И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван

— Кофе с молоком? — поинтересовалась Маша, — я уж думала ты меня и здесь удивишь.

— Ну, порой стоит побыть и весьма заурядным.

Мы не знали, о чём говорить. Не хотелось. Боялись. Не было возможности. Маша обхватила своими ладонями кружку и смотрела в окно. Вечерело. Близился закат. Солнце уже садилось, и зарево от него уже вовсю проглядывало из-за туч. Малиновый закат буквально искрил в глазах этой девушки. Уловив то, что я за ней наблюдаю, Маша прикрыла глаза и слегка улыбнулась. Не поворачивая голову, она буквально впитывала в себя лучи закатного солнца. И от этого становилась ещё прекраснее, счастливее, добрее, неотразимей. О чём она думает? Видимо о чём-то удивительном, чудесном, может даже волшебным. Хорошо, что я не подхожу ни под одну из этих категорий. Молодая девушка думает о чём-то замечательном. Заурядно, но при этом всё же волшебно. Главное, чтобы позже она не перестала предаваться чувству прекрасного.

— Ваня, можно задать личный вопрос? — вывела меня из раздумий Маша.

— Эм, да, пожалуй. Вперёд.

— Тебе нравятся закаты?

— Ох ты, неожиданный вопрос, — не слукавил я. — Ну, если честно, то не знаю. Раньше нравились. Раньше я вообще природу любил. Солнце, облака, дождь, гроза. Всё меня впечатляло. Порой сидел на крыльце дачного дома и наблюдал за грозой. Как сначала вспышка белого света озаряет тьму, а после идёт грохот.

— А сейчас?

— А сейчас всё сложно. Просто сейчас это… далёк я от сентиментализма и романтизма, так сказать.

— Хорошо, — тихо и спокойно ответила Маша.

— Слушай, Маш, — спустя пару минут и выпитое кофе сказал я, — я, наверное, пойду.

— Да, хорошо, сейчас провожу.

Пока я обувался, мы молчали. Пожалуй, всё, что в нас было, мы оставили там, в комнате. Вот и сейчас я решил, что прощаться объятиями будет слишком.

— Пока, — тихо, сказала девушка, опустив голову и глаза вниз, глядя на свои босые ноги.

— Неправильно прощаешься, — начал я, и Маша подняла голову и кинула на меня удивлённый взгляд. — До встречи.

— Да, до встречи, — всё так же тихо, но теперь глядя мне в глаза и улыбаясь сказала девушка.

Я вышел из здания, и спокойно, любуясь природой, пошёл домой. А в голове повторял как мантру: «Не влюбляться! Не влюбляться! Не влюбляться!»

Глава 4

— Толерантность нужна в современном мире и обществе, сейчас без неё никуда, — заканчивая своё выступление, говорила моя одногруппница Саша. Ох уж эта теория и методы формирования толерантности. Ну кому нужна эта дисциплина? Правильно, никому. Но теперь ещё иди, получай зачёт. Благо можно взять автоматом. Что и надо бы сделать. Может ответить, чтобы получить «плюсик» и приблизиться к автомату? Да не, как-нибудь в другой раз.

— Иван, я вижу Вы заскучали, — сказала преподавательница, заметив то, как я зеваю. — Может быть выступите?

— Да я как-то не особо готов. Может быть в другой раз.

— Вы не готовы? Тогда выступите экспромтом. Что вы думаете о толерантности? — сказал педагог, приглашая рукой на выступление.

— Ай, ладно, — раздражённо произнёс я, — что там за тема?

— Моё отношение к толерантности.

— А, ясно. Толерантность — это что такое? Терпимость. Терпимость к другим. Ну и… Ок, зайду с козырей. Толерантность — это бич современности. Делая толерантность чуть ли не главнейшей ценностью современного общества, мы обрекаем будущие поколения на сильнейшие потрясения. «Умные мира сего» навязывают чуждую терпимость и сострадание к группам людей, которые издавна были врагами. Пытаться примирить католических ирландцев с протестантами-шотландцами…Ну, это в крайней мере неразумно. Обществу, как и отдельным людям, нужно выплёскивать агрессию. От неё нельзя избавиться. Её можно либо копить, аккумулировать для более сильного выброса. Либо регулярно давать агрессии выход, срываться в разумных пределах. А смерть нескольких сотен людей в масштабах многомиллионных сообществ является тем самым разумным пределом. А как проходит эволюция? Верно, через постоянную борьбу. За выживание своего вида с другими. Или же, что встречается куда чаще, внутри своего вида, с так называемыми «другими». Мы прошли путь от амёб и инфузорий до кроманьонца отнюдь не благодаря толерантности, а совсем наоборот. Наши предки боролись ради нашего появления. Они гибли не сотнями, а сотнями миллионов. А мы вдруг решили отбросить всё это? Неужели людям стало стыдно? Стыдно за то, что мы животные? По всей видимости да. Европейский народ великодушно предоставил чуждой крови те же права, которые завоевал для себя в течение столетий ценой огромных собственных жертв. Рано, слишком рано люди посчитали себя юберменьшами. Но если вернутся к толерантности, то я не упомянул ещё одну вещь. Все эти меньшинства ждут не толерантности, не терпимости, нет. Они требуют любви к себе. И мне было бы все равно на все эти меньшинства, но они заставляют тебя полюбить их. Теперь даже если ты нормально к ним относишься, но при этом не любишь их, то ты ксенофоб, шовинист, расист. Эти так называемые либералы, прикрываясь свободой и борьбой за права ущемляют одну из главных свобод — свободу эмоций и чувств. А в Америке сейчас и эта тема с БЛМ. Всё началось с этого Джорджа Флойда. Виноват ли полицейский? Да. Было ли это актом расизма? Очень сильно сомневаюсь. Если бы на месте Флойда оказался такой же 100+ килограммовый и ростом 190+ белый с богатым опытом тюремной жизни, то коп поступил также. Приём был жёстким и болевым, но не смертельным. Для нормального человека. Ну а в крови Флойда нашли наркоту, из-за которой и были нарушены дыхательные процессы. Чёрных убивают потому что они чёрные? А согласно статистике преступлений за 2018 год, в Америке белые страдают от чёрных почти в 10 раз больше, чем чёрные от белых. Так, а что же с расовым беспределом от полицейских? А здесь примечателен случай Джастин Даймонд. Обычная 40-летняя белая женщина без судимостей вызвала полицию, так как слышала крики из соседних домов. Приехал полицейский и не выходя из машины застрелил её. Коп разумеется чёрный. Были какие-то протесты? Конечно нет. А теперь сравнить два случая: в одном чёрный коп застрелил безоружную белую женщину, а в другом белый коп применил опасный, но не смертельный приём против огромного чёрного с рядом судимостей. И это было задержание после преступления. БЛМщики всё так же требуют, чтобы ты их любил. Но я не буду. Извините, но даже самые сексуальные звёзды и красавицы афромариканки меня не сильно привлекают. Мне они не нравятся внешне. Дискриминация ли это? Да. Плохо ли это? Нет. Я пару раз сталкивался и скорее всего не раз столкнусь с дискриминацией по росту в свою сторону. Да, у некоторых предвзятое отношение к невысоким людям. Мы любим общаться с глупыми людьми? Нет, мы их сторонимся и избегаем их компании. Не хотим мы связываться с идиотами. Но ведь интеллект передаётся по наследству, генетически! Получается проявляя антипатию к тупым людям мы дискриминируем их по интеллекту. Как интроверт-флегматик я не особо люблю разговоры с другим интровертом-флегматиком. Потому что в разговоре мы пассивы — т. е. слушатели. Но в диалоге не может быть два слушателя. Кто-то не переносит холериков, или часто ноющих и апатичных меланхоликов. Но ведь характер и темперамент тоже заложены в нас генетически. Быть нетерпимым — это нормально. Нормально разделять людей на тех, кто нам нравится и на тех, кто не нравится. А признаками симпатии и антипатии может быть что угодно. От горбинки на носу до цвета кожи. Свобода выбора стоит слишком дорого. А свобода выбора, кого любить, а кого нет слишком дорога. Нельзя любить всех. Если вы любите всех и вся, то теряете естественную способность выбора. Любовь — сильнейшее чувство. И я не собираюсь растрачивать любовь на всех и вся. Я бы ещё продолжил про потерю индивидуальности, хоть религиозной, хоть национальной, про то, что люди в принципе не равны и многое другое, но через двадцать секунд звонок на обеденный перерыв, а задерживать голодных студентов я не имею права. Могу садиться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145}) (window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})