Я приду с дождём - Юна Ким

– Чуть не наступила! – выругалась хозяйка, пригладив седую щетку волос и сняв синие очки-звезды. – Посмотрите-ка на нее! Даже глазом не моргнет…

На холодильнике женщину встретила розовая записка от Тэхёна: «Сестренка, вернусь к десяти вечера. Деньги спрятал между подушками дивана». Пак Набом удовлетворенно забрала стопку купюр и хлопнула дверью так, что с верхней полки рухнули книги, разбив два цветочных горшка.

Как ни крути, а тестирование по новой теме было не за горами, и к полудню понедельника Минна явилась в колледж совершенно неподготовленной. Приземистое здание, по фасаду которого полз густой плющ, облепили рабочие. Ремонт в начале года уже проводился, но по непонятной причине его делали снова. Стены из мелкого серого камня не требовали реставрации и отражали дух старины, поэтому маляры взялись за декоративные элементы.

Визуально на территории ничего не изменилось, даже свежеокрашенные скамейки, к одной из которых Минна приклеилась юбкой, когда завязывала шнурок. А вот в коридоре одним днем заменили шкафчики, и студенты озадаченно разбирали вещи.

Основная возня пришлась на утренние пары, и Минна решила разузнать у старосты, что происходит. Во время перемен лопоухая коротышка Нам Сори чаще всего пропадала в директорской, где ее хвалили или отчитывали. Но из окна коридора отлично просматривался двор, и похожий на суслика директор Дук носился по нему, подгоняя людей в оранжевых комбинезонах.

Нам Сори пересчитывала тестовые листы в пустой аудитории, а после звонка туда ввалилась толпа однокурсников.

– К нам переводится новичок из богатой семьи, – внесла ясность староста, присаживаясь за парту рядом с Минной и собирая темные волосы в два тощих хвостика. – Вот директор Дук и расстарался.

Минна думала, что первой сенсацией станет ее селфи с Ли Хёном, но в колледж эта информация еще не просочилась. Там редко что-то менялось. И наиболее постоянную величину представляло неразлучное трио подруг: Староста, Дылда и Пончик. Минна же существовала сама по себе, но по необходимости прибивалась к ним.

Ун Роми, прозванная Пончиком, приехала из Германии, где ее родители развили сеть кондитерских. Она была кореянкой только наполовину, поэтому переняла от матери полноту и пепельные волнистые волосы. А еще страдала ленью и мечтательностью.

– Нам Сори, – повернулась к старосте Пончик, – как зовут новенького? Правда, что он симпатичный?

– Не знаю. Увидим, когда директор вывесит его фото на стенде в разделе «Гордость колледжа».

– С какой стати? Что этот новенький сделал особенного? – резко отреагировала высокая девушка с лошадиным лицом и пучком на затылке. Ее звали Мун Даюн, а за глаза называли Дылдой. За серебряную медаль, завоеванную на международных соревнованиях по баскетболу, директор считал ее любимицей и прощал частые пропуски. Уступать пальму первенства какому-то новичку она не собиралась.

– Его отец проспонсирует все поездки и прочие расходы, – привела аргумент Нам Сори, протерев очки.

– Как его зовут?

– Пак Сондже.

Минну прошибла мелкая дрожь. В Южной Корее каждый третий, включая хозяйку закусочной, носит фамилию Пак. Но имя было созвучно с Дондже и лишний раз напомнило о ее бывшем парне, который оборвал все контакты и по неизвестной причине уехал перед выпускным в средней школе.

После пар предстояло трястись в автобусе, где непременно прокрутят новости о сбежавшем сумасшедшем. Так и получилось: на экранчике чередовались фотографии Хван Сынгу, айдола Ли Хёна и его пропавшей фанатки Су Мирэ. Закадровый голос передавал:

– Ранее мужчина привлекался за приставания к девушкам. Из-за своего таланта скрывать местоположение и не оставлять свидетелей, получил прозвище Ихвадонский призрак. Если вы владеете какой-либо информацией…

Не дослушав до конца, Минна вышла на остановке и присела, чтобы снова завязать непослушный шнурок. Плоские лучше держались в узле, но круглые и вощеные рвались гораздо реже. Девушка закончила и, вставая, случайно толкнула плечом одного из сидящих рядом мужчин в одинаковых белых одеждах: не то пижамах, не то рабочей форме.

– Извините, – поклонилась Минна и ушла с остановки.

– Кому это она? – огляделся тощий мужчина, в черной хыннип[2], завязанной под подбородком. – Тут ни души.

– А мы по-твоему кто? Можно подумать, трех беспризорных призраков приписано игнорировать! – ответил толстяк с повязкой на лбу. – Давненько со мной не любезничали. Аж прослезиться хочется.

– Так она человек. Или нет? – уставился вслед Минне самый молодой и крепкий, с волнистыми волосами до плеч.

– Ни то, ни другое.

– Утром я встретил Огненного Дракона, а он обозвал меня эфемерной глистой и велел отправляться в Преисподнюю. Я иначе себе представлял наследника Небес. Среди горных духов ходят слухи, будто он слопал свою невесту. А, стойте, это история Медведя…

– Господин Ли Юнхо недолюбливает тебя из-за картины.

– Я нарисовал отличную копию гравюры с Водным Драконом! Из-за нее я застрял между Небесами и Преисподней.

– Син Чанёль, ты про то убожество, что висело в закусочной? Кто назначил тебя художником?

– Я рисовал для души. Ан Хюнсу предложил продать ее втридорога, верно же?

– Да! – выручил толстяк и надвинул повязку на глаза. – И все-таки, господин Ли Юнхо мог бы проявить каплю уважения. Тем более, путь в «Синего дракона», где хранилась картина, мы указали. Никто не давал ему права называть нас системой ОБС.

– Напомни мне, как это расшифровывается? «Общество Божественных Созданий»?

– «Осторожно, Болтливая Субстанция».

– Существа с Небес крайне напыщенные и злопамятные. Когда дракон спускается в мир смертных, не к добру это! Говорят, тысячу лет назад так начались несчастья. Вот мы, застрявшие души, мирно существуем. Помним только прошлое, а новое каждый час стирается из памяти.

– Идемте, время обеда. В переулке Крысиный Хвост сегодня обещают много гнилой энергетики. Пьяницы и картежники, чур, мои.

– А как быть со странной девчонкой? Доложить младшему инспектору Ун Шину или старшему Дон Юлю?

– Какой девчонкой?

– Что мы здесь делаем?

Призраки дождались, пока их загородит подъезжающий автобус, и исчезли, оставив на лавочке расчищенные от пыли и лепестков пятна.

* * *

В одном из офисов, затерявшихся в остекленном муравейнике района Каннам, происходило что-то невероятное. Главный вход был полностью захвачен группой папарацци, часть которых прорвалась сквозь охрану, заполонив собой лифт и этаж, где находился кабинет Ли Хёна. Когда курьер принес огромные сумки с пиццей и канистры с водой, стало ясно, что осада затянется.

Менеджер Хо Юри заперла металлическую дверь изнутри и нервно расхаживала мимо прохлаждающегося на диванчике айдола.

– Кто позволил вам лично общаться с прессой?

– Я ничего не делал!

– Тогда откуда взялась статья? Теперь ваше имя идет бок о бок с исчезновением фанатки Су Мирэ и сбежавшим психом Хван Сынгу!

– Да, но это лишь домыслы.

– Нет, зародыш большого скандала! Почти все спонсоры подстраховались и отвернулись