Одна грешная ночь - Сари Робинс

Фанни налила скотч в бокалы, стоявшие на низком буфете.

– Но прошло всего несколько дней. Не так уж много времени для того, чтобы снять с человека подозрения в убийстве.

– Время – это роскошь, которой у нас нет! Менее чем через две недели суд решит, повесить ли Диллона! И похоже, никто ничего не делает, чтобы оправдать его!

Закрыв лицо руками, она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться. Будто прорвало плотину, и полились воды. Лилиан казалось, что слезы никогда не иссякнут.

– Выпей!

Прохладный бокал оказался в руке Лилиан. Она поднесла его к губам, и пахнущая дымом жидкость обожгла горло.

– Поверенный Грейстоуна выглядел потрясенным, а бедный герцог буквально окаменел. Он бы упал, когда выходил из здания суда, не поддержи его Рассел. Бедняга был так подавлен. Трудно себе представить, как он страдает.

– Ты поделилась с герцогом своей идеей спасения Диллона?

– Он ответил, что скорее даст пожрать свои внутренности червям.

– О Господи! Грейстоун никогда не отличался тонкостью чувств.

– Напрасно я это сказала, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. – Она отпила небольшой глоток из бокала.

– По крайней мере он не угрожал тебе.

– Я рада, что мы оказались наедине в адвокатской конторе после поражения в суде и никто не слышал его блеяния.

В ее сознании молнией мелькнуло воспоминание о другом разговоре в офисе поверенного два года назад. Бедняга стряпчий, не человек, а призрак, никак не мог устоять против ярости Кейна. Лилиан не могла бы сказать, что агрессивность Кейна стала для нее сюрпризом, но никогда еще он не позволял себе ничего подобного на публике. В желудке у нее забурлило при воспоминании об этом бурном разбирательстве и о том, как кулак Кейна врезался ей в лицо, поранив губу. Поток крови, казалось, никогда не иссякнет. Она содрогнулась при этом воспоминании.

Именно тогда она решила изменить свою жизнь. Наследство стало светом в конце тоннеля, едва различимым во мраке и все же сулящим надежду.

– Ты в порядке, Лилиан? – встрсвоженно спросила Фанни.

– Да, – ответила Лилиан, пытаясь прогнать воспоминания. – Все хорошо.

– Грейстоун всегда был пугалом, особенно если ему говорили то, чего он не хотел слышать, – мрачно заметила Фанни.

Давным-давно она была любовницей Грейстоуна и, по-видимому, оставила его сама, вместо того чтобы предоставить эту честь ему, как бывало обычно с другими его подругами. Она влюбилась в кого-то другого и последовала зову сердца.

– Да, это всегда бывало ужасно, – сказала Лилиан.

– А что, собственно, сказал Грейстоун?

– Сказал, что уничтожит меня, если я пророню хоть слово на публике об «ошибке его сына». Сказал, что эта «грязная ложь» делу не поможет. – Лилиан обхватила себя руками за плечи. – Он был так озлоблен, что казалось, будто между нашими семьями и не было никаких отношений.

– Охваченный страхом, он забыл о ваших добрых отношениях, забыл обо всем на свете. И в данном случае трудно его осуждать. Это была ужасная мысль.

– Правда все равно выйдет наружу. Невозможно долго скрывать убийство, – возразила Лилиан, цитируя Шекспира.

Фанни усмехнулась:

– Всегда любила Шекспира, особенно «Венецианского купца». Но какой бы захватывающей ни была пьеса, это всего лишь пьеса, дорогая.

– Но в ней правда жизни, а моя осведомленность о некоторых вещах – единственное средство спасти Диллона.

– Предоставь адвокатам его спасать. Грейстоун не допустит, чтобы его сын качался в петле.

– Ты не понимаешь, Фанни. Они очень мало могут сделать для его оправдания. Карты в колоде лежат очень тесно. Если бы ты слышала, какие убедительные улики они приводят, то поняла бы, что я имею в виду. Они представили письма леди Лэнгем к ее любовнику, которые пришлись так кстати, чтобы обвинить Бомона. К тому же на суде выступит хозяин гостиницы, готовый во всех грязных деталях сообщить о тайных свиданиях Диллона и леди Лэнгем и об их ссорах. Это все сфабриковано очень чисто. Но игра грязная. А судья, похоже, готов все это проглотить.

– Но ведь ты пыталась помочь…

– А что толку?

Фанни погладила руку Лилиан. Она хлопотала над ней, как наседка.

– Ты думаешь, что, если бы вместо сэра Патрика там сидел Редфорд, ситуация изменилась бы?

– Да, я так думаю, – помолчав, ответила Лилиан. – В этом Редфорде есть нечто особенное. Он так чертовски уверен в себе, что хочется врезать ему кулаком в грудь, и в то же время испытываешь к нему безграничное доверие. Он не успокоится, пока невинный человек не окажется на свободе.

– Я слышала, что Редфорд никогда не нарушал слова и что он не станет злоупотреблять доверенной ему тайной. Почему бы тебе не сказать ему правду о Диллоне?

– Он не поверит, – вздохнула Лилиан. – Скорее всего поднимет меня на смех и вышвырнет за дверь.

– Вышвырнет за дверь?

Щеки Лилиан запылали.

– Он сказал, чтобы я не пыталась обольстить его своими дамскими штучками.

– А точнее?

Лилиан смутилась.

– Не могу припомнить.

– Ты отлично помнишь каждое его слово. Так что говори!

– Ну, что-то вроде… – Она кашлянула и, понизив голос, сказала: – Можете сколько угодно хлопать своими прелестными глазками и покачивать бедрами хоть до темноты, но я не возьмусь за дело Бомона.

– Он хочет тебя.

– Да, хочет, чтобы я убралась подальше.

Фанни снисходительно улыбнулась:

– Этот человек заметил и запомнил тебя. Он тебя хочет. И кто его осудит? Ты – произведение искусства, шедевр.

– Если я шедевр, то этот шедевр принадлежит тебе.

– Уже нет. – Фанни покачала головой. – Возможно, я научила тебя красиво двигаться, вести беседу, одеваться, выщипывать брови, но теперь ты сама по себе.

– Однажды эта метаморфоза меня, возможно, спасла, но едва ли бровь красивой формы поможет Диллону избавиться от петли палача. – Лилиан едва сдержала слезы. – Кейн. Этот человек – моя смерть. Я надеялась, что навсегда покончила с ним там, в конторе поверенного, когда мы узнали, что мой дед завещал все свое состояние мне, а не Кейну. Когда он набросился на бедного стряпчего, разбил мне до крови губу и помчался к Диллону. – Слезы потекли по ее щекам. – Не знаю, что бы я делала без него и без тебя… А теперь, – она разрыдалась, – теперь я стала причиной смерти Диллона.

– Ну-ну, – принялась ворковать Фанни, обхватив сильной рукой плечи Лилиан. – Не твоя вина, что Кейн – такой дьявол.

– Я навлекла его гнев на Диллона.

– Но ты не в силах контролировать махинации Кейна. А вот что ты должна сделать, так это доказать свету, что он действительно дьявол. Разоблачить его.

– Как?

– Перетяни Редфорда на свою сторону. Известно, что он упрямец. Если за этим делом стоит Кейн, Редфорд проследит затем, чтобы справедливость восторжествовала.