Брачная лотерея - Линда Андерсен

От таких фантазий тело его мгновенно пробудилось к жизни, так что Вернон заставил себя вспомнить вариант любовной игры под названием «порвалась резинка», и это оказалось сродни ледяному душу.

Если в решающую минуту тебя подвел презерватив, впереди – несколько недель томительного беспокойства. Ведь если сперматозоид повстречается с яйцеклеткой, то парень повстречается с бедой, и судьба ему – прогуляться к алтарю с золотым колечком в кармане. Но ведь такая чепуха только с подростками случается! И уж конечно тщетно надеяться, что либо он, либо Лаура Фортман бесплодны… В конце концов у Лауры двое детишек, а он… Он – Вернон Паркинсон, черт подери!

Вернон со стоном сел прямо и спустил ноги на пол. Он примет душ, побреется, затем съездит в город позавтракать, а может, заодно и подстрижется. Да и перед Лаурой извиниться не помешает… Конечно, не его вина, что случилось то, что случилось, но он мог хотя бы проводить даму до фургончика. Мог бы и поцеловать ее на прощание с традиционным: «Я тебе позвоню».

Он почесал грудь и глубоко задумался. Но вскоре сдался. Вспоминать о прошедшей ночи оказалось чертовски трудно. За последние двенадцать часов или около того жизнь его невероятно усложнилась. Да еще и правая коленка ноет, будь она неладна. Следующий раз они с Лаурой займутся сексом в постели.

– Марвин вчера даже на бал Фермерской лиги не пошел, – посетовала Агата, помешивая кофе в сто первый раз, по крайней мере, так показалось раздраженной Лавинии. – Говорит, спина побаливает.

– Жалость какая! – Гермиона ободряюще похлопала ее по руке. – Ну ничего, ничего. Сегодня в клубе любителей патефонов устраивают ужин с прослушиванием. Уж этого он не пропустит!

– Да уж, там все соберутся, кому за шестьдесят, – закивала Лавиния. – А вот молодежь вся куда-то девается.

«Оно и к лучшему», – собиралась добавить почтенная дама, но, взглянув на Гермиону, прикусила язык. Не далее как утром родственница в сердцах назвала ее «старой язвой». Надо, ох надо научиться смотреть на молодое поколение добрее и снисходительнее… Ну ведь есть же в нем что-то хорошее, в конце-то концов!

– Говоря о молодежи, – строгим тоном спросила Беренгария, – кто-нибудь придумал, что делать с Верноном?

Все растерянно покачали головами. Обычно, собираясь вместе, старушки не молчали, напротив, с энтузиазмом перемывали косточки всем ближним и дальним. Но перед лицом столь непосильной задачи – подыскать подругу жизни для Вернона Паркинсона – любой лишится дара речи.

– Боже мой! – всплеснула руками Агата, глядя на сестру. – По-моему, дорогие мои, мы слишком много на себя берем. Почему бы нам не потолковать, скажем, о том же Фергусе Лири? В конце концов в судьбе Лиззи мы тоже очень заинтересованы…

– Все в свой черед. – Подоспевшая официантка принесла поднос с завтраком, подлила кофе в опустевшие чашки и исчезла прежде, чем Беренгария успела сказать «спасибо». – Надо сфокусироваться на одном объекте, и только на одном. Главное – не разбрасываться…

– О, и кто же это к нам идет? – жизнерадостно воскликнула Агата, сидящая лицом к входной двери.

Она привстала на стуле и энергично замахала вновь вошедшему, привлекая его внимание.

– Ну и кто же это?

Беренгария обернулась. В дверях стоял Джозеф Паркинсон. Старая дама с достоинством кивнула: старик Джоз приходился ей двоюродным братом по материнской линии. Гермиона недовольно поджала губы, всем своим видом давая понять, что мистер Паркинсон здесь нежеланный гость. Отношения между Гермионой и Джозефом лучше всего подходили под определение «вооруженное перемирие». В далекие времена пылкой молодости Джозеф Паркинсон смотрел на троюродную сестру глазами восторженного поклонника, но получил решительный отказ. Прошло много лет, однако обида осталась.

Решительным шагом Джозеф пересек зал уютного кафе и остановился у столика. По-братски чмокнул в щеку Лавинию, тепло обнял Агату: в дружной семье Паркинсон всегда царило согласие. Почтительно поднес к губам руку Беренгарии. Сдержанно поздоровался с Гермионой. Холодно кивнув в ответ, мисс Ньюсом принялась намазывать джемом гренок.

– Рад вас всех видеть, – обратился Джозеф Паркинсон ко всему почтенному собранию. – Денек выдался отменный.

Дамы с достоинством покивали, хотя термометр показывал минус десять по Цельсию, ветер не стихал, а свинцово-серые небеса оттенком посостязались бы с новым пальто Беренгарии.

С запозданием вспомнив об этикете, старший Паркинсон стянул с головы потрепанную, видавшую виды шляпу и пригладил седые пряди. Даже сторонний наблюдатель с первого взгляда распознал бы в нем фермера. О роде его занятий свидетельствовали и куртка из овчины, и джинсы «Рэнглер», и румяная, загорелая физиономия человека, по двенадцать часов в день вкалывающего на свежем воздухе, и загрубелые, мозолистые руки, и высокие прорезиненные сапоги. А походка – неспешная, враскачку – выдавала в нем наездника, с детства привычного к седлу.

– Так я присяду, сестренки? Не помешаю?

– Нет, конечно, – заулыбалась Агата.

– А зачем? – холодно осведомилась Гермиона, но, вспомнив, как сама же отчитывала Лавинию за вредный характер, добавила чуть приветливее: – То есть я хотела спросить, чем мы можем тебе помочь, Джозеф?

Паркинсон пододвинул свободный стул и уселся во главе стола.

– У меня проблема.

Дамы выжидательно молчали. Агата продолжала уплетать гренок, точно целую неделю еды не видела. А Лавиния отставила в сторону пустую чашку, надеясь привлечь внимание официантки.

– Проблема со сватовством, – смущенно пробурчал он, отводя взгляд от Гермионы.

– Так давай выкладывай, – отозвалась она не то чтобы приветливо. – Не можем же мы весь день тут провести.

Впрочем, здесь Гермиона погрешила против истины: времени у старушек было хоть отбавляй. Во всяком случае, до пяти вечера все четверо были абсолютно свободны. В клубе любителей патефонов Лавиния председательствовала, а остальные помогали ей по мере сил.

– Я так понимаю, мой внук был у вас в гостях.

– Был, а как же. Славный молодой человек, хотя и без царя в голове, – отозвалась Беренгария. – Давно ему пора остепениться, ты не находишь?

– Еще как нахожу. – Джозеф мечтательно улыбнулся, и Гермионе тут же вспомнилось, как неотразим он был… э-э-э… сколько ж это лет тому назад? В общем, когда все они были помоложе. – У вас есть какие-нибудь мысли на сей счет?

– Мы… обсуждаем кандидатуры, – пожала плечами Беренгария. – В таком вопросе допустить ошибку никак нельзя.

– То есть толковых идей у вас нет, – понимающе откликнулся Джозеф. – Да уж, подыскать для Вернона подругу жизни куда как непросто. И это при том, что он успел погулять чуть ли не со всеми смазливыми девчонками города. Впрочем, есть у меня одна мыслишка…