Поступили в продажу золотые рыбки (сборник) - Кир Булычев

– Она верующая, верующая, – подсказала Аида. – Только в церковь не ходит.

За окном нарастал неясный, зловещий шум.

– Пора идти! – сказал отец Иоанн. – Народ ждет. Народ предупрежден и верит. Мария, нас ждут!

Отец Иоанн взял Марию за руку и повлек ее к выходу. Сделать это ему было нетрудно, потому что Мария не могла сопротивляться за отсутствием веса. Раиса Семеновна двигалась сзади, надеясь на то, что разум восторжествует.

На улице перед больницей уже стояла толпа. В первых рядах ее преобладали бабушки в черном, далее стояли их родственники и соседи, еще далее – любопытные, и все вместе являли собой внушительное зрелище народа, пришедшего увидеть чудо.

– Ведут, – раздались голоса, – ведут. Блаженную ведут.

Иоанн подтолкнул Марию вперед, крепко держа ее за руку.

Аида оттирала спиной медицинских работников, и те являли собой чуду белый торжественный фон и оттого чувствовали себя неловко.

– Граждане верующие! – провозгласил Иоанн. – Марию Свирину, праведницу, господь наградил чудесным даром. Он явился к ней и сказал: лети! И полетела она! Вознеслась!

– Ты покажи! – крикнули из задних рядов. – Чего агитацию разводить.

– Тут есть сомневающиеся! – продолжал отец Иоанн. – Всегда в добром деле есть сомневающиеся. Но будут посрамлены они! Только истинным сынам и дочерям божьим даются преимущества и блага. Разве не понятно?

– Так значит, если я в бога не верю, то мне уж не летать?

– Покупайте билет и летите за деньги Аэрофлотом, – отрезал отец Иоанн. – Повторяю – лишь верующие полетят!

Отец Иоанн обратился к Марии, отпустил хватку и сказал ей:

– Лети!

Он подтолкнул ее, и от этого толчка Мария взлетела в воздух.

Народ ахнул. Даже скептики.

– Пади! – кричал Иоанн. – На колени! Немедленно!

Некоторые падали на колени, другие глядели на летающую Марию. А та с высоты, поддерживая юбку, чтобы сохранить приличие, разглядывала сборище, очень пугалась и горевала. Взор ее обратился к родному дому, так отдаленному ныне печальными событиями. Ей показалось, что она видит его крышу. И уж совсем явственно Мария разглядела тот колодец, в который упал пузырек.

У колодца, на земле, стояло пустое ведро и рядом с ним кружка. Последний из участников межрайонного слета туристов, что протекал в палатках неподалеку, отходил от ведра.

А те из туристов, что напились ранее, уже поднимались в воздух. И загорелые, насмешливые, распевающие туристские громкие песни и машущие гитарами, они летели на сближение с запуганной и усталой Марией Свириной, на пути перестраиваясь в стройную колонну.

Вскоре они достигли центра города и разглядели медленно плывущую Марию Свирину. Словно эсминцы дредноут, они окружили ее, крича: «Бабушка, нас с тобой зовут солнечные просторы!» – и всей стаей снизились над охваченной сомнением толпой.

А внизу восторжествовавшая Раиса Семеновна спрашивала отца Иоанна:

– Где теперь избранная господом? Различите ли ее среди этих веселых молодых людей? Разве не ясно, что все это никакое не чудо, а обыкновенная загадка природы?

Понурившись, сопровождаемый насмешками и верной Аидой, отец Иоанн последовал к своему дому. Черные старушки шли в отдалении и ворчали. Карьера Иоанна была загублена.

Действие препарата кончилось через два дня. Мария и туристы обрели прежний вес. Но за эти два дня они все вместе успели долететь до Вологды, спускаясь на ночь в поля и разбивая оранжевые палатки среди прошлогодних стогов на свежей молодой траве.

Ответное чувство

Мише Стендалю было стыдно таиться под окнами Алены Вишняк, но он ничего не мог с собой поделать. Уже взошла луна и беззвучно кралась над Великим Гусляром, ныряя в полупрозрачные облака, отбрасывая их назад, словно шлейф, и представая перед миром в серебряной наготе. Перекликались собаки. Рядом, по другую сторону забора, мерно дышала Антарктида, злобная сука, принадлежащая Алениной тетке. Антарктида не лаяла. Она пыталась просунуть морду в штакетник и откусить Мише руку.

Окно отбрасывало на кусты тревожный оранжевый свет. Причиной тому был абажур, висевший низко над столом. Тетка сидела спиной к окну и пила чай. Алена читала. Когда она переворачивала страницу, то поправляла упавшую на лоб прядь волос, и Миша любовался движением руки и цветом пряди. Один раз Алена задумчиво обернулась к окну, и Мише показалось, что глаза их встретились. Он сразу ослаб и ухватился за забор. Но успел отдернуть руку – Антарктида лишь щелкнула зубами.

Тетка зашевелила головой. Видно, сказала что-то Алене. Алена провела ладонью по книге, чтобы не закрылась, поднялась и пошла к двери. Миша отступил на шаг. Хлопнула дверь, Алена вышла на крыльцо и звякнула ручкой ведра. Антарктида взвыла и в три прыжка очутилась у крыльца. В собачьем подвывании Миша различил сплетню и жалобу. Но Алена не поняла. Она сказала:

– Пойдешь со мной до колонки?

Глядя на силуэт Алены, Миша связывал себя с ней крепкими нитями горячего чувства. Он понял даже, что в настроении его наступил настолько критический момент, что он готов подойти и объясниться. Мешала злая собака, от которой трудно избавиться.

И пока Миша размышлял таким образом, Алена подошла к калитке, отодвинула щеколду, и тень ее обозначилась в прямоугольнике оранжевого света. Антарктида, не дожидаясь, пока калитка растворится, выскочила на улицу, в прыжок достигла Стендаля и, схватив за рукав, подтащила к Алене. Собака урчала сквозь тесно сдвинутые зубы. Миша сопротивлялся. Алена сказала, рассмотрев, кого привела Антарктида:

– Это вы, Миша? Я чуть было не испугалась. Что вы делаете здесь в такое позднее время?

Миша счел неудобным открыто бороться с собакой. Он ответил, подергивая рукой так, чтобы не разорвать пиджак:

– Я проходил мимо.

Собака заурчала громче, обличая Мишу во лжи.

– Куда же вы ходили? – спросила Алена.

– Тут, в соседний дом. Я просто гулял.

– Отпусти его, Анка, – сказала Алена собаке. – Он просто гулял.

Алена пошла к колонке. Собака не отпускала Мишу, а повела за хозяйкой. Тогда Миша решил продолжить разговор.

– Я хотел вас увидеть, – признался он. – Я остановился под вашими окнами.

– Вы же ведете себя неприлично, – заявила Алена. – Вы и вчера днем меня смущали своими взглядами.

– Извините. Я не нарочно. Я не мог глаз отвести.

– Я не давала вам никакого повода, – сказала Алена. Она повесила ведро на крюк колонки и принялась качать воду.

– Разрешите, я помогу вам, – предложил Миша, забыв про собаку.

– Как хотите.

Алена выпрямилась, уступая Мише место. Миша качал воду, а собака мешала ему, повисая на руке, так что приходилось качать и воду, и собаку. Алена смотрела на луну.

– Вы хотели бы попасть туда? – спросила она.

– Скажите, пожалуйста, собаке, чтобы она меня отпустила.

– Ой, как смешно, – сказала Алена. – Анка, сколько раз тебе надо повторять одно и то же? Видите, она меня не слушается. Придется мне закончить за вас.

– Ведро уже давно полное. Я качаю, чтобы вы не уходили домой.

– Чудак, – сказала Алена. – Спокойной ночи. И, пожалуйста, ко мне не приставайте. Если тетя узнает, она добьется, чтобы вас сняли с работы.

– Пустяки. Я думаю не об этом.

Они шли обратно к калитке. В одной руке Миша нес ведро, на другой висела собака.

– Еще раз спокойной ночи, – сказала Алена. – И запомните, что хоть Анка и дворняга, у нее мертвая хватка. В следующий раз она может схватить вас за горло.

– Мне грустно без вас, – ответил Стендаль.

Собака отпустила Мишу и юркнула в калитку.

Миша подождал, пока Алена не скрылась в двери, и пошел домой. Он решил, что немедленно пойдет к Глумушке.

Глумушка жила за лесопилкой, на краю старой вырубки, в доме, который когда-то, до революции, принадлежал леснику. С годами лесник вслед за лесом переехал километров на десять от города, и в доме менялись случайные хозяева, пока не бросили его на произвол судьбы. И тогда в нем поселилась Глумушка.

Откуда она пришла, что делала раньше, никто не знал. Жила она в развалюхе второй год, питалась скудно, в церковь, на кладбище не ходила, подбирала бутылки, оставленные в лесочке после субботних пикников, и сдавала их в пункт на базаре.

Вначале на Глумушку никто не обращал внимания. Как-то зашла женщина из собеса узнать о пенсии, но оснований для пенсии у Глумушки не было, и Глумушка сказала, что ежемесячно получает переводы из Вологды, от племянницы, что было неправдой. Глумушка любила бродить по лесу, забиралась далеко, за Конопатовку и даже на Сидоровские болота. Собирала травы и грибы. Однажды вылечила Миловидовым корову, от которой уже отступился ветеринар. Потом был такой случай, что она пришла в контору лесопилки и сказала сторожу, что ночью будет сделана попытка вывезти на грузовике доски. Сторож не поверил, но все-таки немного взволновался, не спал и полуторку с досками задержал. За это он получил благодарность, а про Глумушку рассказал жене, и та как-то, встретив Глумушку на дороге, спросила ее, кто родится у дочери – сын или дочь. Глумушка попросила два дня сроку для ответа и сказала, что сын. Сына назвали Юрой, а жена сторожа отнесла Глумушке десяток яиц.