Херсонес. Владимир. Русь. Единство - Татьяна Копыленко

– Страданиями душа очищается, прозревает, учится милосердию.

– Прошу тебя, помоги ему, а я буду молиться Господу, чтобы смилостивился он над Владимиром и послал ему прощение и прозрение.

– У тебя нежное, любящее сердце, Анна… – улыбнулся ей апостол. – Дай Бог, чтобы ты полюбила Русь. Тогда и народ счастлив будет, и ты сама. Я бы очень этого хотел.

– Я тоже. – И Анна опустилась на колени у иконы Богородицы.

Владимиру тоже не спалось этой южной ночью. Несколько раз он уже шел к дверям, чтобы пойти к Анне и поговорить с ней обо всем… И каждый раз останавливался: он хотел дать возможность девушке успокоиться от пережитых волнений, освоиться на новом месте, привыкнуть к нему, привыкнуть к мысли о нем – о Владимире, ее будущем муже.

Да, конечно, они уже «встречались» во сне, в видениях, которые показывал им апостол. Но теперь, когда Владимир увидел Анну уже в Корсуни, дотронулся до ее теплых рук, его представления о ней стали осязаемыми, и он, закаленный в битвах непобедимый воин, чье сердце не знало страха, теперь с трепетом думал о том, как Анна отнесется к нему, как сложится их дальнейшая жизнь – если она будет.

Для себя князь решил, что, если Анна из-за его слепоты или по другой причине не захочет выйти за него – он не будет ее неволить. Хотя, представляя себе такой исход, Владимир испытывал такие сердечные муки, что не знал, как он будет жить дальше без этой знакомой незнакомки, уже ставшей для него родной.

– Она беспокоится о тебе, князь, – апостол с легким порывом морского ветра выступил из бездны ночи, и Владимир смог различить свет.

– Анна? Беспокоится обо мне? – переспросил Владимир.

– Да. И она попросила меня о тебе позаботиться, чтобы ты не страдал.

– Почему она беспокоится обо мне?

– У нее доброе, любящее сердце. И она просила, чтобы я передал тебе от нее следующее: «Ты будешь слеп до тех пор, пока не примешь крещение».

– Я знал… Я чувствовал… – Князь взволнованно зашагал по горнице. – Пусть византийские священники все подготовят. Я же – готов. И мое войско также примет крещение здесь, в Корсуни. Вернемся домой – и повелю я принять крещение всей Руси. Хочу любви, процветания, благоденствия родной земле. Я принимаю Любовь как основу всего – бытия, жизни семьи, жизни народа, жизни всего государства, всей Русской земли.

– С Богом, князь, – святой апостол осенил Владимира крестным знамением и растворился в тишине ночи.

Через несколько дней, на высоком склоне, в просторной базилике, овеваемой морским свежим ветром, свершился обряд крещения.

«Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: «Теперь узнал я истинного Бога». Многие из дружинников, увидев это, крестились…

…Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Василеве, а другие и по-иному скажут…»[1]

В Херсонесе, где каждый камень помнил святого апостола Андрея Первозванного, Владимир и Анна обвенчались.

Когда супруги двинулись домой, впереди великокняжеского поезда с частыми молебнами и несмолкающими священными песнопениями несли кресты, иконы, святые мощи.

И вот наступило утро Крещения.

«Собралось неисчислимое множество народа на указанный день и место. И сам великий самодержец со всем синклитом и освященным собором украсил присутствие великое сие действие и чудное позорище. При береге на плотах стоят облаченные священники и диаконы, река наполнена обнаженными людьми всякого возраста и пола: иные в воде по колено, иные по пояс, другие по шею – моются, купаются, плавают. Между тем читают крещальные молитвы; каждый при особливом погружении получает в крещение имя и помазание миром». И повелел князь повсеместно крушить языческих идолов: одни были сожжены, другие изрублены в щепы. Главного же идола – Перуна – приказал привязать к хвосту лошади, стащить в Днепр, молотя по дороге палками для публичного поругания, а затем, привязав камень на шею, утопить в реке. Так оно и кануло в воду – русское язычество. Со слезами и воплями провожали Перуна те, кому еще не открылся свет истинной веры. Видя, как ниспровергают языческих идолов, митрополит Киевский восклицал: «Капища разрушаются и церкви поставляются, идолы и иконы святых являются, бесы убегают. Крест грады освящает».[2]

Прошло много лет…

Нежная душа царицы Анны отлетела к Господу в 1011 году. Владимир Святославович, любимый и любящий супруг, заказал для нее из Византии роскошный мраморный саркофаг изящной резьбы. Саркофаг был установлен в приделе Десятинной церкви Пресвятой Богородицы, построенной на месте гибели мучеников варягов-христиан Феодора и сына его Иоанна.

Когда великий князь русский Владимир через несколько лет преставился…

…«Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем – бояре как по заступнике страны, бедные же – как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем.

То новый Константин великого Рима; как тот крестился сам и людей своих крестил, так и этот поступил так же. Если и пребывал он прежде в скверных похотных желаниях, однако впоследствии усердствовал в покаянии, по слову апостола: «Где умножится грех, там преизобилует благодать». Удивления достойно, сколько он сотворил добра Русской земле, крестив ее. Мы же, христиане, не воздаем ему почестей, равных его деянию. Ибо если бы он не крестил нас, то и ныне бы еще пребывали в заблуждении дьявольском, в котором и прародители наши погибли. Если бы имели мы усердие и молились за него Богу в день его смерти, то Бог, видя, как мы чтим его, прославил бы его: нам ведь следует молить за него Бога, так как через него познали мы Бога. Пусть же Господь воздаст тебе по желанию твоему и все просьбы твои исполнит – о царствии небесном, которого ты и хотел. Пусть увенчает тебя Господь вместе с праведниками, воздаст услаждение пищей райской и ликование с Авраамом и другими патриархами, по слову Соломона: «Со смертью праведника не погибнет надежда».

Память о нем чтут русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют Бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их Господу, новые люди, просвещенные Святым Духом, ожидая надежды нашей, великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит подучить всем христианам…»[3]

В той же Десятинной церкви Пресвятой Богородицы появился еще один саркофаг – князя Владимира.

Анна и Владимир вместе крестили и просвещали Русь.

Вместе они были в жизни.

Вместе нашли и упокоение.

Святой апостол Андрей Первозванный издревле особо почитается на Руси – как ее небесный помощник, заступник и покровитель.

Послесловие

Ну, вот и все, перевернута последняя страница. Если, конечно, вам хватило терпения прочитать книгу, а не пролистать и посмотреть – чем закончилось:)

Думаю, вы без труда и, надеюсь, с интересом, вместе со мной проследили параллели, совпадения, символы, о которых я сказала в начале.

Именно они – эти параллели, символы, совпадения – которые мне видны, словно ясным днем, заставили меня изложить эту историю на бумаге.

Я начала книгу с цитат выдающихся людей. Закончу тем же.

С уважением, автор.

«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие».

«Россия… несет внутри себя драгоценность, которой нет нигде больше, – Православие… она – хранительница Христовой истины…» «И, может быть, главнейшее… значение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтобы сохранить в себе этот божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придет время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои!» «…в этом и вся сущность нашего могучего будущего цивилизаторства и воскрешения хотя бы всей Европы и вся сущность нашего будущего бытия»… «Русская вера, русское Православие есть все, что русский народ считает за свою святыню; в ней его идеалы, вся правда и истина жизни».

И – последняя цитата на сегодня:

«Одна ты на свете! Одна ты такая – Хранимая Богом родная земля!»

Также в книге использованы еще несколько других точечных цитат из «Повести временных лет» Нестора Летописца в переводе на современный русский язык Д. С. Лихачева, из «Марша советских танкистов» (музыка братьев Покрасс, стихи Бориса Ласкина), и Гимна России (музыка А. Александрова, стихи С. Михалкова), и приведен Псалом 90. Знак * не ставился, чтобы не нарушать атмосферы повествования.

Что же касается Руслана и Людмилы, Рогдая, Фарлафа и Ратмира, то, уверена – их представлять не нужно, а уж Александра Сергеевича Пушкина – тем более.