Возращение ллойгор - Колин Уилсон

В этот момент миссис Долгелли внесла ужин и недвусмысленно дала понять, что мне пора. В дверях я полюбопытствовал:

— А что, кибитка этого типа стоит где-то поблизости?

— В миле от моста, про который вы рассказывали. Надеюсь, вы туда не собираетесь?

Я поспешил заверить хозяина, что и думать об этом не думал.

Тем же вечером я написал длинное письмо Джорджу Лоэрдейлу в Брауновский университет. Лоэрдейл пописывал детективы (под псевдонимом, разумеется) и выпустил две антологии современной поэзии. Я знал, что он работает над книгой о Лавкрафте, и я нуждался в его совете. К тому времени я чувствовал, что увяз во всей этой истории по уши. Ни малейших сомнений у меня не осталось. А есть ли свидетельства появления ллойгор в области Провиденса? Мне хотелось знать, нет ли каких-нибудь теорий насчет того, откуда Лавкрафт получал основные сведения? Где он мог видеть «Некрономикон» или хотя бы слышать о нем? В своем письме к Лоэрдейлу я умолчал о подлинных своих заботах и опасениях; сказал лишь, что сумел перевести значительную часть рукописи Войнича и имею основания полагать, что это тот самый «Некрономикон», о котором шла речь у Лавкрафта, и как Лоэрдейл это объясняет? Также я сослался на доказательства того, что в основу рассказов Мейчена легли подлинные легенды Монмутшира, и предположил, что Лавкрафт мог использовать тот же самый легендариум. Не известны ли Лоэрдейлу такого рода местные предания? Скажем, нет ли каких-нибудь неприятных историй, связанных с лавкрафтовским «Домом с заколоченными ставнями» на Бенефит-стрит в Провиденсе?..

На следующий день после несчастного случая с Эрхартом приключилось нечто странное, о чем я расскажу лишь вкратце, поскольку происшествие последствий не имело. Я уже упоминал про горничную: бледненькую худышку со спутанными волосами и ногами как спички. После завтрака я поднялся к себе в номер и обнаружил, что она распростерта на коврике перед очагом — по всей видимости, без чувств. Я попытался позвонить администратору, но телефон не отвечал. Девушка казалась такой маленькой и хрупкой, что я решил перенести ее на кровать или в кресло. Труда это не составило; но когда я взял ее на руки, то невозможно было не ощутить, что под коричневым рабочим халатом на ней не надето почти или вовсе ничего. Я удивился: погода стояла холодная. Я уложил девушку на постель, она открыла глаза и поглядела на меня с лукавой радостью, так что не приходилось сомневаться: до сих пор она просто-напросто притворялась. Я попытался высвободить руку; она ухватила меня за запястье — с явным намерением продлить соприкосновение.

Но уж больно грубо было сработано; я отпрянул. В этот момент в коридоре послышались шаги; я поспешно распахнул дверь. На пороге обнаружился неопрятный мужлан цыганской внешности: при виде меня он явно удивился.

— Я искал… — начал было он и тут заметил в комнате девушку.

— Я нашел ее на полу без сознания. Пойду вызову врача, — быстро проговорил я.

В намерения мои входило лишь побыстрее ускользнуть вниз, однако девица, услышав мои слова, заверила:

— Нет нужды, — и спрыгнула с постели.

Незнакомец повернулся и зашагал прочь, спустя несколько секунд горничная последовала за ним, даже не попытавшись оправдаться. Не требовалось особой проницательности, чтобы понять: эти двое сговорились, цыган должен был открыть дверь и застать меня в постели с девицей. Не берусь судить, что произошло бы потом: возможно, он потребовал бы денег. Но скорее всего, просто бы на меня напал. Между моим незваным гостем и тем юнцом, что глазел на меня с моста, наблюдалось заметное сходство. Больше я этого человека не видел; девица впредь меня избегала.

Этот эпизод лишь подкрепил мою уверенность, что семейство цыган связано с ллойгор куда теснее, нежели осознает Эрхарт. Я позвонил ему домой, но мне сказали, он спит. Остаток дня я посвятил тому, что писал письма домой да осматривал римские развалины в городе.

Тем вечером я впервые увидел Чикно. По пути к Эрхарту я проходил мимо небольшого паба с объявлением в окне двери: «Цыган не обслуживаем». Однако ж в дверном проеме маячил старик в мешковатой одежде — с виду вполне безобидный — и, заложив руки в карманы, провожал меня внимательным взглядом. Изо рта у него, покачиваясь, свисала сигарета. По виду — как есть цыган.

Я пересказал Эрхарту эпизод с горничной; он, похоже, не воспринял его всерьез — в самом худшем-де случае меня рассчитывали пошантажировать. Но стоило мне упомянуть про старика, и полковник, живо заинтересовавшись, попросил описать его в деталях.

— Да, точно Чикно. Интересно, какого дьявола ему занадобилось.

— На вид он вполне безобиден, — промолвил я.

— Ага — как ядовитый паук.

Встреча с Чикно меня изрядно встревожила. Хотелось бы верить, я — не трусливее любого другого, но юнец у моста и нелепая история с горничной заставили меня осознать, что все мы довольно-таки уязвимы физически. Если ухажер девицы — или брат, или кем бы уж он ей ни приходился — вздумал задать мне взбучку, так он с легкостью избил бы меня до потери сознания и переломал мне все ребра — я бы и не пикнул. И ни один суд не вынес бы обвинительный приговор человеку, защищавшему «честь» девушки, тем более если бы она поклялась, что пришла в себя после обморока и обнаружила, что насильник воспользовался ее бедственным положением… При этой мысли по спине у меня пробежал пренеприятный холодок: я в страхе осознал, что играю с огнем.

Этим страхом объясняется следующее из описываемых мною событий. Но сперва упомяну, что на третий день Эрхарт встал с постели и мы вместе съездили в Сумеречные холмы, пытаясь понять, стоит ли что-либо за Мейченовой ссылкой на подземные пещеры, где якобы обитают его злокозненные троглодиты. Мы расспросили приходского священника в Лландалффене и в двух деревеньках неподалеку и потолковали с встречными рабочими с окрестных ферм, объясняя, что мы увлекаемся спелеотуризмом. Никто не ставил под сомнение предлог столь малоправдоподобный, но и нужными нам сведениями никто не располагал, хотя лландалффенский священник уверял, что и в самом деле слыхал какие-то байки о проходах в склонах холмов, что прикрыты валунами от посторонних глаз.

Эрхарт, несмотря на хромоту, облазил со мною все окрестности, устал смертельно и вернулся домой в шесть, собираясь лечь пораньше. По пути домой мне показалось — или, возможно, примерещилось, — что цыганского вида парень следовал за мной по пятам несколько сотен ярдов. Какой-то мальчишка, очень похожий на моего давешнего знакомца, ошивался у входа в гостиницу — и, едва завидев меня, скрылся. Похоже, за мной следили. Но, поужинав и расслабившись, я решил заглянуть в паб, где накануне видел старика Чикно, и осторожно навести о нем справки.