Воплощение мечты - Сидни Моултон

5

Мишель за ужином почти не притронулась к горячему, и сейчас, уловив чудесный аромат, идущий из кухни, почувствовала волчий аппетит.

— Какой потрясающий запах!

Конрад улыбнулся. Он часто представлял себе Мишель в этом доме, и теперь, когда она действительно находилась здесь, испытывал необыкновенное чувство полноты. У меня такое ощущение, что до сего момента в моем доме не хватало главного — души, подумал он взволнованно.

— На ужин у нас жаркое из баранины с кукурузными клецками, любимое блюдо племени су, плюс салат из свежих овощей и на десерт персиковое суфле, — огласил меню Конрад. — Ты всегда любила поесть.

Аппетит у Мишель разыгрался не только из-за того, что она была голодна и ее ждал вкусный ужин. Она не могла отвести глаз от линялых джинсов, обтягивавших крепкие узкие бедра Конрада, и от поношенной рубашки, через которую просвечивали широкие смуглые плечи. По сравнению с его видавшей виды одеждой ее безупречные шерстяные брючки и кашемировая двойка — кардиган и пуловер — казались вызывающе нарядными.

Смутившись, Мишель принялась разглядывать интерьер. В комнате, где они сейчас находились, стоял огромный камин и перед ним — три удобных дивана, обтянутые вельветовым пике терракотового цвета. На полу, выложенном мексиканской плиткой, лежали красно-коричневые коврики ручной работы. Куда бы Мишель ни посмотрела, везде ее глаз радовали простота и душевный покой.

— Я с удовольствием проведу для тебя экскурсию по моим владениям, — с улыбкой сказал Конрад, видя, с каким любопытством гостья осматривает каждую вещь. — Только вот положу клецки в кастрюлю.

В кухне Мишель села на один из высоких стульев, стоявших вдоль стойки с полированным покрытием. Мишель всегда нравилось, как двигается Конрад, и сейчас ей доставляло удовольствие смотреть, как он легко, со знанием дела управляется с традиционно женской работой. Она считала, что его кулинарные способности не только не умаляют его мужественность, а, наоборот, усиливают ее.

Когда клецки уже лежали в кастрюле поверх жаркого, Конрад убавил огонь, чтобы мясо не подгорело, и открыл бутылку холодного шардонэ.

— Это вино сделано из винограда, выращенного одним моим другом; которого я однажды защищал в суде, — сообщил Конрад.

Она разлил вино по рюмкам и одну протянул Мишель. Она надеялась, что тоста не последует. Сейчас между ними существовал шаткий мир, но слова типа «за добрые старые времена» могли легко привести к взаимным упрекам и обвинениям. Конрад, по-видимому, почувствовал ее настроение.

— Тосты отложим на потом, — сказал он. — А сейчас, может, пройдемся по дому?

Взяв рюмки, они направились сначала в кабинет. Чтобы попасть туда, им пришлось пройти по длинному коридору, отделявшему кухню от остальной части дома. Это был даже не кабинет, а настоящий мини-офис с комнатой для секретаря, собственно кабинетом, просторным и уютным, а также небольшой ванной и кладовкой.

Если я смогу уговорить ее стать моей партнершей во всех смыслах, мне придется построить для Мишель дополнительный кабинет, думал Конрад, наблюдая, как она осматривает полки, заставленные книгами по юриспруденции. Он осознавал, что между желанием и осуществлением его лежит огромная пропасть, а времени на преодоление у него очень мало — всего несколько недель, которые Мишель пробудет в Кингстоне.

Конрад ломал голову, как сказать Мишель, что хитрый прокурор выбрал удачное время, чтобы уговорить своего молодого помощника оставить его дочь. Томас бил на то, что у Конрада нет денег содержать ее, а тем более платить за ее учебу в университете. Если бы ему удалось объяснить мотивы своего поступка, она, возможно, простила бы его и тогда они могли бы начать все сначала, медленно завоевывая доверие друг друга.

Из кабинета они перешли в столовую, которая вместе с гостиной и кухней образовывала второй отсек дома. Конрад задержался в кухне, чтобы проверить жаркое. Гостиная была относительно небольшой, одна стена в ней представляла собой стеклянные раздвижные двери, которые выходили во внутренний двор с бассейном.

— Мне нравится твоя коллекция плетеных вещиц, — сказала Мишель, осторожно прикоснувшись пальцами к одной из индейских лодок, которые стояли на комоде, образовывая целую флотилию. — Я, наверное, немного сумасшедшая, но для меня такие изделия имеют гораздо большее значение, чем, скажем, корзины для сбора ягод и плодов. Они будят фантазию и заставляют заглянуть в прошлое и увидеть будущее…

Конрад чувствовал то же самое. Он подумал, что у Блейков, очевидно, все же есть примесь индейской крови. А, может, эта кровь текла в жилах предков Мишель по материнской линии.

— Пойдем, я покажу тебе, где сплю, и затем мы поужинаем, — сказал Конрад, постаравшись, чтобы его голос прозвучал нейтрально.

Хотя его красивое, необычное жилище затронуло самые глубокие струны в душе Мишель с первого момента, как она переступила порог, именно спальня вызвала у нее желание поселиться в этом доме. Она имела овальную форму и в отличие от остальной части дома была выдержана в модернистском стиле. В спальне был только необходимый минимум мебели — антикварный комод для белья и кровать, состоявшая лишь из широченного матраса, который лежал прямо на полу и был накрыт красивым покрывалом ручной работы.

Мишель смотрела на суперсовременный интерьер, а видела бедную лачугу, в которой Конрад родился и вырос, где на земляном полу лежали старые одеяла, на которых он спал, а в потолке было проделано отверстие, через которое выходил дым от горевшего очага и поступал внутрь свежий воздух.

Конрад прочел ее мысли.

— Можно забрать мальчика из резервации, но нельзя забрать резервацию из его сердца, — усмехнувшись, сказал он.

Я бы ничего не хотела изменить в нем, подумала Мишель, понимая, что желание не может изменить прошлое. Когда она представила, как они спят вместе на этом огромном матрасе и их тела сплетены в бронзово-белый клубок после безумного, продолжительного секса, у нее забилось сердце от восторга. И, если бы Конрад уложил ее сейчас на эту постель, она на время забыла бы о его прегрешениях и не сопротивлялась.

Мишель немного успокоилась, когда они снова вернулись в кухню. Баранина получилась восхитительной — сочной и нежной, и Мишель с аппетитом поглощала один кусок за другим, заедая их кукурузными клецками.

Они избегали говорить о событиях, которые имели отношение к их разрыву. Разговор, в основном, вращался вокруг работы Мишель в Торонто и последних громких дел, которые Конраду удалось выиграть. Через какое-то время Конрад заговорил о своем прадеде, Джеке Мудрая Сова, который умер несколько лет назад, когда ему было за девяносто.