Женщина в песках - Кобо Абэ

Какая-то грязная пелена мешает смотреть. Он пошевельнулся, послышался шелест сухой бумаги. Его лицо было прикрыто развернутой газетой. Черт возьми, опять заснул!.. Отбросил газету. С нее побежали струйки песка. Судя по его количеству, прошло немало времени. Направление лучей солнца, пробивающихся сквозь щели в стене, говорит о том, что уже около полудня. Ну и ладно, но что это за запах? Свежая типографская краска?.. Не может быть, подумал он и бросил взгляд на число. Шестнадцатое, среда… Так это же сегодняшняя газета! Не верилось, но факт оставался фактом.

Мужчина приподнялся, опершись локтем о свой насквозь пропитанный потом матрас. В голове вихрем закружились самые разные мысли, и он стал мельком, то и дело отвлекаясь, просматривать с таким трудом добытую газету.

«Дополнена повестка дня Японо-американского объединенного комитета…»

Как же все-таки женщине удалось добыть газету?.. Может быть, эти типы почувствовали, что у них есть какие-то обязательства по отношению ко мне?.. Да, но, судя по тому, как было до сих пор, всякая связь с внешним миром прекращается после завтрака. Несомненно одно из двух: либо женщина каким-то неизвестным ему способом может связываться с внешним миром, либо она сама выбралась отсюда и купила газету.

«Действенные меры против застоя на транспорте!»

Ну хорошо… Допустим, женщина выбралась… Это немыслимо без веревочной лестницы. Не знаю, как это ей удалось, но ясно одно — она использовала веревочную лестницу… Ну а если так… Мысль его бешено заработала. Узник, только думающий о побеге, — это одно дело. Но ведь женщина, жительница деревни, не потерпит, чтобы ее лишили возможности свободно выходить из ямы… то, что убрали лестницу, — не более чем временная мера, чтобы запереть меня здесь… Стало быть, если я сделаю все, чтобы усыпить их бдительность, рано или поздно такая же возможность появится и у меня.

«В репчатом луке — вещества, эффективные при лечении последствий атомной радиации».

Видимо, мой план симуляции болезни был несколько нарушен непредвиденными обстоятельствами. Еще древние очень верно говорили: если удача спит — жди… Но почему-то сердце к ожиданию совсем не лежало. Было как-то неспокойно. Уж не из-за этого ли страшного, какого-то неуютного и странного сна?.. Ему не давала покоя мысль об опасном — почему опасном, он и сам не понимал — письме. К чему бы такой сон?

Но это не дело — принимать так близко к сердцу обыкновенный сон. В любом случае нужно довести начатое до конца.

Женщина, тихонько посапывая, как обычно, спала на полу недалеко от очага, закутавшись с головой в застиранное кимоно, свернувшись калачиком, обняв руками колени. С этого дня она ни разу не показывалась ему обнаженной, но под кимоно на ней, видимо, ничего нет.

Мужчина быстро пробежал страницу, посвященную социальным вопросам, колонки местной жизни. Он, конечно, не нашел ни статьи о своем исчезновении, ни объявления о том, что без вести пропал человек. Так он и предполагал и поэтому не особенно огорчился. Тихонько встал и спустился на земляной пол. На нем не было ничего, кроме длинных трусов из искусственного шелка. Так было лучше всего. Песок собирался в том месте, где резинка перехватывала тело, и только здесь появлялись краснота и зуд.

Стоя в дверях, он посмотрел вверх, на песчаную стену. Свет ударил в глаза, и все вокруг точно загорелось желтым пламенем. Ни души. Лестницы, конечно, тоже нет. Ничего удивительного. Он хотел лишь убедиться для верности. Нет никаких признаков, что ее опускали. Правда, при таком ветре пяти минут не пройдет, как любой след исчезнет. Да и сразу же за дверьми верхний слой песка нескончаемо тек — будто с песка сдирали шкурку.

Он вернулся в дом и лег. Летала муха. Маленькая коричневатая дрозофилла. Наверное, что-то где-то гниет. Пополоскав горло водой из завернутого в полиэтилен котелка у изголовья, он позвал женщину:

— Послушайте, может, вы встанете…

Женщина вздрогнула и вскочила. Халат сполз, обнажив грудь, слегка обвисшую, но еще полную, с проступающими голубыми жилками. Суетливым, неуверенным движением женщина натянула халат, взгляд ее блуждал, казалось, она еще не совсем проснулась.

Мужчина заколебался. Должен ли он сердито и без обиняков спросить у нее о лестнице?.. Или, может быть, лучше поблагодарить за газету и одновременно спросить — мирным, доброжелательным тоном? Если он разбудил женщину, только чтобы прервать ее сон, то самое правильное — держаться агрессивно. А поводов для придирок сколько угодно. Но это может увести далеко от главной цели — прикидываться тяжелобольным.

Правда, такое поведение не особенно похоже на поведение человека, у которого поврежден позвоночник. Что ему действительно необходимо — так это заставить их убедится в полной невозможности использовать его как рабочую силу и любыми средствами усыпить их бдительность; их сердца уже смягчились до того, что они дали ему газету, теперь надо сделать их вообще неспособными к сопротивлению.

Но все его радужные надежды рухнули сразу.

— Да нет, никуда я не выходила. Один из нашей артели принес средство от гниения дерева, которое мне давно уже обещали… Его-то я и попросила… Здесь, в деревне, газету получают всего в четырех-пяти домах… Пришлось ему специально идти в город, чтобы купить ее…

Такое совпадение вполне возможно. Но не означает ли это, что он заперт в клетке замком, к которому не подберешь отмычки? Если даже местные жители должны мириться подобным заточением, то крутизна этих песчаных стен — дело нешуточное. Мужчиной овладело отчаяние, но он взял себя в руки.

— Вот как?.. Послушайте… Ведь вы здесь хозяйка, верно?.. А не какая-нибудь собака… Не может быть, чтобы вы не могли свободно выходить отсюда и возвращаться, когда захотите? Или вы такое натворили, что в глаза односельчанам смотреть не можете?

Заспанные глаза женщины широко раскрылись от удивления. Они налились кровью, точно раскалились, ему показалось даже, что в комнате стало светлее.

— Ну что вы! Не могу смотреть в глаза?! Чепуха какая!

— Хорошо, но тогда вам нечего быть такой робкой!

— Да если я и выйду отсюда, мне там и делать-то особенно нечего…

— Можно погулять!

— Гулять?..

— Ну да, гулять… походить туда-сюда, разве этого мало?.. Я говорю, вот вы, до того как я сюда пришел, свободно выходили, когда хотели?

— Но ведь попусту ходить — только зря уставать…

— Я дело говорю! Подумайте хорошенько. Вы должны это понять!.. Ведь даже собака, если ее надолго запереть в клетке, и та с ума сойдет!

— Да гуляла я! — выкрикнула женщина своим глухим монотонным голосом. — Правда же, мне давали гулять, сколько я захочу… пока сюда не попала… Подолгу гуляла с ребенком на руках. Даже замучилась от этих прогулок…

Мужчина не ожидал такого. Какая-то странная манера разговаривать. Когда она смотрит на него так нет сил отвечать.

Да, верно… лет десять назад, когда царила разруха, все только и мечтали о том, чтобы никуда не ходить. Такой им представлялась свобода. Но можно ли сказать, что сейчас они уже пресытились этой свободой?.. А может быть, в этот песчаный край тебя и завлекло как раз то, что ты уже изнемогла в погоне за этой призрачной свободой… Песок… Бесконечное движение одной восьмой миллиметра… Это значит — все наизнанку: автопортрет на негативной пленке, рассказывающий о свободе жить, никуда не выходя. Ведь даже ребенок, который готов гулять сколько угодно, начинает плакать, если заблудится.

Женщина вдруг резко изменила тон:

— Чувствуете себя как? Все в порядке?

Ну, что уставилась как баран? Мужчина разозлился. В три погибели тебя скручу, но заставлю признаться, что ты во всем виновата! При одной мысли об этом по телу побежали мурашки, и ему даже почудилось потрескивание, точно от кожи отдирали засохший клей. Кожа будто ощущала ассоциации, связанные со словом «скручу». И вдруг женщина превратилась в силуэт, отошедший от фона… Двадцатилетнего мужчину возбуждают мысли. Сорокалетнего — возбуждает кожа. А для тридцатилетнего самое опасное — когда женщина превращается в силуэт. Он может обнять его так же легко, как самого себя… Но за спиной женщины множество глаз… И она лишь кукла, которую водят за нити этих взглядов… Стоит обнять ее, и уже будут водить на ниточке тебя… Тогда и эта ложь с повреждением позвоночника моментально обнаружится. Разве может он в таком месте, как это, перечеркнуть всю свою прошлую жизнь!

Женщина бочком пододвинулась ближе. Ее округлые колени уперлись ему в бедро. Вокруг разлился густой запах стоялой протухшей воды, исходивший у нее изо рта, носа, ушей, подмышек, от всего ее тела. Робко, нерешительно ее горячие, как огонь, пальцы заскользили вверх и вниз по его позвоночнику. Мужчина весь напрягся. Вдруг пальцы коснулись его бока. Мужчина вскрикнул: