Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова

Должна ли Инна кому-нибудь рассказать об этом или нет? Арсений женат. У него большие связи. А важны ли подробности личной жизни Иры следствию? Что это им даст? Ире уже не помочь, зачем ворошить грязное белье? Но все это как-то не так, неправильно. А вдруг Арсений… Не сам, а нанял кого-то. И это значит, что такой вариант может быть еще. И у Володи с начальником плохие отношения, это все знали. Арсений, с одной стороны, держался за него, как за приманку для своего салона, с другой – все время пытался построить, унизить.

Как поступить? Посоветоваться с мужем? Нет, этого точно не стоит делать. Владимир может сразу принять резкое решение, заставит ее все рассказать, а вдруг потом окажется, что Арсений ни при чем, ну, не убийца же он на самом деле! Но мстить может начать. То, что по карману ударит, – это без сомнений. Он и так это постоянно делает. То на то вычитает из зарплаты Володи, то на это…

Инна влезла в джинсы, накинула джемпер и пошла на улицу за ребятами. Был яркий, солнечный день, пока она шла и наслаждалась свежим воздухом, в кои-то веки на самом деле свежим, – успокоилась. Просто выдалось плохое утро. Ей все казалось, она сделала ошибку с этими своими откровениями, но, возможно, то есть, скорее всего, все уже забыли. У людей свои проблемы. Ужасно, что погибла хорошая девушка, но это все же совершенно чужой человек. И пусть ищут следователи, это их работа. Возможно, они уже кого-то поймали или подозревают. Может, у Иры был ревнивый парень, может, она шантажировала беременностью не только Арсения. Инна спокойно приняла изменение акцентов в собственных размышлениях. Всего лишь здравомыслие. Сначала, на нервах, она представила себе жертвой Иру. Но ее не вернешь. И теперь ей кажется, что Арсений мог быть жертвой в той сцене… Шантаж. И к убийству это не имеет никакого отношения. Он работодатель ее мужа, в конце концов. Вредить ему – вредить своей семье.

Инна увидела, как бегают, прыгают на спортивной площадке ее сыновья, и залюбовалась. Такие красивые мальчики. Рожать детей нужно от красивых и порядочных мужчин. Вот это она и напишет в завершение своей семейной темы. И выложит снимки детей и мужа. И пусть ей завидуют. А в том, что немного поныла, – в этом ничего страшного. Она объяснит. Чтобы счастье не сглазить.

Глава 13

Ксения влетела в салон, запоздало сообразив, что ей открыли до того, как она позвонила. И поняла: что-то случилось. Все сотрудники собрались в холле, и лица у них были мрачные и испуганные. За столом сидели люди, и, хотя они были в штатском, Ксения сразу поняла, что это, конечно, полиция. Первой мыслью, конечно, было, что это засада как раз на нее. Она попыталась поскорее выйти, пока ее не заметили, но было уже поздно, у двери ее перехватил какой-то тип и сказал: «Попрошу остаться».

– С какой стати ты меня тут о чем-то просишь? – на всякий случай возмутилась Ксения, но, понимая, что деваться некуда, отступила и решила вести себя потише.

Она подошла к маникюрше Ларисе:

– Чего тут у вас происходит?

– Иру убили.

– Да ты что! А почему меня впустили и не выпускают?

– Всех опрашивают – и сотрудников, и клиентов. Может, кто-то видел или слышал что-то. В общем, вдруг Ире угрожали, и все такое. Понимаете, такая глупость с нашей стороны. Ирочка с утра жаловалась на плохое самочувствие. И когда мы увидели, что она положила голову на руки и как будто задремала, мы старались близко не подходить, чтобы не разбудить. Сами встречали клиентов.

– Что за идиотизм? Когда это Ира на работе спала?

– Да в том-то и дело, что в последнее время не раз это бывало. Между нами, мне казалось, она в положении. Она обедала хлебом с малосольными огурцами. На сонливость жаловалась. И слегка поправилась. Но она ничего не рассказывала, никто к ней с вопросами не лез.

– Ты это рассказала полиции?

– Меня еще не опрашивали, но скажу, конечно. Не скрывать же. Тем более это все равно установят, если так и есть.

– Ну да. А у нее кто-то был?

– Не знаю, – сказала Лариса, но тут ее позвали к следователю, и она отошла.

Ксении тоже задавали много вопросов: что знает об Ире, кого рядом с ней видела, что слышала… Она отвечала односложно, а когда потребовали уточнений, Ксения решительно заявила волевым тоном:

– Извините, но вы хорошо понимаете, чем клиент отличается от обслуживающего его персонала? Тем, что он просто получает услугу, платит и уходит. Это все. Почему я должна знать какие-то подробности жизни администратора? А сейчас я потеряла много времени, поскольку сегодня, конечно, ждать своего мастера не буду, и скажите вашему человеку, который выход охраняет, чтобы меня выпустили. Я очень занята.

На нее посмотрели равнодушно и протянули ручку и бумагу, на которой она написала свои координаты и поставила подпись под фразой протокола «Ничего не знаю». Ксения пошла к выходу, немного медленнее, чем обычно. Обратила внимание на напряженное лицо Владимира, который что-то тихо говорил снежной бабе с красными щеками и кудряшками, Валентиной ее, кажется, зовут, она тут практически каждый день околачивается. Обычно довольная, добродушная, а сейчас на парикмахера вроде шипела. Надо потом узнать, в чем дело. И вообще интересно, что случилось. Только валить от таких проблем нужно побыстрее и подальше. Особенно ей.

Ксения вошла в квартиру под какую-то идиотскую песню из телевизора. Сбросила туфли, швырнула на тумбочку куртку и вошла в спальню. Телевизор гремел именно там. Нарцисс лежал на кровати, как будто модель на картине. Раскинулся всеми своими живописными частями тела. Как всегда, одетый только в маленькие плавки, хотя в квартире было прохладно. Но он считал, что тело должно дышать. Он много всего считал по поводу своего тела. И вытираться после душа, как обычному человеку, ему вредно: он промокал себя полотенцем. И спать нужно как можно больше, и ходить по квартире босиком, ради чего ему не лень было каждый день мыть пол. Но это опять же было связано и с тем, что тело должно дышать. В общем, нормальные такие тараканы для мужика, который зарабатывает внешностью. «Модель, ешкин кот», – добродушно подумала Ксения и выключила телевизор.

– Ты чего? Ты зачем выключила? – Нарик изо всех сил таращил сонные глаза, чтобы она не догадалась, что он крепко спал. Он очень боялся, что подруга будет считать его тупым: он не читал ничего, не любил театры и концерты, а под телевизор засыпал. Нарик не был тупым на самом деле. Просто уставал: много сил и времени отнимали тренировки, уход за собой, много нервов уходило на отношения с авторами проектов. Ему навязывали разные образы, если выходило не то, обижали, обращались, как с рабом. Иногда, выпив, под хорошее настроение Нарик любил поговорить, что его работа – это работа актера. И сам в это верил. И, наверное, так оно и было, только с ними не считались, как с актерами. Модели для фотографов, постановщиков, режиссеров, модельеров были все же куклами-манекенами. Но у Нарцисса был спокойный характер, без гонора. Он мог сказать себе: «Ну и что? Я от этого не стану хуже».

– Эти вопли драных кошек слышны на площадке. Не слышишь только ты. Ты можешь спать даже во время землетрясения.

– Ну, задремал, – добродушно зевнул он. – Ты опять какая-то взвинченная. Где была?

– В своем салоне красоты.

– О нет! Только не говори, что на твоих глазах опять кого-то задавили.

– Почти. В салоне убили девушку. Иру. Администратора.

– Кто убил?

– Умный вопрос. Откуда я знаю! Никто пока не знает. Я приехала, а там всех допрашивают. Ее уже увезли.

Ксения плюхнулась на кровать, крутой бок Нарика был для нее, как спинка дивана.

– Послушай, – рассудительно сказал Нарцисс. – Даже если бы в Москве был один салон, я бы тебе сказал, что он слишком странный. Убийство девушки прямо на рабочем месте – это вообще ни на что не похоже. Но я открою тебе тайну. В Москве полно салонов красоты. Только я хожу в три, к разным мастерам. Может, забудешь этот, и я завтра тебя отвезу туда, где никого не давят и не убивают.

– Странный ты. И все-таки тормознутый. Что случилось, то случилось. И могло такое случиться где угодно. В любом из твоих салонов тоже. Может, и случается. Только ты никогда не заметишь. На то ты и Нарцисс. А я хочу узнать, в чем дело. Например, девушка была вроде беременная.

– Хосподяяя! Ты-то здесь при чем? – фыркнул Нарик.

– Понимаешь, есть такое слово «интересно». И все. Надо узнать. А сейчас я есть хочу.

– Мне лень было сегодня заходить в магазин, пришел домой, а тут нет даже хлеба. Я сварил пшенную кашу.

– Фу, какая гадость.

– Нет, ты не в курсе. Меня бабушка научила делать не кашу, а восторг. Сварил, потом налил сливки, добавил соли, немного сахара, подержал в духовке. Еле себя оторвал. Тебе оставил.