На стороне подростка - Франсуаза Дольто

Это феномен коллективного сознания, здесь речь не идет об индивидуальном потреблении. Критерием выбора может стать само участие в лидирующей группе.

Однажды лицеистов спросили, как должен называться их новый лицей. Многие предлагали Месрина [Месрин, Жак — фр. преступник, «прославившийся» в шестидесятые годы XIX в. своими побегами]. В конце концов это учреждение стало лицеем Жана Поля Сартра, причем так решили взрослые. По крайней мере, выбрали имя писателя, принятого молодежью. Но студенты много читали тогда Бориса Виана, возможно, им хотелось бы ходить в лицей Бориса Виана. Был лицей Сент-Экзюпери, в эпоху, когда взрослые знали, что молодежь читает Сент-Экзюпери.

Прямые отношения между читателями и «властителями дум» совершенно исчезли. В пятидесятые годы студент, которому нравился здравствующий тогда писатель, искал случая познакомиться с ним. Люди ходили на встречи, чтобы увидеть известных авторов. Сейчас, когда этих «властителей дум» можно увидеть по телевизору и когда книги, пользующиеся успехом, расходятся тиражом в сотни тысяч экземпляров, у людей нет потребности видеть их авто-ра. Раньше все-таки стремились к личному общению с учителем, гуру и т. п., а теперь с идолом коллективных празднеств вместе делать нечего. Теперь же, когда молодежь так незащищена, молодой человек, который встречает гуру, являющегося предводителем какой-нибудь группы, неизбежно попадает в положение жертвы. Ему только двадцать лет, он торопится заполучить автограф Элвиса Пресли или Джона Леннона. Музыкальные записи не дают ощущения присутствия тех, кем заполнено его воображение.

Но и получают они не настоящее послание, а его фотокопию.

Страшно было видеть совершенно бессильных, равнодушных молодых людей, которых не интересовали такие вопросы, как солидарность и борьба с расизмом. Они теперь собираются, выходят на улицы, организуют группы, свои «парламенты». Они отзываются на многое, но отзываются коллективно. Подобно тому как старшее поколение интеллектуалов, философов, партийных борцов отвергло Сталина и Мао, сегодняшняя молодежь говорит нам: «Хоть мы и аплодируем и покупаем пластинки, мы вовсе этим не захвачены. Мы прекрасно живем без Бога и без учителей. Но мы пытаемся быть хоть какой-то совестью человечества». Это коллективное ощущение прав человека.

Однако, думаю, существует в подростках нечто такое, что не подвержено изменениям, нечто, что всегда с ними, — их потребность в дружбе. Вера в дружбу существует, и я думаю, что, когда они ее теряют, только тогда у них ничего не остается. Только дружба возвращает им живую жизнь.

Как свидетельствуют все романы, о которых мы здесь говорили, эти поиски страстной дружбы со стороны себе подобного были всегда. Этот индивидуальный обмен был всегда взыскуем, пусть даже обречен на неудачу, пусть даже не мог принести удовлетворения, этого обмена желали. Те, кто более других не ощущает себя в безопасности, кто мечется, бросается в коллективные формы жизни, возможно, просто не нашли этой дружбы или были преданы раз-другой.

Меня всегда ранит, когда об этом начинают спрашивать ребенка, попавшего в трудную ситуацию, подростка, даже пусть семи-восьмилетнего ребенка, когда видят, что он ничего не хочет от жизни. Такие дети есть, и надо сказать, что часто это дети, родители которых в разводе или разъехались. «Так кто же тебя предал?» Нет, не родители. Товарищ. И рана, нанесенная этим предательством друга или подруги, в зависимости от того, о ком идет речь, о мальчике или о девочке, еще углубляется тем, что родители разошлись по причине, для детей необъяснимой. Дети не понимают, почему разъехались родители, почему друг, которого они любили, их предал; если это случается еще раз, такие дети начинают думать: «Они поступают со мной так потому, что я ничтожество». Подростки теряют веру в себя. Такое бывает в детстве, обостряется в отрочестве, если подросток попадает в аналогичную ситуацию и его предает ровесник, товарищ, которому он верил и думал, что может рассчитывать на такое же доверие к себе. Речь идет о дружеской влюбленности без физической реализации. Хотя сама возможность такой реализации уже зарождается в процессе подростковой психологической трансформации, четырнадцати-пятнаддатилетние еще не готовы к сексуальной жизни. Дружба для них — нечто куда более сокровенное. Когда есть только друг и когда ты лишился веры в себя, потому что друг этот тебя предал, это ужасный удар для ребенка. Можно ждать, когда повзрослеешь, думая примерно так: «Когда я стану старше, у меня будут настоящие друзья». И вот опять оказывается, что это невозможно. Ждут взросления, стараясь не терять мужества, а повзрослев и пережив предательство еще раз, впадают в отчаяние. Обманутая дружба — это самое большое испытание отрочества: уж раз приходится покидать семью и отправляться в неведомое, на что толкает подростка первое проявление сексуальности, проходящее под знаком запрета кровосмесительства, самым важным для него становится дружба сверстников. Поскольку другой мотивации, кроме веры в себя, у него нет, в случае предательства он кажется себе обделенным в самом главном. И в этот момент покинутости, одиночества, смятения, возможно, именно коллектив, где отсутствуют личные отношения, может помочь реализовать остающиеся силы, придав хоть какой-то смысл энергии собственной личности, которая соединяется энергией других людей. Будь то коллектив, стоящий на позициях активной борьбы или пассивного невмешательства, где слушают пластинки, курят, выпивают или употребляют какие-нибудь наркотики для частичного самоудовлетворения, — не это главное.

Хрупкость, душевное опустошение отвергнутых подростков происходят оттого, что закон исключает для них индивидуально оцененный труд. Думаю, именно это заставляет подростков в наше время быть такими неустойчивыми. Разумеется, есть и другие причины социального крушения, но то, что у подростка нет работы, которая может помочь ему поверить в себя как в личность, пусть даже просто зарабатывая деньги, гарантирующие личную свободу после перенесенного удара, весьма серьезно: если можно себя содержать, что-то накопить, значит, будет свой дом, будет свобода маневрирования, можно будет начать собственную жизнь. А поскольку это невозможно, молодежь должна прибегать к незаконным средствам добывания денег или к незаконным способам добывания удовольствий. Даже если наркотики могут привести к смерти, для подростков это все равно удовольствие, потому что они помогают им выжить на какое-то время. Медленная смерть — это совсем не то, что моментальное самоубийство. Коллектив может быть прибежищем или заменителем веры в себя.

Идолы пятидесятых годов имели своих фанов, как харизматические лидеры — своих сторонников. Нынче же никаких фанов, не более чем порядковые номера, пешки в игре, которая не имеет ничего общего с индивидуальным, выбором, это всего лишь согласие на возможность почитать кого-то, кого выбрала толпа. Тут могут быть и другие соображения, если речь идет о премии тому, кто сделал выбор, отличный от других, и сумел его обосновать. Выигравшим будет тот, кто приведет убедительные доказательства того, что он чувствует и думает.

Это в школе учат ссылаться на общее мнение, на «консенсус». Что нужно написать, чтобы учителю понравилось? И это вместо того, чтобы написать так, как хочется. Постоянные поиски, как понравиться другому, и приводят к тому, что на смену личному мнению, личности приходит мнение коллективное и коллектив. Если учителя умные, они побуждают своих учеников мыслить по-разному, а не так, как того хотелось бы самим учителям. Но так бывает редко.

Если учителя умные, они побуждают своих учеников мыслить по-разному, а не так, как того хотелось бы самим учителям.

Вся эта система исходит из того, что машина изготавливает одинаковые детали, и настал момент, когда машины, получив от людей могущество, стали служить моделью людям. Человек сделал машину, и машина стала для него моделью. А ведь очевидно, что сила группы людей в личностях, ее составляющих. По мере того, как семья перестает предлагать подросткам обряды инициации, как само старшее поколение совершенно сбилось с пути в поисках смысла жизни, юные сбиваются в стайки, становятся плечом плечу и начинают использовать скорее язык жестов, чем слов, ведут себя так, будто они изобрели новый вид общения или как будто они противопоставили себя обществу, при этом они думают, что изобрели нечто новое. И они правы. Изобретать — дело юных, а не взрослых людей.

6 глава. Слово об эфебах. Пионеры эбологии

Американец Стэнли Холл был одним из первых, кто в начале века посвятил отрочеству научное исследование. В 1904 году, опубликовав «Психологию отрочества», он создал в США свою школу. Истоки же исследований восходят к 1890 году.