Одержимость (ЛП) - Ромиг Алеата

— Черт возьми? — спросил я.

Видение передо мной было совсем не таким, как я ожидал, но я не жаловался. Лорел больше не была одета, она была абсолютно голой, каждый гребаный изгиб и впадинка были наги.

Она потянулась за одеялом. Хорошая попытка, милая.

Я поднял его выше, улыбка изменила выражение моего лица. Я ни за что не отдам его.

— Ужин почти готов. У тебя есть пять минут, чтобы притащить свою милую задницу вниз, или угроза перекинуть тебя через плечо все еще остается в силе.

Я почти расплылся в улыбке, когда она отодвинулась, подняв подушку и укрывшись ею.

— Кадер, это… недопустимо.

— Нет, Док. То, что ты нарушаешь мои правила, недопустимо, и это больше не повторится. Я же велел тебе держаться подальше от моей комнаты. Ты ослушалась. Я сказал, что тебе нужно поесть, и ты ушла. Этого дерьма не будет. Только не в моем доме. Никогда больше.

Я бросил одеяло у края кровати, оставив подушку в качестве ее щита. И все же я не мог сдержать своего любопытства.

— Неужели наша маленькая беседа так разожгла тебя, что ты не можешь оставаться одетой?

Лорел наклонилась и натянула простыню, прикрывая все от груди ниже. Ее руки были скрещены на груди, волосы слегка растрепаны, а голубые глаза метали в меня кинжалы.

Она была чертовски горячей.

— Ты разделась? — спросил я, и в моем тоне послышались веселые нотки.

— Прекрати. — Она хлопнула ладонью по кровати рядом с собой. — Я сняла одежду, потому что у меня нет чистой. Я не хотела спать в грязной одежде на свежих простынях.

Черт. Казалось, мой послужной список в том, что я делал дикие комментарии, все еще был нетронут.

— Подожди минутку, — сказал я, качая головой.

Поспешив в спальню, я достал из шкафа две футболки и рубашку на пуговицах. Черт возьми, они на ней будут как платья. Я также схватил пару боксерских трусов из комода. Когда я вернулся в ее комнату, она стояла, завернувшись в простыню. У меня были представления о римских богинях в тогах. Эти образы бледнели по сравнению с тем, что было передо мной.

— Вот, — сказал я, бросая одежду на кровать. — Четыре минуты. И после того, что я только что видел, надеюсь, у тебя ничего не получится. Эта голая задница на моем плече доставит мне больше удовольствия, чем тебе.

— Убирайся. Ты не прикоснешься к моей заднице.

Усмехнувшись, я повернулся, чтобы уйти, но, не дойдя до двери, остановился.

— Я подумал, тебе следует знать: все кончено. Я послал сообщение тому, кто меня нанял. Ты мертва.

Глава 10

Мейсон

Более семи лет назад в особняке на Линкольн-парк, Чикаго.

Стерлинг Спарроу ответил детективу чикагской полиции:

— Моей матери нужно время, чтобы смириться с потерей мужа, прежде чем вы или кто — либо другой сможет поговорить с ней.

Женевьева Спарроу кивнула, стоя в глубине примыкающей гостиной. Изящно сидя на бархатном диване, она, казалось, глубоко задумалась о чем-то, лежащем у нее на коленях. По правде говоря, прежде чем впустить детектива, Спарроу велел матери быть на виду и молчать. Сейчас было слишком много переменных, чтобы она могла добавить какую-либо ненужную информацию.

Детектив Джеймс, получивший повышение после патрулирования городских улиц, недавно получил назначение в полицейское управление Чикаго по борьбе с организованной преступностью. Хотя он думал, что он акула, почуявшая кровь, он жестоко ошибался. Если придерживаться аналогии с рыбой, то он был всего лишь селедкой, беспомощно барахтающейся в стае барракуд.

Детектив пошаркал ногами по блестящему мраморному полу и выпрямил шею, изо всех сил стараясь заглянуть в особняк Спарроу. Этого не должно было случиться. Мы со Спарроу стояли плечом к плечу в вестибюле, привратниками, не пускавшими его.

Детектив сглотнул.

— Мистер Спарроу, почему вы здесь?

— Этот вопрос кажется немного простоватым в устах детектива. Возможно, департамент нуждается в том, чтобы вы вернулись на улицы, регулировать движение. — Прежде чем детектив Джеймс успел ответить, Спарроу продолжил: — Офицеры из крупного чикагского полицейского управления пришли сегодня в мой офис и сообщили о кончине моего отца. Не нужно быть детективом, чтобы предположить, что утешить мою мать, члена совета района, и защитить ее от неизвестных угроз будет моим главным приоритетом.

— Она ваш главный приоритет?

Сделав шаг вперед, я решил, что достаточно долго стоял молча.

— Добрый вечер, детектив Джеймс. Миссис Спарроу будет свободна после того, как похороны ее мужа будут организованы и завершены. Сейчас не самое подходящее время.

Я сделал еще один шаг вперед.

Детектив Джеймс поднял руку.

— Из уважения к члену совета я не буду настаивать. Я, однако, вернусь.

— Обязательно возьмите с собой соответствующие документы, — сказал Спарроу. — Этот дом — частная собственность, а моя мать — правительственный чиновник.

Детектив быстро кивнул в ответ, его взгляд скользнул мимо нас двоих в гостиную, где вдова Спарроу вытирала глаза кружевным носовым платком. Ее необычно бледное лицо было видно в кольце света от лампы на соседнем столе. Ее длинный халат разошелся у ног, обнажив то, что она назвала бы домашними вечерними туфлями. Кто, черт возьми, носил каблуки в качестве тапочек?

Я никогда не был фанатом Женевьевы Спарроу.

Мы были здесь не для этого. Мы здесь, чтобы держать ее подальше от полиции и защищать то, что теперь принадлежало новой организации Спарроу. Огромное известняковое здание в настоящее время охранялось людьми, которым мы доверяли. Многие из людей Аллистера будут не у дел. На улицах Чикаго шла война, которая не попадала ни в газеты, ни в социальные сети.

Детектив прочистил горло.

— Миссис Спарроу, примите мои соболезнования. — Он снова повернулся к Спарроу. — И вы тоже, мистер Спарроу.

Женевьева ответила простым кивком головы.

— Спасибо, детектив Джеймс, — сказал Спарроу. — Я верю, что вы и ваш департамент оставите мою мать в покое. Свяжитесь со мной, когда будете готовы поговорить с ней. — Он достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку. — Я не позволю допрашивать ее без поддержки.

— Сэр, это не допрос как таковой. Нам просто нужно кое-что прояснить. Например, почему ваш отец был на стройке сегодня поздно вечером?

— Для меня это звучит как допрос.

— Ваш отец хранил здесь какие-то вещи, деловые бумаги, документы или бухгалтерские книги?

Спарроу вздохнул.

— «Спарроу Энтерпрайзис» находится на Мичиган-Авеню. Я уверен, вы видели здание. Существует целый отдел, который следит за этими вещами. «Спарроу Энтерпрайзис» полностью прозрачна. Если нам предъявят ордер, мы, конечно, подчинимся.

— Мне просто было любопытно, может ли быть что-то еще…

— Я еще раз попрощаюсь с вами, — перебил его Спарроу, — а потом позвоню мэру и расскажу ему о невнимательном поведении одного из его детективов. Я уверен, он обсудит мою проблему с управляющим, первым заместителем управляющего и, в конце концов, с начальником вашего отдела. Вы понимаете, что, хотя, возможно, и приемлемо в Бюро патрулирования, на вашем нынешнем назначении беспокоить скорбящих вдов недопустимо. И вдвойне недопустимо, когда вдова — член Совета…

Детектив Джеймс снова кивнул, я прошел мимо него и открыл входную дверь.

— Я буду на связи.

Это было последнее, что сказал детектив, прежде чем переступить порог и выйти под холодный дождь.

Мы все стояли молча, пока Рид не вышел из черного коридора. В руке он держал гаджет, способный обнаруживать нежелательные устройства слежения. Мы не могли допустить, чтобы детектив Джеймс тайно оставил одно из них. Когда все было убрано, Рид поднял руку.

— Все в порядке.

Женевьева подняла голову со своего места.

— Стерлинг, твое кольцо…

— Правильно, мама, мое. Это все мое.

— Дом? — спросила она, гордо вздернув подбородок.