды. Если все произойдет так, как запланировано, через несколько дней ему будут завидовать больше, чем всем фениксийцам вместе взятым. Тут начнется такая круговерть! Все захотят посмотреть на него, привлечь на свою сторону. Я не удивлюсь, если мэтры Огня нанесут нам визит, – сказал он с нескрываемым удовольствием. – Когда Возрождение совершится, поторопитесь возвратиться сюда.

– А если император пожелает оставить его подле себя?

– Ты заверишь его, что Януэль еще не завершил своего образования.

– Хорошо, учитель.

– Торопись, мой друг, – закончил наставник, протягивая Фарелю руку. – Главное – оправдать ожидания императора.

Фарель вышел из гостиной, оставив мэтра Игнанса один на один со своими тревогами. Старец остановился у маленького решетчатого окна, выходившего на запад. Он хотел бы сказать Януэлю, что перевернулась не только его жизнь. Мало-помалу незаметно нарушилось равновесие всеобщего устройства. Игнанс смутно чувствовал это. Скоро задует по всему Миропотоку ветер преисподней, и нечто ужасное вырвется на свободу.

ГЛАВА 5

Бледное солнце уже скрылось в тени седенийских гор, когда Януэль и мэтр Фарель двинулись по узкому коридору, постепенно уходившему в недра Башни. Ход, сооруженный с той же тщательностью, что и ее фундамент, вел в высохшее русло подземной реки, которая в былые времена проторила себе путь в долину.

Незадолго до этого Януэль закончил сборы. В сущности, у него не было иных вещей, кроме тех, которыми наделила его лига на протяжении этих трех лет. Поэтому он довольствовался тем, что уложил в заплечный мешок одеяло, нож в ножнах и бурдюк вина – последнее мэтр Фарель вручил ему в самый последний момент в качестве поощрения.

Чтобы попасть в имперскую крепость, им было необходимо пройти через горный перевал, поэтому, учитывая суровость климата, Януэль надел под грубошерстную рясу штаны из замши и захватил перчатки. Кроме того, он сменил обычные сандалии на сапоги, выдававшиеся ученикам, которым по завершении обучения предстояло пуститься в длительное странствие.

Уже собравшись и переодевшись, он вдруг осознал, что все происходящее с ним вовсе не является сном и ему в самом деле придется покинуть крепкие стены Башни. Предстоящие перемены имели горький привкус. Януэль куда меньше опасался ритуала Возрождения, чем расставания с замкнутым, защищенным от бурь миром, где он рос. Кроме того, ему вовсе не нравилось, что приходится вот так, по-воровски, крадучись, покидать Феникса накануне его долгожданного Возрождения. Проведя недели возле порученных ему кристаллов Священного Пепла, он привязался к ним, и ему было жаль передавать их кому-то другому.

Конечно, ему несказанно повезло, на его долю выпала честь сотворить шедевр, воскресив Хранителя империи Грифонов; благодаря этому Возрождению перед ним распахнутся все двери. Но эти блестящие перспективы отнюдь не уменьшали испытываемого юношей сожаления. Хотя мэтр Фарель и заверил его, что они очень скоро вернутся назад, Януэлю, находившемуся в состоянии внутреннего раздора, почему-то казалось, что он покидает Башню навсегда.

В глубине души он испытывал ужас. Не то чтобы юноша сомневался в собственном даре – похвалы, расточаемые наставниками, успокоили его на этот счет. Но учителя Януэля полагали, что он защищен от опасного воздействия своего прошлого, а именно здесь, по его мнению, и таилась угроза ритуалу. В сознании юноши возникла леденящая мысль, что даже мэтр Фарель в этом случае не сумеет прийти к нему на помощь. И тогда почетная церемония может обернуться трагедией.

Спотыкаясь в непривычно тяжелых сапогах, Януэль вышагивал вслед за наставником. «Ничего, приспособишься», – сочувственно бросил ему мэтр Фарель. Сам он также переоделся в штаны и узкую рясу, из-под капюшона которой выбивались длинные седые пряди. Миновав непомерно тяжелую, окованную бронзовыми щитами дверь, путники очутились в проходе, образованном бывшим руслом подземной реки. Проход этот был выложен камнями. Слабый свет фонаря в руках мэтра Фареля то и дело выхватывал из тьмы каменные глыбы, преграждавшие путь.

– Мы возьмем лошадей, мэтр?

– Нет, твое сознание может запечатлеть их, а это помешает ритуалу.

Тяжело вздохнув, Януэль опустил голову. Он ожидал подобного ответа. Три года назад ему уже приходилось пешком, на подкашивающихся от усталости ногах преодолевать эти горы, не чуя омертвевшего сердца. И вот теперь им предстоял тот же самый путь.

– Вы думаете, нам удастся через три дня попасть в имперскую крепость?

– Надеюсь, – ответил Фарель, огибая гигантскую каменную глыбу. Обернувшись, он посветил в лицо ученика: – Дыши ровнее, мой мальчик. К полуночи мы должны уже быть у самого входа в долину. Там мы сможем поспать несколько часов, а затем направимся к Жадорскому перевалу.

Януэль пожал плечами и опустил глаза.

– Ну ладно, – добавил наставник. – В путь.

По мере удаления от Башни путники продвигались все медленнее. «Мы уже столько времени тащимся по этому ходу», – ворчал наставник. Им приходилось старательно всматриваться во мглу, остерегаясь каменных обломков и ям, которыми изобиловало пересохшее русло. Опасаясь подвернуть ногу, они настолько замедлили темп ходьбы, что наставник был вынужден отказаться от своего решения устроить привал лишь у входа в долину. Он объявил, что им необходимо отдохнуть. В угрюмом молчании устроившись на ночлег, путники скорчились под своими одеялами.