Путь Белой маски - Гектор Шульц

принялся елозить, пока не получил оплеуху от своего сопровождающего. От него пахло потом и злобой, поэтому мальчишка замер, стараясь не провоцировать циркача. Спереди послышалась ругань и звук шлепка. Лёфор тоже получил свою порцию любви от Калле.

Остановились они лишь раз, но вместо отдыха Эйден и Лёфор вместе с Калле и еще одним циркачом отправились в чащу леса. Калле остановился около крепкого дуба и кивнул на ветви, после чего хрипло добавил:

– Повисли на руках.

– А можно… – нагло перебил его Лёфор и тут же полетел на землю, получив кулаком по скуле.

– Говорить будешь, когда я разрешу, – хмуро ответил Калле и выразительно посмотрел на Эйдена. Мальчишка вздохнул и подчинился. Он забрался по стволу наверх, схватился за ветку и повис. Ноги лишь немного не доставали до земли, но легче от этого не становилось. Спустя пару мгновений рядом с Эйденом повис и Лёфор, получивший в подарок к синяку под глазом еще один кровоподтек.

Сперва начали ныть плечи. Боль тупая, а потом резкая, словно кто-то втыкал в мышцы иголки. Затем свело шею и верх спины. Следом заболели предплечья и у Эйдена заныли пальцы. На лбу выступил пот, а губы пересохли. Калле подошел ближе, склонил голову и гадко усмехнулся.

– Тяжело, малец?

Эйден промолчал и, судя по улыбке циркача, поступил правильно. А вот Лёфор, как обычно, решил выделиться.

– Тяжело? – спросил его Калле.

– Сам как думаешь? Легко на земле стоять и скалиться.

– Убрал одну руку, – скомандовал циркач и скрежетнул зубами. Лёфор нехотя отпустил руку. Теперь он болтался над землей на одной руке. Его лоб тоже покрывал пот, а мышцы неприятно дергались под тонкой кожей. Побелевшие пальцы задрожали, но Лёфор закусил губу до крови и с яростью посмотрел на Калле. Тот улыбнулся и вытащил метательный нож, который подставил снизу. Если мальчишка отпустит руку, то приземлится грудью на лезвие. – Тяжело?

Лёфор промолчал, пытаясь сосредоточиться на хвате. Дерево было шершавым, но ладонь вспотела и удержаться мальчишке было сложно. Калле равнодушно следил, как он извивается, а потом хохотнул, когда пальцы разжались и Лёфор рухнул на землю. Нож циркач убрал в последний момент. Причем Эйдену показалось, что Калле сделал это очень неохотно.

– Слезай, – скомандовал он, повернувшись к Эйдену и кивнул, когда мальчик спрыгнул на землю и застонал. Плечи и спина с непривычки ныли, а руки тряслись, словно он весь день копал землю. Калле удовлетворенно хмыкнул, скинул дорожный мешок и, вытащив из него краюху хлеба и кусок сыра, бросил все под ноги мальчишкам. – Ешьте.

– Я его зарежу, – с ненавистью произнес Лёфор, когда Калле и второй циркач отправились к лошадям. Эйден промолчал и, схватив кусок хлеба, жадно вгрызся в него зубами.

К исходу дня фургон мадам Анже углубился в лес. Закат не успел догореть, как путники добрались до лагеря. Эйден не сдержал удивленного возгласа, увидев разноцветные шатры, разбитые на лугу, и множество огней. Это повеселило его хмурого сопровождающего. Он спустил мальчишку вниз и следом спрыгнул сам.

– Пошли, – коротко приказал он. Эйден подчинился. В отличие от Лёфора он предпочитал молчать и делать то, что ему говорят.

– Простите, господин, – набравшись смелости, обратился к нему Эйден. Циркач нахмурился, но кивнул, разрешая говорить. – Где мы находимся?

– В цирке мадам Анже, малец. Ты дурной, что ли? – нехотя ответил тот. Будь на месте Эйдена Лёфор, здоровяк бы влепил тому пощечину и промолчал, но Эйден вел себя тихо всю дорогу и своего сопровождающего не доставал. За это даже получил яблоко.

– Спасибо, господин. А далеко это от Лараха?

– Сбежать надумал? – рассмеялся циркач и, склонившись над мальчиком, серьезно добавил. – Не вздумай. Видел псов Эрика?

– Да, господин.

– Бут.

– Простите…

– Никакой я тебе не господин. Зови меня Бут. Видел псов Эрика?

– Да.

– Таких тварей у мадам Анже много. Они любят играть, малец. Сначала перегрызут тебе сухожилия на ногах. Потом откусят яйца. А когда ты начнешь сходить с ума от боли, разорвут горло. Если ты каким-то чудом выживешь после встречи с ними, то Вильям Волосатый с тебя сгонит спесь. Потом будешь сожалеть, что собаки тебя не догнали. Усек?

– Да, гос… Бут.

– Пошли. Отведу тебя к остальным бедолагам.

Они прошли через весь цирк. Изредка Бут останавливался, чтобы перекинуться со знакомыми парой слов. Дважды ущипнул за задницу двух стройных девушек, пробегавших мимо. Одна из них влепила Буту пощечину, но тот рассмеялся, заставив девушку рассмеяться тоже. И лишь когда Эйден с непривычки натер ноги, они добрались до полинялого шатра, рядом с которым, сидя на траве, курил длинную трубку высушенный, словно шмат вяленого мяса, чернокожий старик-гастанец. Эйден робко улыбнулся, увидев рядом с шатром Калле и Лёфора. Вид у мальчишки был обиженный и он исподлобья смотрел на своего сопровождающего, пока тот о чем-то говорил со стариком.

– Это Гэймилл, – вместо приветствия сказал Калле, смотря на старика. – Он найдет вам места для ночлега и ужин. На восходе Бут заберет вас и начнется обучение.

– Обучение чему? – недовольно спросил Лёфор. Калле неприятно улыбнулся и, положив ладонь ему на плечо, больно сдавил пальцами.

– Цирковому искусству, щенок. А теперь, брысь! Пока я тебе зубы не выбил и в жопу их не запихал.

Молчаливый Гэймилл поднялся с земли и махнул рукой, призывая мальчишек двигаться за ним. Затем потянул на себя тяжелый полог и пропустил их в шатер. Но стоило только войти, как Эйден увидел два десятка настороженных глаз, внимательно осматривающих его и Лёфора. В шатре не было взрослых. Только дети разных возрастов. Кто-то сидел на голой земле, мусоля во рту сухарь. Кто-то спал, свернувшись калачиком на мешке, набитом сеном. Кто-то бесцельно смотрел в пустоту стеклянными глазами.

– Новенькие, – проскрипел Гэймилл, указывая дрожащим пальцем вглубь шатра. Там, рядом с вонючим ведром, заменяющим туалет, Эйден увидел два свободных мешка, тоже набитых сеном. Лёфор хмыкнул и, пихнув плечом, рослого мальчишку, стоящего на пути, вразвалочку направился к своей новой кровати. Эйден, потупившись, последовал за ним, стараясь никого не задевать.

Когда старик ушел, тишину так никто и не нарушил. Дети продолжали внимательно изучать новоприбывших, а те платили им той же монетой. Эйден удивился, увидев, что в шатре помимо мальчишек есть и девочки. От совсем маленьких до почти взрослых. Было еще кое-что, что сильно пугало Эйдена. Взгляд. Взгляд не ребенка, а взрослого. Жесткий, внимательный и холодный.

Гэймилл вернулся, неся в руках две тарелки с горячей похлебкой. Их он поставил перед мальчишками, затем выудил из кармана кусок черствого хлеба, разломил его на