Коварное оружие - Е. Крамской

«Интересно, как блохи заражают чумой. Чумные бациллы усиленно размножаются в пищеводе блох. Образуется пробка Когда блоха пробует сосать кровь, то пробка мешает. Тогда блоха отрыгивает ее, эту микроскопическую бомбочку, наполненную миллионами чумных бацилл. Так через блох заражаются охотники за грызунами».

«Хорошо еще, что ксенопсилла любит жаркий климат и не выживает в холодном поясе Европы, В 1921 году в Париже было несколько случаев чумы. Дознались, что в течение многих лет среди крыс парижской канализационной сети имелась чума. Счастье парижан, что это были пасюки со своими цератофиллусами. Следовало бы парижанам стать более бдительными. Мало у них проницательных людей. Французский военный врач Жорж писал о чуме: «У нас этот бич дремлет и может быть разбужен очень легко Франция далеко не подготовлена к ограничению распространения этого бактериального оружия». С целью навредить неприятель может предусмотреть применение зараженных черных крыс с блохами».

«Рассказывал мне Вася, как была разгадана тайна возникновения чумных вспышек в прикаспийских степях. С 1899 года предполагали, что виновниками чумы являются суслики в огромном количестве населяющие степи, но подтвердить этого не удавалось. В октябре 1912 года русский доктор Деминский нашел чумного суслика и выделил из него чистую культуру чумных палочек. При работе с нею этот исследователь заразился чумой. Он жил в походной лаборатории один и когда узнал, что заболел чумой, то проявил необычайное мужество. Он до самой последней минуты вел записи наблюдений над самим собой, как протекала и развивалась в нем чума. В предсмертной записке он написал: «Я заразился от сусликов легочной чумой. Приезжайте, возьмите добытые культуры. Все записи в порядке. Остальное расскажет лаборатория. Труп мой вскройте, как случай экспериментального заражения человека от сусликов. Прощайте. Деминский».

Товарищи, спешившие к нему на помощь, застали мужественного доктора уже мертвым. Но благодаря доктору Деминскому было твердо установлено, что суслики являются носителями и распространителями чумы.

Наш друг по отряду охотник Керим выслушал рассказ Васи и спросил: «Можно ли чуму уничтожить совсем?»

Вася растолковал ему, что во всем мире все эпидемические очаги с грызунами наперечет. Теперь в каждом большом очаге надо общими усилиями разыскивать зарывшихся в норы грызунов и беспощадно уничтожать их. И не следует рассуждать когда встречаешься с проклятым сусликом или отврати тельным пасюком, чумный он или чума у него только в скрытом состоянии и какого сорта на нем блохи, чумные или здоровые. Это было бы беспечностью и ротозейством. А надо истреблять без разговоров, тогда дело верное. Охотничье сердце нашего Керима поняло слова Васи. Он сказал так: «Уничтожим».

— Доброе утро, товарищи ученые, — стачал подъехавший верхом на гнедой лошади пограничник. — Чай да сахар…

— Просим милости, — пригласил пограничника Петров.

— Спасибо, Василий Иванович, По долгу службы в объезде. К нам пожалуйте на пост в гости.

— Спасибо. Как вернется Керим, так послезавтра переберемся в урочище, к посту поближе, ну тогда… Сусликов вам не встречалось?

— Нет.

— Так. А вы, товарищ Федин, посматривайте, чтобы охотники капканов не ставила и не ловили петлей. Суслик, если болен, то вылезает из норы. Ею легко взять тогда в петлю, но легко и заразиться.

— Инструкцию знаем, Василий Иванович. Как начинается падеж среди сусликов так ихние блохи самые опасные диверсанты.

— И мертвых сусликов не валяется?

— Нет, а лишь замечу, сейчас же тревогу дам и на базу, и на пост, и к вам. Счастливо, Василий Иванович! Счастливо, товарищ Орлов!

— До свидания, товарищ Федин!

Федин поправил винтовку за плечом и тронул поводья.

Тонконогий степной скакун сразу дошел привычной рысью.

До полудня оба друга проработали в палатке, готовясь к переезду в урочище. Петров приводил в порядок походную лабораторию, а Орлов чистил окуляры микроскопа.

Неожиданно Орлов сказал:

— Вася… Мне что-то нехорошо.

Тот повернулся к нему от аптечного ящичка:

— А что именно?

— Кружится голова… Я прилягу…

Петров уложил Костю на койку и помог раздеться.

— Жарища. Выпей воды. Так… Легче? Где болит?

Орлов сделал движение, хотел поднять левую руку:

— Подмышкой неловко… Фурункул, что ли.

— Показывай…

Через десять минут Петров вышел из палатки. Огляделся вокруг. День разгорелся жарким и душным. Пепельное солнце стояло в сером небе над желтой бескрайной выжженной степью. Вдали туманили вершины песчаных холмов. Ветер медленно навевал песчаные волны, почти беззвучно шелестя по высушенным низкорослым кустарникам.

— У Кости чума…

Он подошел к краю палатки и вздернул на веревке к верхушке высокого шеста желтый флажок с черной полосой — сигнал чумы.

Потом он вошел в палатку и надел противочумную маску.

Орлов неподвижно лежал с закрытыми глазами. Петров молча стал готовить шприц, а сам перебирал в памяти малейшие детали последних дней:

«Скрытый период заражения чумой два-три дня, не больше пяти. Суслика мы вскрывали в понедельник, Сегодня суббота. Значит, не в понедельник. Что делал Константин во вторник? Только один раз заглянул в термостат. Все…»

Показалось, что в палатку вбежала собака. Нет, это суслик.

— Вон отсюда! — крикнул Петров и огляделся. Но в палатке никого не было.

— Зачем ты кричишь, Вася? — Орлов раскрыл глаза и побледнел. — А ты и маску надел? Плохо мое дело?

Стерилизатор закипел. Петров натянул на руки резиновые перчатки, посмотрел на свет две большие ампулы:

— Ничего не плохо твое дело. Против чумы ты и я вакцинированы. В восьмидесяти четырех случаях из ста получается стойкий иммунитет. В остальных шестнадцати иммунитет недостаточен. Болезнь, однако, будет протекать в легкой форме. Температура у тебя не выше тридцати восьми, пульс не частит. Значит, организм борется. Во-вторых, у тебя не легочная чума, а бубонная. Две железки подмышкой, только и всего. А теперь я тебе впрысну сразу две ампулы противочумной сыворотки, и будешь здоров. Все ясно, Костя?

Орлов улыбнулся.

— Не все. И не ясно. Ты про науку забыл сейчас, Вася.

Петров вскрыл ампулы и стал набирать сыворотку в шприц.

— Как забыл? Вот она, наука, у меня в шприце…

Но его прервал голос Орлова:

— Никогда мы с тобой не ссорились, а сейчас… в такой момент… мне хочется рассердиться на тебя. Доктор Деминский не забыл про науку. Тогда.

— Чего же ты хочешь? — прошептал Петр, догадываясь, и шприц дрогнул в его руке.