Покрашенный дом - Джон Гришэм

Паппи был того мнения, что главного тренера команды, Эдди Стэнки, уже давно следовало бы выгнать. Если «Кардиналз» выигрывали, то только благодаря Стэну Мьюзиэлу. А если проигрывали, причем с теми же самыми игроками на поле, то всегда по вине менеджера.

Паппи и отец сидели рядом в качалке. Ржавые цепи, на которых она была подвешена, жутко скрипели, когда они тихонько покачивались. Бабка с мамой лущили бобы и горох на другой стороне нашей маленькой веранды. Я устроился на верхней ступеньке, поблизости от приемника, наблюдал, как там возятся Спруилы, заканчивая на сегодня свои дела, и дожидался вместе со всеми, когда жара наконец спадет. Мне точно не хватало привычного шума старого вентилятора, но я прекрасно знал, что этот вопрос лучше не поднимать.

Разговор начали женщины — они принялись обсуждать свои церковные дела, предстоящее осенью собрание всех прихожан, общий торжественный обед на церковном дворе. Какая-то из блэк-оукских девиц вышла замуж в Джонсборо, бракосочетание проходило в большой тамошней церкви, а ее муж вроде бы человек с деньгами — подобные темы всегда обстоятельно обсуждались по вечерам. Я никак не мог взять в толк, почему женщины все время возвращаются к этому вопросу.

Мужчинам оставалось только молчать — им нечего было сказать по вопросам, не относящимся к бейсболу. Паппи мог молчать подолгу, да и отец был не лучше. Конечно, они, как всегда, беспокоились по поводу погоды и цен на хлопок, но сейчас слишком устали, чтобы высказывать свою озабоченность вслух.

А мне было достаточно просто сидеть и слушать, закрыв глаза и представляя себе «Спортсменз-парк» в Сент-Луисе, огромный стадион, где могли уместиться тридцать тысяч человек, пришедших полюбоваться игрой Стэна Мьюзиэла и других игроков «Кардиналз». Паппи однажды был там, и в начале каждого спортивного сезона я заставлял его описывать мне этот стадион по меньшей мере раз в неделю. Он говорил, что когда смотришь на игровое поле, то кажется, что оно все время расширяется. А трава там такая зеленая и мягкая, что по ней можно катать мраморные шарики. Земля в инфилде вся тщательно выровнена граблями. А табло слева от центрального аутфилдера по размерам больше нашего дома. И какие же они счастливцы, эти жители Сент-Луиса — они своими глазами могут видеть все игры «Кардиналз», и им вовсе не нужно собирать хлопок!

Диззи Дин, Инос «Кантри» Слотер и Ред Шёндинст, великие игроки «Кардиналз», вся эта знаменитая команда, в просторечии часто именуемая «банда с газогенераторного», все они играли на этом стадионе. А поскольку мои отец, дед и дядя всегда играли в бейсбол, у меня не было ни малейших сомнений, что в один прекрасный день я сам стану героем стадиона «Спортсменз-парк». Я буду как на крыльях бежать по зеленой траве аутфилда на виду у тридцати тысяч болельщиков, я лично вобью в грязь всех этих янки!

Величайшим на все времена игроком команды «Кардиналз» был Стэн Мьюзиэл. Когда он во втором иннинге добежал до пластины «дома», а Раннер уже был на первой базе, я заметил, как Хэнк Спруил вдруг возник из темноты и уселся в тени, достаточно близко, чтобы слышать репортаж со стадиона.

— Стэн играет сегодня? — спросила мама.

— Да, мама, — ответил я. Она только притворялась, что интересуется бейсболом, в самой игре она не разбиралась. Но уж если она могла изобразить интерес к игре Стэна Мьюзиэла, то вполне могла участвовать в любом разговоре жителей Блэк-Оука на эту тему.

Легкое шуршание и хруст стручков очищаемых бобов и гороха вдруг смолкли. Качалка повисла в полной неподвижности. Я сжал перчаткой свой мяч. Отец высказался в том смысле, что голос Карая стал особенно резким когда в игру вступил Мьюзиэл, но Паппи не был в этом уверен.

Первая подача питчера команды «Пайретс» — сильный, прямой бросок, мяч пошел низко и вбок, мимо зоны удара. Не много найдется питчеров, которые могли бы переиграть Мьюзиэла при первой же подаче, даже сильным прямым броском. В прошлом году он лидировал в Национальной бейсбольной лиге со средним результатом отбитых подач 0,355, а в 1952-м шел ноздря в ноздрю, оспаривая лидерство у бэттера «Кабз» Фрэнки Баумхольца. Он был очень сильный и быстрый игрок, и перчатка у него была счастливая, и он всегда выкладывался в игре, в любом матче.

У меня была фотокарточка Стэна Мьюзиэла, я хранил ее в ящичке из-под сигар в своем комоде; если б в доме случился пожар, это была бы первая вещь, которую я стал бы спасать прежде всего остального.

Вторая подача — высокий крученый мяч. Две подачи, и было хорошо слышно, как болельщики вскакивают со своих мест и орут. Бейсбольный мяч мог сейчас улететь в самую отдаленную часть стадиона. Ни один питчер не мог пробить мимо Стэна Мьюзиэла и переиграть его. Третья подача — прямая. Харри Карай молчал до тех пор, пока мы не услышали глухой удар биты по мячу. Стадион словно взорвался. Я затаил дыхание и секунду ждал, когда старина Харри объявит нам, куда отлетел отбитый мяч. А он ударился о забор в правой части аутфилда — толпа заревела еще громче. У нас на веранде тоже все возбудились. Я вскочил на ноги, как будто стоя мог увидеть Сент-Луис. Паппи и отец наклонились вперед, когда Харри Карай заорал в динамике. Даже мама что-то такое воскликнула.

Мьюзиэл боролся со своим товарищем по команде Шёндинстом за лидерство в Национальной лиге по числу сделанных «даблов». Год назад у него было двенадцать «триплов», высшее достижение среди игроков первого эшелона. Когда он пробежал вторую базу, я уже едва слышал комментарий Карая — так орала толпа. Раннер с первой базы легко открыл счет, а Стэн тем временем достиг третьей и, весь в пыли, коснулся ногой базовой пластины, а бедный и несчастный защитник третьей базы, получив запоздалый мяч, швырнул его обратно питчеру. Я буквально видел, как он поднимается на ноги, а толпа сходит с ума. Потом он обеими руками отряхнул грязь со своей белой спортивной формы с красной окантовкой.

Игра продолжалась, но для нас, Чандлеров, день был окончен. По крайней мере для мужчин. Мьюзиэл, конечно, снова был сенсацией, но поскольку у нас почти не оставалось надежд на то, что «Кардиналз» выиграют чемпионат, мы, довольные и тем, что есть, уселись по своим местам. Толпа на стадионе успокоилась, Харри уже понизил голос, и я опустился на крыльцо, все еще видя мысленным взором, как Стэн добегает до третьей базы.

Если б эти проклятые Спруилы не торчали там, я бы выскользнул в темноту и занял бы позицию возле пластины «дома». И стал бы ждать подачи, а потом отбил бы мяч точно так же, как мой герой, и обежал бы все базы и великолепным броском достиг третьей, вон там, где болтается этот урод Хэнк.

— Кто выигрывает? — спросила откуда-то из темноты миссис Спруил.

— «Кардиналз». Один-ноль. Второй иннинг кончается. Мьюзиэл только что сделал трипл, — ответил Хэнк. Если они такие уж фэны бейсбола, какого черта они устроили костер прямо на пластине «дома» и растянули свои дырявые палатки прямо на моем инфилде? Любой дурак, поглядев на наш двор, увидел бы, несмотря на деревья, что он предназначен для игры в бейсбол.

Я бы вообще выбросил из головы всю эту кодлу, если бы не Тэлли. Ну и еще Трот. Мне действительно было жалко этого беднягу.

Я решил не поднимать вопрос о манерах Хэнка и случае с холодной водой. Я знал, что, если расскажу об этом отцу или Паппи, состоится серьезная беседа с мистером Спруилом. Мексиканцы знали свое место, да и люди с гор тоже должны были знать свое. Они не должны ничего требовать у нас и не имеют права отдавать приказания ни мне, ни кому-либо еще.

У Хэнка была такая толстая шея, какой я раньше никогда не видел. Руки и ладони у него тоже были огромные, но что меня пугало больше всего, так это его глаза. Сначала мне показалось, что они у него всегда пустые и тупые, но, когда он рявкнул, чтобы я принес ему холодной воды, они сузились и из них прямо-таки поперла злоба.

Не хотелось мне, чтобы этот Хэнк на меня разозлился, не желал я и чтобы отец с ним сталкивался. Отец мог осадить любого, кроме разве что Паппи, который хоть и был старше, но, когда необходимо, мог выступить крайне язвительно. Я решил пока забыть об этом инциденте. Но если такое произойдет еще раз, у меня не будет другого выхода, кроме как рассказать обо всем маме.

В четвертом иннинге «Пайретс» взяли два очка, в первую очередь потому, что, по мнению Паппи, Эдди Стэнки не заменял питчеров, когда это нужно было сделать. Потом они заработали еще три очка в пятом иннинге, и Паппи настолько расстроился, что ушел спать.

К седьмому иннингу жара спала настолько, что можно было попробовать заснуть. Бобы и горох уже все были очищены. Спруилы убрались и утихомирились. Все мы здорово выдохлись за день, а «Кардиналз» все равно ничего уже не светило. Так что можно было спокойно плюнуть на этот матч.

Когда мама засунула меня в постель и мы прочитали вечернюю молитву, я тут же спихнул с себя простыню, чтобы легче было дышать. Я лежал и слушал скрипучий хор сверчков, перекликавшихся через поле. Летом они каждый вечер пели нам свои серенады, если не было дождя. Потом издали донесся чей-то голос — кто-то из Спруилов еще бродил возле грузовика, вероятно, это Хэнк возился в вещах в поисках еще одной галеты.