Скандальный - Шэн Л. Дж.

– А ты не болтушка, – заметила я и посмотрела на ребенка, морща нос.

Меня годами обсуждали в моем присутствии, а потому я усвоила, что дети все слушают, понимают и ненавидят, когда с ними обращаются, как с невидимками.

– Можно и так сказать. – Камила прокашлялась, бросила взгляд на корзину с фруктами и, схватив клубнику, отправила ее в рот. – Она не разговаривает.

Женщина жевала ягоду вместо того, чтобы продолжить.

– Да?

Я наклонилась и дала девочке пекан. Дети ее возраста едят пеканы? Я не знала наверняка, но она все равно взяла его и спрятала в карман.

– Я так и не спросила, как ее зовут, – спохватилась я.

– Ее зовут Луна, – послышался голос Камилы возле моей головы.

Она расчесывала мягкие, русые кудри девочки. Луна была обворожительна. В ней одной соединилось все прекрасное, что может быть в человеке. Смуглая кожа и голубые глаза. Они кого-то мне напоминали, но я не могла вспомнить, кого именно. Возможно, Адриану Лиму[14] в детстве.

– Я – Эди, – я протянула девочке руку, но она ее не взяла. Ее отказ меня не смутил и не обидел. – Ладно, – я убрала руку. – Все равно мне твои микробы ни к чему.

Луна подавила фырканье.

– И вообще, не приближайся ко мне, ладно? Ты похожа на ковыряльщицу в носу.

Я любила детей. И не так, как их любило большинство моих сверстниц. Мне нравились упрямые и необузданные. Те, кому было непросто выражать свои чувства, кто ощущал себя заточенным в собственном теле. Возможно, потому что я видела в них себя.

Я подошла к другой стороне кухонного уголка и взяла из холодильника банку колы. Луна наблюдала за мной с ехидной ухмылкой на полных губах. Я открыла банку и приподняла бровь.

– Уверена, тебе не разрешают пить газировку, да?

Девочка помотала головой. В ее движениях читалась какая-то нерешительность. Будто она была не вполне уверена, как нужно двигаться и стоит ли вообще это делать.

– Если дам тебе немного, выдашь меня?

– Нет, нет, нет, нет, – вмешалась Камила и бросилась к нам, махая руками. – Ее отец убьет нас обеих. Боже упаси.

Я промолчала, потому что в мире Камилы «нет» означало «возможно». Вопрос лишь в том, насколько сильно на нее надавить. Луна переводила взгляд между нами, пытаясь понять особенности наших взаимоотношений.

– Мне нужно на секунду отлучиться в туалет. Можешь присмотреть за ней? – Камила руками разгладила длинную юбку и пиджак.

– Конечно, – кивнула я.

– И никакой содовой, – она пригрозила пальцем, стоя в дверях.

Я снова кивнула. Камила прекрасно знала: мне не стоит верить, но все равно посчитала своей обязанностью пригрозить пальцем и Луне.

– Серьезно, Луна. Твой отец будет недоволен.

Само собой, как только няня ушла, губ Луны коснулась первая в ее жизни диетическая кола. Держа банку в руке, я дала ей сделать небольшой глоток и присела на корточки, чтобы уловить ее реакцию, когда пузырьки коснутся ее вкусовых рецепторов.

– Вкусно, правда?

Луна важно закивала, соглашаясь со мной. Я сделала большой глоток и посмотрела в банку сквозь маленькую дырочку.

– Ага, очень вкусно. Подожди, когда попробуешь пиво, – хмыкнула я.

– Ни к чему, потому что этого никогда не случится, – произнес жесткий голос у входа в кухню, и я обернулась с отвисшей в ужасе челюстью.

Черт.

В комнату отдыха, источая пятьдесят оттенков ярости, зашел Трент Рексрот, одетый в один из самых возмутительно сексуальных костюмов, что я когда-либо видела. Вообще я не была любительницей деловых костюмов, главным образом потому, что они нравились Джордану, а я по умолчанию ненавидела все, что он любил. Но глядя, как черная шелковистая ткань облегала высокое рельефное тело Трента, задумалась, как бы он выглядел в гидрокостюме. Или без него. Так или иначе, он бы оставил Бэйна и всех прочих парней на пляже Тобаго далеко позади. Я не знала, как именно он поддерживал тело в такой форме, но точно не за счет того, что просиживал на заднице с девяти до пяти, рассылая злобные письма и сердито глядя на всех, включая меня.

Я убрала банку от губ Луны и выпрямилась.

– Она…

Я обвела комнату взглядом, пытаясь отвлечься или найти острый предмет, чтобы защититься, если он решит меня прибить.

– Моя дочь, – перебил он. – Да, моя дочь. Где Камила, черт возьми? – Он говорил, как Чудище из «Красавицы и Чудовища». Низко, хрипло и властно. Но я отказывалась забиться в угол и позволить ему меня запугать.

– Какой четырехлетний ребенок ни разу не пил колу? – упрекнула его я, взмахнув руками.

– Что, прости?

– Ты меня слышал, – я опустила ладонь Луне на плечо в надежде, что она ее не стряхнет. Не стряхнула. – Ну правда, что с тобой не так? Согласна, ей не стоит пить ее каждый день и даже каждую неделю. Но вот чтобы никогда? Почему? Газировка классная. Сладкая, шипит во рту и дарит радость. Правда, Луна? – Я подтолкнула девочку плечом.

Она неистово закивала, и теперь уже Трент ошарашенно уставился на меня. Шагнул вперед, переводя взгляд с меня на дочь.

Молчание. И неловкость. Какого черта вообще происходит?

– Да что? Что такое?!

Я потеряла самообладание, мечась между ними взглядом.

– Сделай это еще раз, – сказал он, по всей видимости, нам обеим.

– Что сделать?

Я потерла шею рукой, пытаясь разобраться в происходящем.

– Сделай так, чтобы она опять кивнула. Пожалуйста, – последнее слово он произнес нерешительно, будто признавал поражение.

Покусывая нижнюю губу, я уставилась на него, словно он только что прилетел из космоса в шляпе в форме ананаса и юбке из травы.

– Ладно… – Я наморщила нос, глядя на Луну. – Ну что, хочешь глотнуть еще колы?

Девочка кивнула и потянулась за банкой. Трент рассмеялся. Боже мой, он рассмеялся. И совсем не так, как он смеялся надо мной, когда поймал за попыткой ограбить его мать. Он смеялся так, будто наступил конец света, и его это совершенно не заботило. Будто этот офис не был адской бездной, а мы с ним не питали друг к другу ненависть. В его смехе слышалась надежда, мелодичность, приятный уху звук, который пробрал меня до самого нутра и заставил сердце биться чаще. Колени подкосились, как тонкие ветки, и я едва не рухнула на пол от потрясения.

Он был таким… мужчиной.

Конечно, Вишес, Дин и Джейми тоже были мужчинами, как и восемьдесят процентов сотрудников на этаже. Но только Трент Рексрот выглядел достаточно серьезным и измученным, чтобы перейти через все в мире мосты и сжечь их дотла, лишь бы добиться своего. Только Трент Рексрот казался способным разрушить чужую жизнь, если бы всерьез захотел. Меня возбуждал страх, который он вызывал во мне. И меня это беспокоило. Очень сильно.

– Могу сделать так еще раз, – пробормотала я, отчасти от безрассудного желания снова услышать, как этот звук срывается с его губ, отчасти надеясь, что тогда он увидит во мне нечто большее, чем потенциальную жертву.

Он вскинул озорную, густую бровь.

– Давай посмотрим. Но никакой колы.

Я присела на корточки перед Луной и зашептала ей на ухо. Девочка наклонила голову и попыталась подавить смех своим крошечным кулачком. Восторжествовав, я подняла взгляд, чтобы оценить реакцию Трента. Но на сей раз он не улыбался. Я даже не была уверена, что он был способен испытывать чувства, которыми искрились его глаза.

На краткий миг что-то промелькнуло между нами, но я не знала, что именно. Он смотрел на меня с таким напряжением, что я ощущала его груз на плечах. Словно у меня была суперсила, которой он хотел обладать. Я испытала облегчение, когда Камила вошла в комнату отдыха, и поспешила выбросить банку из-под колы в мусорное ведро, когда Трент отвернулся к выходу.

– Мистер Рексрот! П-простите, пожалуйста. Я велела ей не давать Луне содовую. Я бы ни за что не оставила девочку с незнакомкой, – женщина запиналась, лихорадочно переводя взгляд между нами, и прижала ладонь к щеке. – Луна, милая, пойдем. Понимаете, я восемь лет была няней Эди и очень хорошо ее знаю. И отлучилась я недалеко, в уборную рядом по коридору…