Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова) - Дороти Даннет

Они стремительно, как парящие дельфины, ринулись вперед ликующей стаей. Ацтеки и мусульмане, богатые, своенравные молодцы: гривы коней, волосы и плащи всадников развевались по ветру. Вот все столпились на мгновение у широких ворот и устремились вниз по крутому скату.

Стиснутые с боков, соприкасаясь седлами и стременами, притиснутые к каменной стене, они заполонили широкую спираль и, придерживая коней, струились по склону, вдыхая запах навоза и лошадиного пота во влажном воздухе. Ночь позади них светилась огнями, проплывали высокие крестовые своды, мелькали толстые стены, и топот копыт заглушал последние проблески мысли.

Все кричали, не отдавая себе отчета; бряцали уздечки, звенели подпруги, лошади ржали, копыта с силой били по булыжнику, вызывая невыносимо громкое, с ума сводящее эхо. Первым скакал лучник, за ним — Конде и де Женстан. Тади Бой был следующим: он, повинуясь инстинкту, несся среди этой беспорядочно катящейся лавины, и д'Энгиен, присматривавший за ним, прижимался к его боку. Следом мчались видам, Сент-Андре и дюжина остальных. Д'Обиньи, на красивом лице которого читалась какая-то решимость, оказался в числе отставших.

Кони спотыкались, оскальзывались, некоторые всадники уже упали и с яростью были отброшены с дороги. Склон, подернутый желтой дымкой тумана, становился книзу все круче, и молодые всадники на великолепных скакунах в неудержимом, бешеном порыве летели, натянув поводья, все быстрее и быстрее по снижающимся виткам спирали, и густой туман кружил у них за спиной.

Веревка была протянута поперек дороги перед последним поворотом. Лоран де Женстан, скакавший впереди, так никогда и не узнал причины своего падения. Раскинув руки, молодой человек повалился на бок, одна нога застряла в стремени, и он со страшной силой ударился о стену — звук удара потонул в адском грохоте и гуле.

Он умер, и его припудренное лицо окрасилось кровью, но лошадь осталась живой, чтобы убить следующего всадника, на всем скаку врезавшегося в ее мощный круп и упавшего под железные копыта. Затем, как поток, бьющийся о скалу, приближающиеся лошади налетели на все возрастающую груду упавших, сами тоже падали и, разбитые, скатывались вниз.

Среди них, влекомый д'Энгиеном, который сжимал его поводья в потных руках, был и Фрэнсис Кроуфорд из Лаймонда; и он упал, и разбился, и откатился в сторону, и распростерся беспорядочной грудой окрашенных алым перьев, как подстреленная птица в причудливой спиральной клетке. В потоке падающих людей и лошадей факелы на последнем витке спирали погасли, погрузив трагическую сцену во тьму и туман. Сваленные в кучу, как марионетки, в темноте громоздились изломанные люди и покалеченные лошади; последним повезло больше — за исключением тех, которые кидались вниз, в густой мрак, перелетали через плотную шевелящуюся массу и, ударяясь о каждый поворот, кувыркались по склону. Человеческие останки и обломки предметов были разбросаны вдоль всего холма.

Ричард находился среди тех, кто в мерцающем смутном свете вновь зажженных факелов начал душераздирающую работу по спасению упавших. Он видел, как их одного за другим поднимали, оттаскивали, уносили и укладывали на импровизированные носилки. Сент-Андре, бесценный фаворит короля, упал, как на подушку, на зеленые перья соперника и круп мертвой лошади — он получил только глубокую рану на ноге. Стонавшего видама вынесли в полуобмороке со сломанной ключицей и вывихнутым коленом. Де Женстан был мертв, Д'Обиньи — без сознания, одежда его была в крови, но пульс бился ровно. Д'Энгиен тоже был весь в синяках, но в остальном цел. Принц Конде упал довольно удачно, но на него свалилась его лошадь, а затем — лошадь Сент-Андре, в результате сломаны бедро и рука, что еще — определить было невозможно, так как он отчаянно отбивался от любой попытки помочь ему и кричал. Вынесли еще двух человек с закрытыми лицами. Ричард склонился над каждым и приподнял ткань. Оба были незнакомцами.

В какой-то момент рядом с ним оказался Том Эрскин. Пока одну за другой высвобождали и добивали искалеченных лошадей и уносили всадников в пропитанных кровью маскарадных костюмах, они с Ричардом трудились не покладая рук в поисках одного и того же человека. Принесли еще факелы. Они осветили то, что было бы лучше оставить во мраке — самую жуткую картину кровавой трагедии: первых всадников, вынесших всю тяжесть падения. Ричард становился на колени и брал в свои руки их ладони, ничем не примечательные — худые и пухлые, порезанные перстнями, — а затем бережно опускал.

Убрали последнюю лошадь. Люди со свечами копошились среди попон, плащей, конского снаряжения, разбросанных по всему склону, почерневшему и заскорузлому от запекшейся крови. Пришли лакеи, подобрали все, и Турде-Миним опустел: остались только туман и кровь. Да, склон опустел, хотя Том и Ричард, не веря себе, вновь вернулись сюда, пересмотрев наверху раненых, умирающих и мертвых.

В конце концов грязные, измученные, покрытые кровью, они и буйные молодые поклонники Лаймонда поняли одно — Тади Боя Баллаха, на которого, как видели все, упала половина всадников, мчавшихся позади, там больше не было.

Исчез и другой человек, который, глядя на смерть, простиравшуюся перед ним, воскликнул пронзительно, хотя голос его и потонул во всеобщем гвалте.

— Та sotte muse, avec ta rude lyre! [2] Сам черт стелет тебе сейчас постель, мастер Тади Бой Баллах!

Все врачи и аптекари Амбуаза явились этой ночью в замок. На следующий день приехал коннетабль. Усевшись и положив руки с набухшими венами на расставленные колени, он слушал, как Сент-Андре докладывал ему побелевшими губами, ибо на этот раз злоумышленники проявили беспечность. Видимость случайного падения, неизбежно приведшего к трагедии, была с самого начала нарушена тем, что напуганные убийцы оставили веревку, натянутую поперек ската.

Пока легкое, как речной туман, подозрение росло и крепло, Ричард и Том Эрскин тщетно искали хоть какой-нибудь след Тади Боя. С бесконечными предосторожностями, пытаясь во что бы то ни стало поддержать маскарад, Ричард посетил погонщика слонов Абернаси. Смотритель провел всю ночь в Блуа и ничего не знал.

Затем, через пять дней после катастрофы, появился Тош, ведя за собой своего осла и волоча веревки, и несколько шотландцев, пользуясь случаем оставить госпиталь, в который наскоро превратили замок Амбуаз, спустились к мосту, где на глазах собравшейся толпы был закреплен нижний конец одного из длинных тросов канатоходца.

Ричарда среди них не было. Джордж Дуглас через какое-то время зашел в его комнаты, застал там Калтера, вернувшегося после одной из своих утомительных, необъяснимых поездок верхом, и небрежно сказал: