Код знали двое - Марина Серова

– Один в один, что украли у меня из машины!

Я подошла к нему.

– Открой, пожалуйста.

Оперативник выполнил мою просьбу.

– Ну, точно, он, – подтвердила я, пробегая глазами знакомые запомнившиеся марки.

– Что же вы так неаккуратно, Сергей Петрович? Сначала сами даете, потом сами же и грабите?.. Стой!

Сержант остановился, немного даже испугавшись.

Я не верила своим глазам. В кармане, в котором торчала вчера марка, которую Кушинский назвал «Розеткой», была теперь другая. Вернее, целых две. Мне не нужно было лупы, чтобы определить – это был первый и второй «Салюты».

Некоторое время я молчала, еще не осознавая, что все оказалось так банально просто.

– И все же это бред! – воскликнул напоследок Фролов, когда на него надевали наручники. – Татьяна Александровна! Вы ведь знаете, что я в прошлом – работник милиции. Ну не являюсь же я таким идиотом, чтобы, совершив убийство, оставить все улики дома!

– Тань, о чем ты так напряженно думаешь?

Виктор Седов, которого я пригласила на обед, смотрел на меня с живым интересом.

– Да все дело этого филателиста у меня из головы не выходит. Все уж больно гладко. Действительно, не такой же он идиот, чтобы второй альбом не припрятать подальше, в надежном месте. Снял бы на вокзале ячейку в камере хранения, например.

– Ты же сама говорила, что он помешан на своих марках.

– Ну, не настолько же, чтоб в тюрьму сесть!

– Кто его знает, – хмыкнул Витя, вновь переключая внимание на тарелку.

Мы сидели в моем любимом кафе на Волге, Виктор уплетал голубцы – местное фирменное блюдо, а я только ковырялась для видимости. Отчего-то пища была мне не в радость.

– Слушай, Тань, нельзя быть равнодушной к такой прелести, – прожевав очередной кусок, Седов кивнул на тарелку. – Так всю любовь к жизни потеряешь.

– Вы Свояка не поймали?

– Да нет, в розыске.

– А Фролов, что он говорит?

– По слухам, просит свидания с тобой.

– Серьезно? А что же ты молчал?!

– Вот, говорю.

– Витька, спасибо!

На сей раз старший лейтенант Седов одарил меня весьма озадаченным взглядом.

Следователь прокуратуры с пониманием отнесся к моей просьбе, особенно после того, как ему позвонил полковник Кирьянов. Но настоял, чтобы разговор происходил при нем, в его кабинете. Мне было без разницы, поскольку утаивать я ничего не собиралась. Фролову особенно выбирать не приходилось.

– Татьяна Александровна, вы – моя последняя надежда, поскольку вы больше всех знаете об этом деле. И, поскольку вы человек честный и порядочный, вы не дадите совершиться ошибке! И я… я ваш клиент! Представьте, что через некоторое время правда все же откроется, но будет уже поздно!

– Смертную казнь у нас отменили, – на всякий случай заметил следователь.

Фролов бросил испуганный взгляд в его сторону и опять обратился ко мне:

– Татьяна Александровна, любой гонорар – только найдите убийцу! Настоящего убийцу!

– Хорошо, – тяжело вздохнув, отозвалась я, – тогда рассказывайте правду. Правду о том, как вы, узнав, что вторая марка «Салют» есть у вашего знакомого, решили ей завладеть.

– Да не было этого! Чем угодно, детей нет – жизнью клянусь, я до того момента, пока не увидел в Интернете «Салют», понятия не имел, что есть еще один! Признаюсь, я не сказал вам сразу, но не потому, что не верил вам! Просто настолько был ошарашен! Такая чудовищная наглость!

– Вы звонили Кушинскому после моего ухода?

– Конечно! Он мне заявил, что таких марок есть две и одна осталась у него!

– Почему же вы на следующий день этого не сказали?

– Ну, тут я сглупил. Но мне казалось, что будет лучше, если поедете к нему, ничего пока не зная. Мне главное было – чтобы действительно человек, посторонний, не из нашего окружения, потом мог сказать, что видел «Салют».

– И все же я вас не совсем поняла.

– Теперь я и сам себя не очень понимаю! Просто кровь в голову ударила – ведь я-то был уверен, что «Салют» – один.

– Ладно, к «Салютам» еще вернемся. Расскажите мне про ваш разговор в тот вечер, на юбилее.

– Но это в основном касается другого человека, – не совсем уверенно ответил Фролов.

– И все же.

– Есть клуб «Филателист», одним из соучредителей являюсь я, Владимир тоже… был в таком же статусе. Председателем является Рахманинов Владлен Борисович. На мой взгляд, он отстал от жизни. Клуб в долгах, как в шелках, а он противиться тому, чтобы разумно поправить положение. Вот я и предложил Владимиру Львовичу на очередном собрании поставить вопрос о смене председателя и выдвинуть на это место его кандидатуру. Он отчего-то обиделся страшно, наговорил мне кучу нелепостей. Мол, я клуб к рукам прибрать хочу!

«Ну, по крайней мере, сейчас он не врет», – отметила я.

– Скажите, Сергей Петрович, кто еще знал, что вы наняли меня для расследования подмены?

– Никто.

– А ваш племянник?

– Нет. Конечно, я был озадачен вашим визитом к нему, но я ему ничего не говорил.

– Он звонил вам?

– Да, сообщил, что явилась какая-то девица, плетет что-то про оставшиеся от мужа марки, про меня спрашивает. Я попросил пересказать разговор, описать внешность и понял, что это вы. Ну а когда он номер вашего мобильного телефона назвал, всякие сомнения отпали. Кто вы на самом деле и как связаны со мной, я ему, естественно, не сказал. Да ему это и неинтересно, ручаюсь – ему нужен был предлог, чтобы мне позвонить и в очередной раз поклянчить денег. А, пустое место!

Я задумалась. Получалась нелепица. Никто не знал, что я поеду с альбомом к Кушинскому, но тем не менее караулили-то меня возле его дома! «Святая» троица и вор не сами нарисовались, они действовали по наводке! И я больше чем уверена, не гроши из сумки и не панель магнитолы их интересовали, а фроловский альбом!

Неожиданно я вспомнила еще кое-что.

– Когда я выходила второй раз от вас в тот день, мне на лестничной клетке попался один человек. Колоритная такая личность – позвонил он в вашу квартиру.

– Да брат мой заходил, – недоуменно пожал плечами Фролов, – совсем некстати и с той же просьбой, что обычно обращается ко мне Аркашка. Гараж он, видите ли, строит. Ну, обещал ему помочь.

– Про меня, случаем, вы ему не говорили?

– Да нет, как-то…

Судя по неуверенному тону, Фролов чего-то недоговаривал. Хотя сейчас он был не в том положении, чтобы скрывать что-то от меня. Может, забыл?

– Постарайтесь вспомнить.

– Да, он спросил: «Девушка у лифта стояла, твоя красотка?» Я соврал тогда: «Соседка, наверное». Он мне сказал: «Симпатичная соседка, познакомь при случае!» Я ему: «Я и сам еще никого тут не знаю». Он мне «Ну, таких девушек пропускать без внимания нельзя!» Вот, все.

Я подвела итог разговору:

– Итак, кроме вас, никто не знал, куда и когда я отправилась с вашим альбомом, но тем не менее меня ждали, чтобы украсть его. А затем он оказался у вас.

Фролов молчал, опустив голову. Наконец заговорил:

– Я понимаю, что вам нелегко мне поверить. Также понимаю, что вся логика и факты говорят против меня, но заклинаю – найдите настоящего убийцу!

– По вашим словам, получается, что вас ловко подставили, использовав при этом и меня. Кому это выгодно?

В ответ он только развел руками.

– Если такую речь он произнесет в суде, то, может, на пару лет меньше получит, – сказал следователь, когда мы остались вдвоем.

– Скажите, я как-то не спросила у ребят, что вызвало смерть Кушинского? – как бы невзначай поинтересовалась я.

– Сильный транквилизатор. Для сердечника с его диагнозом это все равно что яд. Кстати, упаковку с ампулами нашли в бардачке машины Фролова. Так что – все улики налицо.

– Ну, спасибо, – засобиралась я.

– Если узнаете что-нибудь новенькое – буду премного благодарен.

– Непременно, – пообещала я и покинула кабинет.

От уличной жары плавился асфальт. Марево стояло такое, что я удивлялась отсутствию миражей. Едва я об этом подумала, как один тотчас появился предо мной. Музыкант Аркадий собственной персоной. Впрочем, он оказался вовсе не миражом, а самым настоящим человеком из плоти и крови. К тому же никакой достойный мираж не додумался бы нацепить на себя такие немыслимые шорты, что были на нем.

– Аркаша!

– Ха!

– Ты подлец!

– Это почему еще? – возмутился он. Посмотрел на пиво в руке и тут же предложил: – Будешь? Холодное!

– Ты сначала скажи мне, зачем ты дяде меня сдал?

– Ну, денег нужно было поклянчить, а повода позвонить не было, – чуть смутившись, признался он. Но тут же нашелся: – Все равно он тебя кинул. С моим звонком или без – кинул же? Признайся, ведь так!

– Кинул, – «согласилась» я.

– Ну вот, я ж тебе говорил – тот еще карапуз! Так будешь пиво?

– Не-а, я только что пила.

– А как насчет встретиться вечером?

– А как насчет твоей рыжей бабы?

– Отвяла. Причем сама, прикинь!

Сказано это было без возмущения, но с таким недоумением, будто музыкант точно не понимал, как это девушка в здравом уме и твердой памяти может его бросить.