Вызов (ЛП) - Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу)

Спиннинг посмотрел на меня. Оранжевый цвет в радужке его глаз боролся с жидкими тенями листьев.

— Не отставай, Дрю, детка!

Я фыркнула.

— Ты еще не терял меня, Роберт, — так называл его Кристоф, точно так же, как он все время звал Дибса Сэмюэлем.

Теперь была очередь Спиннинга издавать презрительный шум. Он присел, темная голова дернулась, и эмо-челка скрыла его глаза. По ним пробежала готовность, как масло по поверхности тарелки, снимая напряжение. Нэт дважды повела плечами, глядя на меня. Последние несколько пробежек она держалась прямо позади меня. Когда она схватила меня за руку, я уже была готова броситься на несколько поездов.

Ах, лучше не спрашивайте!

Спиннинг запрокинул голову и завыл. Остальные присоединились к нему, их горла раздулись, а глаза сверкали. Даже под солнцем поздней весны, крик заполнил мою голову лунным светом и сорвал глубокую подсознательную поверхность. Он дразнил, тянул, насмехался, и щипал ту... вещь.

Низкую, пушистую, когтистую вещь внутри всех нас, которая помнит радость ночной охоты.

Мой подбородок поднялся, рот открылся, и стрела серебряного льда задела их гармонию — отличительный крик светочи. Он был похож на охотничий крик кровососов, но я была беспомощна в том, чтобы остановить его, и они никогда не говорили ни слова об этом.

Нэт дернула меня за руку, и мир перевернулся. Он помчался подо мной, время от времени ботинки касались земли, а сердце подпрыгивало к грудной клетке, как будто хотело убежать. Перья касались каждого дюйма кожи, и я бросилась вперед, в середину изменяющейся, прыгающей своры оборотней.

Они охватывали меня по окружности даже на дневных пробежках, мои руки колотились, изменение проходило по ним, как чистая, тяжелая вода, мех не совсем высвобождался на поверхность. Мы обогнули край пруда, под нами размоталась во всю длину, как беговая дорожка, зеленая трава Центрального Парка. Как обычно, было странно тихо, только ветер в ушах, жалящий глаза, внезапно все они объединились в одно существо, бегущее только за взрывающей сердце радостью. Если вы когда-либо видели, как гепард выкладывается на полную скорость, то, возможно, сможете понять меня.

Дыхание разрывалось в горле, я прыгнула, и мой правый ботинок едва коснулся вершины гранитного валуна, слегка задевая мох. Нога распрямилась, толкая меня вперед, как рогатка. Остальные прыгнули, Эван приземлился на ветку дерева и согнулся, бросаясь в чистый воздух. Он приземлился с плавной природной властью и несколько шагов бежал, упершись носом в шею Спиннинга, он отступил назад, поскольку длинноногий парень повернул, и мы выбежали из парковой зелени в настоящие джунгли.

Мы бежали, мелькая в горячем, золотом солнце и сером, изнуряющем полумраке, и на некоторое время я могла притвориться, что с нами бежал кое-кто еще. Парень в длинном, черном плаще, его зеленые глаза светились, а изменение никогда не пробивалось из его кожи до конца, потому что лупгару используют «альтер эго» для умственного господства, а не для физического превращения.

Мы бежали, и призрак Грейвса бежал вместе с нами. Если бы слезы потекли по щекам, то я бы могла притвориться, что они появились из-за ветра. Мы попали в платный тоннель Бруклин Баттери и нарушили несколько законов, полагаясь на чистый эпатаж, чтобы держать людей в неведении от нас — размытого пятна на дороге рядом с гудящим движением. Нэт бежала прямо позади меня, не отставая от меня ни на шаг, время от времени посылая свой особенный крик, который затихал на ноте сопрано, как кристалл, который вскоре разобьется вдребезги. Автомобили медленно свистели позади нас, блики летнего дня исчезли, когда несколько парней свернули с движения, играя в следуй-за-мной-по-пятам с машинами, чьи водители могли уловить только мелькание, или вспышку ярких глаз, или развевающиеся волосы. Визжали тормоза, но мы уже почти добежали до конца тоннеля, попадая в солнечный свет, и внутри головы вспыхнул дар.

Мы разбились на юге, как только достигли входа, беспорядок мелькал в случайных выстрелах впечатлений — химчистка, заколоченный ночной клуб; когда мы достигли улицы, показался ряд особняков. Мамин медальон стукнулся о грудь в теплом, снисходительном прикосновении. Песня ветра и мир, раскачивающийся подо мной, спрятали каждую противную мысль, всю боль, кроме острой боли в боку и сладкого трепета сердца, бьющегося так быстро, что оно могло бы взорваться от восторга.

Он почти добрался до Кони-Айленда[9]! Он почти был у меня в руках, но рванул вправо, когда мы были в половине квартала от него, догоняя его изо всех сил, но еще не осознавая, что он был окружен. Спиннинг прыгнул позади меня, перескакивая через велосипедную стойку, и кувыркался, снова находясь в воздухе. Мое дыхание превратилось в резкий, скребущий звук, все тело пело, бабушкина сова мягко вскрикнула. Остальные сомкнулись вокруг меня, как теплое пальто, и в Кальверт Воск Парке Спиннинг завалил его со скрипучим возгласом, который состоял из равных частей оборотня и парня. Они катались в грязной траве на окраине бейсбольного поля, облако золота раздувалось вокруг них, и мы все затормозили, нас занесло, когда мы останавливались.

Значит, все получат пиво. Бока болели. Половина из нас нагнулась, задыхаясь. И когда я посмотрела на лица, пылающие от волнения, потные, матовые, со здоровым сиянием оборотня, прямо позади груди появился шок от того, что пристальный взгляд зеленых глаз не встретился с моим. Нэт положила руку на мои плечи, а Алекс прислонился ко мне с другой стороны, запрет на прикосновение исчез в течение нескольких коротких секунд, когда все вместе рухнули в кучу.

Но я не была оборотнем. Я все еще оставалась одинокой.

Ладно, полчаса я не думала о нем. Полагаю, этого достаточно.

* * *

Пиццерия выглядела слабо знакомой, даже при том, что я могла поклясться, что до этого никогда не была там. Она находилась на окраине старого района Огги — грязная дыра из бруклинской, кирпичной стены, где толстый, лысеющий хозяин без возражения открывает бутылки Короны[10] для парней. Мы с Нэт взяли содовую, потому что ей не нравились шипучие напитки, и нам обеим не нравилось пиво.

Она описал пиво, как «буль, буль, страдай от газов, детка». И мы вдвоем смеялись до упаду.

Я склонилась над столом аэрохоккея, мои пальцы были все еще жирными от трех кусков пепперони — плюс я ела не пережевывая и отправила шайбу в ее сторону. Трансформация разлилась теплым маслом по коже, зубы дрожали, а жажда крови была грубым пятном в горле, не важно скольким количеством содовой я промыла его. Нэт была жестокой, когда дело доходило до аэрохоккея, и она обладала скоростью и рефлексами оборотня. Трансформация была ненадежной, поэтому мне пришлось прыгать, чтобы оставаться впереди нее, и тем не менее она надрала мне задницу шесть раз из десяти!

Хотя те четыре раза я убивала ее. И прямо сейчас я выигрывала.

Она отбила мою подачу, показывая зубы, ее голубые кристаллические серьги подпрыгивали. Я уже была наготове, дар пылал в голове, отбила шайбу, и она попала прямо в цель, обходя ее защиту.

Нэт зарычала, а я усмехнулась. Это казалось абсолютно естественным.

— Ах ты сучка! — ее глаза пылали, и я мельком увидела, что Спиннинг наблюдал за нами из одной из кабинок. Эван толкнул его, и он толкнул его в ответ, все еще смотря на спину Нэт.

Или, точнее, немного ниже, чем спина.

— Ты сейчас проиграешь, — она продолжила. — Кто-то смотрит на меня?

Я бы сказала, что он пытался раздеть ее взглядом, но это же я.

— Да. Или, по крайней мере, смотрит на отдельную часть тебя.

Шайба снова выпрыгнула, она с трудом отбила ее, наклоняясь немного дальше, чем требовалось. Она была без жакета, шелковая майка на тонких лямках цвета индиго открывала кремовую кожу, наплечная кобура выглядела как украшение. Рельефные мышцы двигались под кожей рук.

— Замечательно! Он пялится, но он не заговорит!

— Неужели все парни-оборотни такие? — я отбила шайбу, толчок прошелся по всей руке. Она наклонилась в сторону, ее рука тряхнулась, и звук шайбы, встречающей молоток, был похож на выстрел из винтовки.

Она так закатила глаза, что могла бы получить за это награду.

— Оборотни в сторону, светоча, парни тупые. Всегда были, всегда будут, и во веки веков, аминь.

— Как ты делаешь так, что он интересуется тобой? Или так, что он становится ближе? — сказала я так, будто меня не интересовал ответ. Сердце трещало в груди, я засунула это чувство подальше, и около полминуты мы полностью были сконцентрированы на игре. Она наконец ударила шайбой по моей обороне и выпрямилась, усмехаясь, когда я застонала.

— Просто! Он либо делает шаг вперед, либо не хочет играть, — она пожала плечами. — Сколько времени?