Фэйк - Елена Шарни

к проигрывателю, пытаясь выключить звук, но перепутала кнопки, и вместо этого он стал еще сильнее, вдобавок она уронила себе на ногу фен.

– Блин!

– Полегче!

Теперь уже было бесполезно отрицать, что голос принадлежал не Чарли. Брат перепевал Hallelujah Леонарда Коэна.

– Да, я нашла диск…он ведь вечно разбрасывал их здесь, словно спам какой-то…просто песня красивая – сказала Тина словно в оправдание.

Я кивнула.

– Это папина любимая, Чарли записал ее ему на день рождения, вместо часов, которые хотела подарить я. Мы вместе сложились, он пошел в магазин, но вернулся с новой бас-гитарой.

Тина наконец-то одолела проигрыватель, одним пальцем извлекла оттуда диск и бросила в мусорное ведро.

– Я предпочитаю классику

Но готова поклясться, что уже лежа в постели, я слышала доносящееся из комнаты пронзительное Hallelujah… Hallelujah, но просто не могла поверить, что Тина полезла в мусорное ведро за диском. Или нет?

Я была так озадачена этими мыслями, что не заметила, как заснула. А разбудил меня телефонный звонок. «Мардж» высветилось на дисплее. Я автоматически перевела взгляд на часы под кодовым названием «Цапля в болоте», сделанные Тиной. Они показывали два часа ночи. И мне сразу стало тревожно.

– Вирджиния? – голос подруги звучал заплаканным и грустным.

– Мардж, что случилось? Что-нибудь с ребенком?

– Нет…я просто не знала кому еще позвонить, извини, если разбудила.

Я села на кровати. Марджери никогда не унывала. Она была жизнерадостной, может я и считала ее несколько приземленной, но, безусловно, светлой, как радуга. Однако, ее голос был таким, что…будто у ребенка, который понял, что Санта-Клауса не существует – то был голос человека, расставшегося с иллюзиями.

– Не говори ерунды, я сейчас приеду – я уже натягивала тапочки – Только скажи, что случилось!

– Дэвид меня бросил.

Глава 9

Совесть. Совесть и чувство вины всегда с нами, они сидят где-то глубоко-глубоко, до того глубоко, что порой мы сами сомневаемся в их существовании. И даже на время о них забываем. Но не тут-то было. Они всегда наготове, чтобы вынырнуть с самого дна с приветственным плакатом «Не ждали?».

У меня совесть ассоциировалась лишь со сверчком из мультика про Пиноккио, который время от времени давал деревянному мальчику наставления и говорил, что хорошо, а что плохо. Думаю, каждому из нас не помешала бы такая карманная Совесть, которую можно носить, ну скажем в сумочке и которая бы в виде сверчка выпрыгивала в нужное время, чтобы остановить нас от принятия неправильных решений и совершения идиотских поступков.

Всю дорогу до дома Марджери в такси я думала, что как же так получилось, что Дэвид оказался сволочью. Ни одной причины, по которой можно бросить женщину с тремя детьми, да к тому же еще ждущей ребенка я не находила. Зато нашла кучу отговорок, которые расскажу при встрече родителям, если они хоть заикнуться о внуках. Но Дэвид! Дэвид, которого я знаю еще со школы. Милый Дэвид, надежный и привычный, он помогал нам с Тиной устанавливать стеллажи в квартире, ремонтировал взбесившийся душ и прорвавшиеся трубы, жарил вкусные стейки во время барбекю и никогда не кричал на детей.

Впервые я увидела Дэвида, еще до встречи с Клубом, на школьном футбольном матче, который посетила сразу после переезда из Огайо. Он был нападающим, и наша команда тогда выиграла лишь благодаря его победному броску на последних секундах. Ликующие футболисты носили Дэвида по стадиону на руках и все-все, в том числе и я были в него тогда влюблены. К счастью, моя влюбленность продлилась ровно до тех самых пор, пока не вышел новый альбом Backstreet Boys, а у Марджери длилась вот уже тринадцатый год, из них девять в браке.

Солнце встает каждый день, Rolling Stones продолжают играть, а Мардж и Дэвид – идеальная пара. Так что же случилось, черт возьми?

Когда Марджери открыла двери, мне стало еще хуже. Было видно, что она проплакала по меньшей мере часа три-четыре.

– Проходи, спасибо, что приехала. Только говори потише, чтобы не разбудить детей.

Я на цыпочках пробираюсь в гостиную Мардж. Ее дом можно описать одним словом – уютный. Хоть и небольшой, но места хватает всем – везде на столиках вязаные салфеточки, на стенах картины с котятами, на холодильнике – рисунки детей. Да, это определенно не наше с Тиной логово, Мардж вообще не любила бывать у меня, изысканные творения соседки в стиле «модерн» ее пугали.

Я села на диван осторожно, чтобы не помять подушечку, заботливо обшитую кружевом.

– Хочешь какао? У меня нет кофе с тех пор, как Элизабет сказала, что оно разрушает мозг и она еще что-то говорила про чай, только я не помню про зеленый или черный, поэтому на всякий случай перестала заваривать оба.

– Нет, спасибо – я посмотрела себе под ноги.

– Дэвид меня бросил – повторила Марджери ту же фразу, что сказала мне по телефону.

– Как…Как это случилось?

Она вздохнула.

– Он что-то говорил…а потом собрал вещи и сказал, что поживет у друга, просто взял, и…мы даже и не сорились – у Мардж задрожал подбородок. Опасно.

Если честно – ума не приложу отчего Мардж вызвала меня, я ведь абсолютно не знаю, что сказать в этом случае, да и что можно сказать? Вот если бы у меня был карманный сверчок-Совесть я бы попросила его достать огромную кувалду и стукнуть ей нерадивого мужа подруги по голове, как в мультфильмах.

Мой взгляд натыкается на свадебную фотографию Дэвида и Мардж – такие счастливые, молодые и загорелые, потому как мы тогда устроили вечеринку на пляже, продолжая отмечать не только их свадьбу, но и школьный выпускной. В этой ситуации отлично проявила бы себя Элизабет, она вывела бы теорию абсурдности родственности душ или что-то в этом роде, и научила Мардж особой дыхательной методике по аюрведе, ну или на худой конец Саманта с ее железной логикой, которая вытрясла бы Мардж из халата и наорала за то, что та посмела плакать.

– Ты нормально себя чувствуешь? – я сжимаю ладонь Марджери, чтобы хоть как-то утешить.

Она кивает.

– Просто не знаю, что я могу…могу я для тебя что-то сделать? Ведь вам с Дэвидом было так хорошо вместе, я просто не понимаю, отчего он, вот так по неизвестной причине…

– Ну, вообще-то, причина известна.

– Серьезно?

– Да – Марджери разглаживает и без того ровную скатерть – Это ты .

Слова утешения, которые я обдумывала целых три минуты, застряли в горле. И я так и сидела, молча с вытаращенными глазами.

– Я? Мардж уверяю