Рождественский подарок - Александр Арсаньев

– Нет, – коротко сказала она.

– C'est bien, c'est bien, – сказал я обрадованно. – Но тогда чью же, chere amie? – осмелился я полюбопытствовать.

– Этого звезды мне не открыли, – загадочно проговорила Мира в ответ. – Одно я могу сказать с уверенностью, – заявила она. – Вы, Яков Андреевич, в очередной раз сумеете избежать опасности!

– Очень хорошо! – заулыбался я.

– Вы все смеетесь! – обиженно надула пухлые губки Мира. – А я ведь переживаю за вас, – сказала она, одарив меня одним из своих влюбленных взглядов.

– Я знаю, – ответил я. – И очень благодарен тебе, – но мне, разумеется, было известно, что индианка ждала от меня не одной только благодарности.

– Спасибо и на этом, – чуть слышно произнесла она, отвернувшись в окну. – Вьюжит-то как! – изумилась Мира.

Я пересказал ей во всех деталях свой разговор с брахманами.

– И что ты об этом думаешь? – поинтересовался я.

Мира плотнее укуталась в платок. Огонь в камине горел по-прежнему, но ее немного знобило.

– Думаю, что здесь что-то не так, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился я.

– Или они страдают частичной потерей памяти, – задумчиво проговорила Мира, – или они вовсе и не брахманы!

– То есть как? – заморгал я глазами от удивления.

– Они кое-что напутали в ритуале, – растолковала мне индианка, – но им не было смысла вводить вас в заблуждение намеренно! – проговорила она, пожимая плечами.

– И что же они напутали? – осведомился я.

– Раньше считалось, – ответила Мира, – что тот, кто совершал ашвамедху – жертвоприношение коня, лишался блеска и благочестия. Поэтому хотар и брахман задавали друг другу священные загадки, тем самым возвращая жертвователю утраченное. Справа от жертвенника стоял брахман как воплощение Брихаспати, поэтому он наделял благочестием приносящего жертву. Слева – хотар как воплощение Агни – бога огня. Он наделял жертвователя блеском.

– Что-то я не пойму, – прервал я Миру, – при чем здесь жертвоприношение коня? Речь ведь шла только о принесении в жертву грихта и сока сомы!

– Вот именно! – воскликнула Мира в ответ. – Об этом-то я и говорю! Настоящий брахман не может не знать об этом!

Между прочим, – добавила Мира, – ашвамедхи были одними из самых торжественных царских ритуалов!

– Тогда тем более брахман не мог об этом не знать! – согласился я. – Интересно, зачем это Мадхаве и Агастье понадобилось выдавать себя за жрецов?

Хотя у меня имелись некоторые предположения и на этот счет, я пока не стал посвящать в них Миру, намереваясь сначала добиться объяснений у самих плененных индусов.

III

– Кстати, – вдруг вспомнил я. – А где же Кинрю? – Мой ангел-хранитель давно не попадался мне на глаза.

– Не знаю, – пожала плечами Мира. – Последнее время он все пропадает в детской…

– В детской?! – воскликнул я изумленно. – Что ему там-то понадобилось?

– Не догадываетесь? – индианка лукаво заулыбалась. – Мне кажется, – произнесла она загадочно, – излечивает старые сердечные раны, – Мира намекала на его несчастную любовь к Вареньке Костровой, посвятившей себя поискам истинной веры в хлыстовской секте, после того как нам удалось вырвать ее из рук мужа грабителя и убийцы, когда мы разыскивали исчезнувшую казну Наполеона, – и наживает новые!

– Что ты говоришь? – всплеснул я руками. – Быть не может!

Он так иронично отзывался об англичанке!

– Значит, – сказала Мира со знанием дела, – за иронией он скрывал свои истинные чувства…

– Ничего себе! – воскликнул я и снова отправился к индусам.

Я дернул дверную ручку, но дверь, разумеется, оказалась заперта. Медведев тоже в комнате брахманов отсутствовал.

– Яков Андреевич, это вы? – услышал я голос Мадхавы из-за двери.

– Да, – произнес я в ответ. – Сейчас я постараюсь взять у Лаврентия Филипповича ключ!

Медведева я нашел в гостиной, за карточной игрой. Он закладывал фараон с Иваном Парфеновичем Колгановым.

– Яков Андреевич! – обрадовался квартальный заметив меня.

– Присоединяйтесь к нам!

– В самом деле! – обратился ко мне Колганов.

– В другой раз, господа! – вежливо отказался я. – Лаврентий Филиппович, не были бы вы так любезны и не дали бы мне ключ от комнаты господ Мадхавы и Агастьи?

– Яков Андреевич! Вы опять за свое! – помрачнел раздобревший было Медведев. – Мало вам приключений на свою голову! Все новых ищете! – покачал он укоризненно головой.

– Дайте ключ! – потребовал я.

Медведев тяжко вздохнул, но все-таки передал мне связку ключей, полученную им от прелестницы Грушеньки.

Колганов был так удивлен этой сценой, что даже на некоторое время совсем онемел.

Я вернулся к индийцам, которые ожидали свой участи взаперти.

– Господа! – обратился я к лже-брахманам. – Мне требуется с вами очень серьезно поговорить!

– Вы вас внимательно слушаем, – ответил мне господин Мадхава. – Что-то случилось? – вид у индуса был очень встревоженный. Он ясно осознавал, что влип в весьма неприятную историю! От этого мне казалась проще моя задача.

– Вы убили князя! – воскликнул я.

– Но, Яков Андреевич, – затараторил Мадхава, – нам казалось, что вы понимаете, что…

– Вы совершили жертвоприношение и украли жемчужину! – перебил я его.

– Нет, но это… – Агастья всхлипнул и взмахнул руками, как крыльями.

– Вам нужна была жемчужина княгини, чтобы посвятить в брахманы своего ученика! – заявил я безапелляционно. – Для этого вы совершили и жертвоприношение, сначала отдав на заклание Индре княжеского коня, а потом и самого князя!

– Но мы этого не делали! – воскликнул Мадхава.

– Тогда зачем же вам понадобилось обмениваться загадками?

– осведомился я.

– Какими еще загадками? – недоумевал индиеец.

– Вы же сами рассказывали мне, как проходит ваш ритуал, – объяснил я спокойно. – Но загадками обмениваются только тогда, когда совершают ритуальное убийство коня, которое предшествует человеческой жертве… Кстати, а где же сам жертвователь, ради которого вы все это затеяли? Это Агастья?

– кивнул я в сторону лже-брахмачарина или кто-то еще?

– Яков Андреевич, – запинаясь заговорил Мадхава, – вы нас совсем запутали! Я должен признаться вам, что мы – не брахманы!

– Ну, наконец-то! – выдохнул я.

– Мы выдавали себя за брахманов, чтобы заработать побольше денег, – сказал Агастья.

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Нас приглашали в столичные модные салоны как экзотическую редкость, – объяснил Мадхава. – И, соответственно, платили за это…

– А князь Титов? – осведомился я. – Он вам тоже заплатил?

– Разумеется, – хором ответили индийцы.

Что же, теперь мне предстояло переговорить с другими гостями и обитателями усадьбы. Я покинул индусов, уверенный в том, что никакого ведического убийства они не совершали. Но мне надо было выяснить, кто именно его совершил, и почему Кутузов настоял, чтобы князь пригласил меня?! Еще меня интересовало, зачем Иван Сергеевич направил сюда Лаврентия Филипповича Медведева, толком не объяснив причины ни одному из нас! Но смутно я догадывался, что мастер вновь мне не доверяет.

Запирая дверь комнаты, отведенной индийцам, я заметил Грушеньку, которая шла куда-то с ворохом белья по своим делам. Тогда я решил начать с нее, раз уж судьба предоставила мне этот случай.

– Грушенька! – тихонько окликнул я ее из-за колонны.

Она обернулась и от неожиданности едва не выронила белье.

– Яков Андреевич! – облегченно вздохнула девушка. – Ну и напугали вы меня! А я уж думала, басурманы на волю вырвались! Сердце-то так и зашлось от ужаса!

– Грушенька, – я усадил ее на один из диванчиков, которые располагались в холле, – этим утром была ли ты в спальне княгини Ольги Павловны в отсутствие ее хозяйки? – вкрадчиво поинтересовался я. Мне было известно от Сысоева, что только ключница к княгине и заходила…

– Была, – честно призналась Грушенька. – Уж не хотите ли вы обвинить меня в краже жемчужины, Яков Андреевич? – насупилась она подозрительно.

– Ну что ты, – замахал я руками. – Мне известно, что ты

– девушка порядочная и честная! Я только хотел спросить тебя, не заметила ли ты чего заслуживающего внимания?

– А что я могла заметить? – пожала плечами Грушенька.

– Ну, – проговорил я задумчиво, – не видела ли ты кого подозрительного? Может быть, кто выходил из комнаты?

– Не видела, – Грушенька покачала красивой головой с уложенной в два ряда на затылке светло-русой косой. – Хотя… – Грушенька задумалась, – дайте-ка вспомнить!

– Вспоминай, Грушенька! Вспоминай! – поторопил я ее.

– Утром-то никто не выходил, – произнесла она, наморщив широкий лобик и убрав с него две непослушные пряди, – а вот вчера…

– Так-так! Продолжай! – подбодрил я ее.

– Да, вчера вечером, накануне рождественского ужина, – выпалила она, набравшись смелости, – я видела, как из княжеской спальни вышел Иван Парфенович Колганов!