Сердце монстра - Шейн Роуз

точно так же, как ты ударил в спину всех нас. ― Я встал и позволил ему рыдать в собственной крови. Подошел к Каталине и скрестил руки на груди. ― Хочешь поцеловать его на прощание?

Она раздвинула ноги. На ней были узкие темные джинсы и розовые шпильки в тон свитеру. Внезапно шпильки показались мне свирепыми, как будто она вошла в овечьей шкуре и теперь давала мне возможность увидеть волка, скрывающегося под ней. Даже на таких каблуках ее макушка едва доставала мне до подбородка. И все же она стояла со мной лицом к лицу.

― Я всегда провожаю своих людей. Разве ты не слышал?

С этими словами она подошла к Джимми и схватила его за руку обеими руками. Ей потребовался весь вес ее тела, чтобы перевернуть его.

Повернувшись к ней лицом, он пробормотал:

― Помоги мне.

Она наклонилась и прошептала:

― Ты получил то, что заслуживаешь. ― Затем она поцеловала его в окровавленные губы, прежде чем вытащить пистолет, который кто-то позволил ей принести. Еще одно очко в ее пользу. Она приставила его к его голове и спросила. ― Кажется знакомым?

Его глаза расширились, а затем он умолял ее:

― Пожалуйста, сделай это. Мне больно, Каталина.

Я почти бросился к ней. Этот человек заслуживал страданий, но я видел в ней ту, же позу, что и у меня, когда я стоял над кем-то злым, пока у меня была власть. Она была расслаблена, а не испугана, чтобы убивать.

Она оглядела комнату, все смотрели на нее.

― Я хочу войти, Марио.

Он кивнул.

― Это клятва на крови. Семья, прежде всего, дорогая. Ты не выйдешь отсюда. Ты истекаешь кровью, мы истекаем кровью. Ты умрешь, мы умрем.

Она медленно кивнула, как будто знала, что у нее нет другого выхода. По какой-то причине я чуть не выпалил, чтобы она остановилась, почти пытался сказать ей, то ей не нужно быть частью этого.

И все же я увидел голод в ее глазах, когда она снова посмотрела на своего парня. Она хотела этого. Она хотела гораздо большего, чем это.

― Прощай, Джимми. ― Она нажала на курок.

Несколько парней вскочили, готовые к выстрелу. Но раздался только щелчок. Ничего не произошло. В патроннике не было патронов. Она посмотрела на пистолет и пожала плечами. Затем она рассмеялась и, отойдя, села обратно. Джимми рыдал и умолял, чтобы кто-нибудь лишил его жизни.

Некоторые из мужчин, те, кто только недавно попал во внутренний круг, начали ерзать. Наблюдать, как человек становится серым и холодным, истекая кровью, поначалу было нелегко. Тебе нужно было привыкнуть к этому. Пару минут он корчился от боли, желудочная кислота начала действовать. Вскоре почти все потеряли интерес. Некоторые занялись своими делами, разговаривая друг с другом о других сделках, которые нам нужно было завершить в этот день. Марио говорил с Бастианом и Кейдом о планах на завтра. Другие смотрели в свои телефоны, занимаясь другими делами.

Мы с Каталиной уставились на Джимми. Время от времени я поглядывал в ее сторону. И увидел, как на ее лице появилось новое выражение, в котором было гораздо меньше бравады, когда он закашлялся кровью.

Она устроила потрясающее представление для всех членов семьи. Она даже нажала на курок, и, должно быть, думала, что он заряжен. Она была готова убить его, но в этом была и любовь. Она была молодой девушкой, все еще сомневающейся в своей жизни, и она направлялась не в ту чертову кроличью нору, чтобы разобраться в этом.

― Я хочу задать девушке несколько вопросов, ― прошептал я Марио, прежде чем подойти к ней.

Марио посмотрел на нее, потом на меня.

― Она жесткая штучка, но она мне очень нравится, Ром. Она хороший человек для нас. Хорошо, что среди нас есть женщина, да? Может быть, она научит нас смотреть на вещи с другой стороны.

― Она не женщина, Марио. Она девушка, ― пробормотал я, вставая.

― Слишком поздно. Она слишком долго знала слишком много. ― Марио пожал плечами. ― Она будет мне как дочь. Я всегда хотел такую, а безжалостная ― еще лучше. ― У него вырвался смешок, и он хлопнул своей мясистой, унизанной кольцами рукой по колену. ― От того, как она нажала на курок, даже я подпрыгнул.

Я покачал головой, впервые обеспокоенный тем, что мы лишили кого-то последней капли невинности.

Мои черные ботинки протопали по полу к Кэти. Я ждал, что она обратит свое внимание в мою сторону, когда я стоял над ней, но ее глаза не отрывались от ее парня, как будто он был ее миром.

― Ты хотела его смерти. Что такого интересного теперь, когда он умирает?

― Мне доводилось видеть, как человек умирает исключительно медленно. Это быстро, но и мучительно медленно.

― Он тебе так же дорог, как отец, которого ты видела умирающим?

― Ни капельки, ― немедленно ответила она, и ее лунно-серые глаза, наполненные ненавистью, устремились на меня. ― Я только что пыталась убить его. Почему ты думаешь, что он мне не безразличен?

― Я это видел. Это был хороший поступок. Теперь я вижу, как ты сидишь здесь и смотришь на него с… чем? Это жалость? Любовь? Ты любишь мужчину, который убил беременную женщину?

Ее накрашенные вишневым блеском губы сжались. Она встала так быстро, что я услышал, как хрустнули ее колени.

― Я не знала, что он это сделал.

Я кивнул.

― Я хочу тебе верить, но когда ты рождаешься в такой семье, как моя, ты помнишь, что все лгут.

― Нет смысла лгать тебе. ― Она сложила руки на груди.

― Разве нет? Я мог бы сломать тебя, как веточку. ― Может быть, я хотел увидеть, как она дрожит под моими угрозами, заставить ее понять, что это не место для такой девушки, как она. Ей нужно было бояться. Ей нужно было знать, что все карты в моих руках, что это моя семья, и только что тронули одного из наших неприкасаемых.

― Ты мог бы, но не сделаешь этого. ― Она взглянула на Марио, который изучал нас, разговаривая со своими мальчиками. ― Марио устанавливает правила.

― Большую часть времени, ― поправил я. ― Когда моего отца убили, я стал правой рукой Марио. Я головорез, одинокий волк в этой семье, который может делать все, что захочет.

Она покачала головой, как будто это было несправедливо. И все