Молот и наковальня - Гарри Тёртлдав

— Ну а коли апельсин не захочет падать с дерева сам, уж мы его сумеем срезать. — Регорий обнажил меч и воинственно рассек им воздух.

— Если вы полагаете, что нам предстоит простое дело, тогда мы заранее обречены на поражение, — осуждающе сказал старший Маниакис. — Как по-вашему, сколько смельчаков, поднимая восстание, твердо верили, что столица окажется у их ног? — Губернатор растопырил пальцы на обеих руках, сжал их в кулаки, снова растопырил, снова сжал, опять и опять повторяя этот жест… — А скольких мятежников из этого сонма ждала удача? — Он поднял сжатую в кулак руку. — Не повезло никому! Всякий раз, когда Автократор терял свой трон, это происходило в результате предательства в самой столице!

— А как же Ликиний? — спросил Регорий. — Ведь Генесию удалось взять Видесс приступом!

— Только потому, что Ликиния не стала защищать его собственная армия, — ответил старший Маниакис. — Я рассматриваю это как все то же предательство изнутри.

— Судя по рассказам, Генесия в армии сейчас ненавидят еще больше, чем предыдущего Автократора, ненавидят даже его собственные ставленники, — заметил младший Маниакис. Регорий согласно кивнул и снова энергично взмахнул мечом. Парню явно не терпелось поскорей встретиться с врагом.

— Да. Но не все, — сказал старший Маниакис. — Если бы Генесия ненавидели все или почти все, на Столпе сейчас красовалась бы его голова, а не головы его соперников. — Губернатор похлопал сына по плечу:

— И мне очень не хотелось бы увидеть там твою голову, малыш. Восстание против Генесия не из тех начинаний, которые можно отменить, если нам вдруг не понравится, как идут дела. Второй попытки у нас не будет.

Младший Маниакис кивнул. В свои годы он уже успел принять участие во многих сражениях и имел достаточный жизненный опыт, а потому отдавал себе отчет, что события далеко не всегда разворачиваются так, как хотелось бы. Бывает, делаешь все возможное, чтобы избежать неудачи, но она все равно оказывается неотвратимой. Несмотря ни на что.

— Наша победа — или поражение — зависит от поведения капитанов флота, стоящего в гаванях Ключа, — сказал Симватий.

Особых пояснений не требовалось. Остров Ключ, находящийся к юго-востоку от Видесса, действительно часто оказывался именно тем магическим ключом, один поворот которого решал судьбу столицы. Базировавшийся там флот по своей мощи уступал лишь флоту, стоявшему в гаванях самого Видесса. Имея этот флот на своей стороне, мятежники получали неплохие шансы на успех. Без него…

— Ты прав, — сказал старший Маниакис брату. — Но твоя правота очень меня беспокоит. У меня — у всех членов нашей семьи — обширные связи в армии. Хотя мы их давно не использовали, они никуда не делись, эти связи. Но мало кто из васпураканцев служит на флоте. У главного друнгария и его капитанов нет особых причин поддержать наше выступление.

— А разве у них есть особые причины поддерживать такую грязную скотину, как Генесий? — спросил Регорий.

— Генесий стал мерзавцем не сегодня и не вчера, — ответил старший Маниакис. — Он не просто грязная тварь, но грязная тварь, уже довольно долго сидящая на троне.

— Может, у кого-нибудь из наших… м-м-м… гостей, ожидающих сейчас в резиденции, — сказал младший Маниакис, — есть родственники, имеющие влияние на флоте? Надо бы разузнать.

— Хорошая мысль, — согласился его отец. — Обязательно разузнаем. Но прежде всего надо собрать здесь, на Калаврии, корабли и всех людей, способных носить оружие. Они составят ядро наших будущих сил. Кораблей, чтобы доставить воинов и лошадей на материк, у нас хватит. Кроме того, небольшую часть флота придется оставить здесь. Небольшую, но достаточную для того, чтобы отбивать рейды пиратов, иногда проникающих в эти воды.

— Думаю, придется плыть прямиком в Опсикион, — сказал Симватий. — Оттуда на запад до самого Видесса идет отличная дорога, по которой пехота сумеет быстро добраться до столицы. Если мы высадим людей в Опсикионе, они смогут появиться под стенами Видесса одновременно с флотом. Тогда мы атакуем столицу сразу и с суши, и с моря.

— Ну что, видите теперь, насколько полезным оказался семейный совет? — спросил старший Маниакис. — Кажется, нам удалось найти единственный способ взять Видесс, если такое вообще возможно. Наши силы должны нанести удар со всех сторон одновременно. В таком случае мы сразу лишаем обороняющихся возможности маневра. Они не смогут защитить все направления! И нам останется лишь молить бога, чтобы колдуны, служащие Генесию, сбежали от него подобно находящимся здесь сановникам. А иначе, стоит нам застрять под городскими стенами, и против нас будет обращена самая могущественная черная магия. Это так же верно, как то, что Генесию на роду написано провалиться прямиком в ледяную преисподнюю Скотоса!

— Полагаю, ты возьмешь на себя командование флотом, — сказал Регорий, взглянув на младшего Маниакиса. — Ведь именно флот станет нашей основной ударной силой. Скорее всего, он окажется под стенами города раньше, чем это смогут сделать наземные войска. Послушай, поручи мне командовать пехотой и кавалерией, а? Я поведу их из Опсикиона на запад так быстро, как смогу. Думаю, если на то будет воля Фоса, мне даже удастся увеличить наши наземные силы за счет гарнизонов, расположенных вдоль дороги из Опсикиона в Видесс.

Симватий слегка кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Вообще-то я думал взять командование наземными войсками на себя, — сказал он. На лице Регория появилось растерянное выражение. — Но может быть, ты прав, — кашлянув еще раз, поспешил успокоить его отец. — Наверно, я уже слишком стар и толст для такого дела. — Он звучно похлопал себя по пузу. — Ты справишься лучше. Бери все в свои руки, сынок!

Издав восторженный возглас, Регорий подпрыгнул, как мальчишка. Старший Маниакис обнял брата за плечи:

— Ты читаешь мои мысли, Симватий! Уж лучше пусть власть сразу достанется молодым. Ведь иначе они могут возненавидеть нас с тобой, начнут считать дни и часы, оставшиеся до нашей смерти. Разве годится править империей, зная, что сыновья ждут не дождутся, когда наши глаза закатятся под лоб и мы с тобой один за другим попадаем с трона. Но куда хуже другое. Нам придется постоянно быть настороже, подозревая мальчиков в том, что они способны помочь нашим бедным старым глазам закатиться!

— Мы никогда не смогли бы даже помыслить о таком! — возмущенно выкрикнул младший Маниакис. Регорий энергично кивнул, поддерживая его.

— Тебе легко говорить, — спокойно возразил губернатор. — Сейчас. Но уверен ли ты, что будешь думать так же спустя долгие, может быть, очень долгие годы? Предположим, на трон сяду я. Предположим, мне суждено прожить лет пятнадцать или того больше. Скажем, до восьмидесяти. Как тебе известно, здоровье у меня крепкое, а потому такое вполне может случиться. — Губернатор издал хрипловатый смешок. — Тебе ведь тогда будет уже за пятьдесят, сынок. Сможешь ли ты так терпеливо дожидаться своей очереди? Предположим также, что я найду в столице какую-нибудь симпатичную малышку, а у нее вдруг появится ребенок — еще один мой законный сын. К пятнадцати-семнадцати годам у него уже начнет пробиваться борода. Не начнешь ли ты спрашивать себя тогда, кому из моих сыновей я пожелаю оставить трон? Отвечай! Но только честно!